Невеста Кащея - Коростышевская Татьяна Георгиевна. Страница 23

— Ну как живется-можется, кареглазая?

— Где Томаш? — взяла я быка за рога. — Ты обещал мне помочь. Или слово атамана ничего не стоит?

Моя наглость его нисколько не смутила:

— Мужик слово дал, мужик слово взял!

Влажно блеснув зубами, Фейн ухватил за талию проходящую мимо девицу и усадил себе на колени:

— Не боись, все с твоим пацаном в порядке будет. Вот сей же час откушаем, до места дойдем да отопрем твоего охламона.

— Он заперт? — не успокаивалась я. — Где? В погребе, в подполе, в чулане?

За эту седмицу я облазила Воронью слободку вдоль и поперек, а уж во скольких укромных подзамочных местечках я побывала, пользуясь тем, что моя великомудрая хозяйка любит швыряться в меня связкой ключей, так вообще не передать.

— Все тебе расскажи да покажи, — куражился Фейн, пощипывая девицу за мягкий бочок, отчего она заливисто хохотала. — А что мне за это будет?

Я на минуточку задумалась. Предложить разбойнику денег? У меня же неплохая кубышка под сосенкой прикопана. Глупо. На посулы он не купится, а как получит мой клад, так и интереса мне помогать больше у него не останется. Может, сдать его, болезного, стражникам, а уж там заплечных дел мастера из него правду выбьют? Ага, а пока на смуглой спине атамана будут вензеля плетками выводить, Томашик будет страдать ни за что? Нет, пацан мне нужен сегодня, живой и здоровый. Иначе я никогда себе этого не прощу.

И тогда я решила расплатиться с атманом тем, чего у меня было в избытке, — информацией. Твердо глядя в округлившиеся глаза Фейна, я передала ему подслушанный разговор, ни словом не упомянув о помощи ветра в этом деле.

— Только сдается мне, что Щура тебе никакое не приворотное зелье приготовила, а потраву, — закончила я свой рассказ.

— А это еще зачем? — спросил Жох, все это время внимавший моему монологу наравне с атаманом.

— Ну сами подумайте, — широко развела я руками. — Старой ведьме Фейн как кость в горле — разбитной да ловкий. Помните, она еще третьего дня уговаривала всех на тракт перебираться?

Разбойники обменялись быстрыми взглядами. Звонким шлепком красотка была молниеносно ссажена с колен и отправлена в свободное плаванье. Вниманием мужиков я завладела.

— Когда моя дорожка первый раз со Щурой пересеклась, — продолжала я, выдержав для пущего эффекта многозначительную паузу, — она как раз корчму при большой дороге и держала, с родичами своими вместе. Путников одиноких заманивали, жизни и имущества лишали, ну и барыжили помаленьку. Вот, видно, она за старое взяться желает, а ты, Фейн, кочевряжишься и мешаешь ей задуманное исполнить.

— Я — птица вольная, — охрипшим голосом пояснил атаман. — Рано мне еще на одном месте оседать. Мир — он большой, я еще и половины его не видел.

— Сама-то ведьма опасается руки марать, а на Стешу отравление свалить — самое то. Кто ж влюбленной бабе поверит, что не из ревности тебя извела? — продолжила я свои умозаключения. — Вот так-то, ребяты…

— А тебя, значит, за компанию? — уточнил сметливый Жох, опрокидывая в себя стопочку янтарной наливки. — Чтоб сразу понятно было, кто в бабьей зависти виновен?

— Я так не думаю, — проводила я взглядом питье. — В прошлый раз у Щуры перерожденная магичка в услужении была. Скорее всего, такую же судьбу мне ваша тетка и сочинила — упырихой меня сделать задумала, переродить.

Я жестом подозвала мальчишку-полового и выхватила у него жбан с пивом. Возиться с чарками не хотелось, и я прикрыла глаза, отхлебывая пенную жидкость прямо из кувшина. По телу разливалось приятное тепло, издали донесся звон серебряных колокольчиков. Ух, вкуснотень! Неожиданно вспомнилось, как Зигфрид мне рассказывал о причудливых состязаниях среди швабских пивоваров. Осенью, когда все работы на полях уже закончены и народ ждет праздника, собираются они все вместе в заранее оговоренном месте, напяливают кожаные штаны, щедро поливают своим пивом выструганные доски и садятся сверху. Кто сильнее прилип, у того и товар лучше. Я попыталась привстать, ткань на причинном месте натянулась, я плюхнулась на место. Судя по моему бедственному положению, напиток в «Приюте бастарда» ничем швабским образцам не уступал, а может, и превосходил по клейкости и липкости.

Жох кашлянул, привлекая мое внимание. Я солидно крякнула в ответ и отставила наполовину опустевшую посуду. Фейн сидел за столом ни жив ни мертв:

— К-как переродить?

— В упыря, или, как его еще называют, вурдалака превращается стихийный маг, который пьет человеческую кровь, — любезно пояснила я, наблюдая, как зеленоватая бледность заливает смуглое красивое лицо. — А упыри в хозяйстве очень полезные, особенно в таком, где все вокруг смертей да грабежей вертится. Твари послушные, сильные, кровожадные. Днем в подполе держишь, а как солнышко зайдет — можно на охоту отпускать. Примерно так Щура со своими родичами упыриху и использовала.

Я, изогнувшись на манер плакучей ивы, достала из-под лавки свой сундучок, а из него кулон упокоенной магички — фиолетовый аметистовый шарик в серебряной оправе.

— Вот вам и доказательство — сфера воды, такие только сильные стихийники при себе носят, — козырнула я новоприобретенным знанием, любуясь глубоким цветом подвески.

— Значит, во втором пузырьке кровь? — не давал мне отойти от темы Жох.

— Скорее всего, — уверенно кивнула я. — Или выпарка какая, чтоб погуще было.

Чего бы я ни думала плохого о человеке-горе, но дураком он точно не был. Пару минут посидел он молча, буравя столешницу взглядом темных глаз, потом решительно поднялся:

— Ну что ж, молодежь, развлекайтесь тут без меня, в Вороньей слободке встретимся.

— Я с тобой пойду, — предприняла я очередную попытку встать на ноги. — Мне мальчика забрать надо.

— Ничего с твоим пацаном не случится, — отрезал Жох. — Пара часов дела не делает. Ночью встретитесь.

Я разочарованно кивнула, соглашаясь. За прошедшие дни с Томашиком могло произойти все что угодно, так что сейчас спешка действительно ничего не решала. И я задала вопрос, который мучил меня последнее время.

— Жох! — окликнула я громилу, тот с неохотой обернулся от двери. — Ты же не вовкудлак, правда?

Человек-гора осклабился в ответ, продемонстрировав мне неровные желтоватые зубы, и покачал головой. «То-то я тебя в гляделки ни разу не прищучила», — облегченно подумала я, разыскивая глазами свой кувшин с пивом.

Поникший было атаман опять повеселел и принялся провозглашать здравицу за здравицей, не забывая обильно закусывать и одарять вниманием всех барышень, до которых мог дотянуться.

— Ленута, землянику будешь?

— Я ее только собирать люблю.

— Ну так я по полу раскидаю, — ржал Фейн, поправляя на коленях постоянно сползающую девицу.

Пьяный Фейн мне нравился еще меньше, чем трезвый. Праздника не получалось. Лучше бы я с Жохом ушла, честное слово. Здесь я себя чувствовала не только чужой, но еще так, будто сижу по горлышко в вонючей луже. Вот бы бабушка меня выпорола, если бы прознала, по каким злачным местам ее внучка ученая валандается! Я скривилась, чтоб не заплакать.

Вокруг сидела, прохаживалась между столами, хлебала дешевое пойло уйма народа. Хитроватые купчики, обмывающие удачные сделки, наемники, бродячие сказители, конокрады, овцеводы и барыги. Так сказать, цвет арадского дна. И разговоры за столами велись самые разнообразные — о делах государственных, о вселенском обустройстве, о божественных предначертаниях, — в конце концов все равно сводящиеся к деньгам да бабам.

«В Арад прибыл обоз из Романии. Княгиня Иветта со старшими сыновьями явилась поздравить пасынка с победой. Ничего так бабенка, есть где пощупать. А уж цацками увешана с ног до головы. Сказывают, даже у лошадей золотые подковы. А сковырнуть себе хоть одну — и думать забудь. Драконья свора бабенку охраняет, вмиг на лоскутки порвут, ежели что не так».

«И налоги, говорят, опять поднимут. Господарь уже не знает, куда войной пойти, все неймется ему, не можется. Жениться ему пора, чтоб жена всю дурь из головы повыбивала да заставила больше дома сидеть. Помните Сеньку Свина, уж на что вольный мужик был, а как сошелся с Мартой, прачкой со швабского подворья — дородная женщина, есть за что пощупать, — так за ум и взялся».