Огненный путь Саламандры - Никитина Елена Викторовна. Страница 48

— Девушка представилась Эммой, — продолжила знахарка. — Рыжеволосая, зеленоглазая, подтянутая. Только рот уж больно большой, он-то и портит всю миленькую внешность. А так — вполне очаровательная и располагающая к себе особа. Она начала с того, что рассказала мне душещипательную историю про удравшую из дома младшую сестренку, которая таким способом хотела избежать ненавистного замужества, — продолжила Сцинна. — Только теперь ей угрожает еще большая опасность, потому что обманутый жених снарядил погоню и не остановится ни перед чем, лишь бы вернуть беглянку. Это страшный человек, жестокий и беспринципный. И теперь задача Эммы — найти сестренку раньше него и защитить любой ценой. От отца пользы никакой, он только собственную выгоду в денежном эквиваленте от этого брака ждет, а судьба дочери его не интересует. Мне было непонятно, а при чем тут, собственно, я, о чем и спросила, на что девица ответила, мол, сестренка должна была тут проезжать. Имя могла придумать себе какое угодно, а вот внешность Эмма мне описала подробно, и не узнать тебя, — Сцинна бросила виноватый взгляд в мою сторону, — было невозможно. Мне показался подозрительным интерес этой девицы к тебе, и я сделала вид, что ничего не знаю. Не так уж и много наивности во мне, как может показаться на первый взгляд.

Когда Эмма поняла, что нормальными уговорами ничего от меня не добьется, попробовала подкупить, а потом и вовсе принялась банально угрожать. Где уж ты ей дорогу перебежала, Сатия, не знаю, но информацию о тебе она хотела получить любой ценой. Причем эта рыжая нахалка откуда-то точно знала, что ты была у меня. А когда поняла, что со мной по-нормальному каши не сваришь, ушла, хлопнув дверью и высказав напоследок много «лестного» как в мой, так и в твой адрес. Знаешь, люди, которые беспокоятся за близких и искренне хотят помочь, вряд ли будут так вызывающе себя вести.

Короче, Эмма уехала в тот же день вечером, сама видела, а меня никак не покидало ощущение надвигающейся опасности. Я места себе не находила, всю ночь уснуть не могла, а на рассвете не выдержала и пошла седлать лошадь. Тут, откуда ни возьмись, Корн появился, — здесь Сцинна тяжело вздохнула, но глаз на преданного оружейника так и не подняла, даже слегка покраснела, из чего я (да и не только я) сделала вывод — не так уж этот здоровяк безразличен нашей излишне самостоятельной знахарке. — Уговорить его остаться дома не удалось, — торопливо продолжила девушка, нервно теребя уголок одеяла, — поэтому по следам Эммы мы отправились вдвоем. Не буду подробно рассказывать, как мне удалось безошибочно определить, куда мерзавка путь держала, это мои личные секреты, но нагнать ее удалось только в Пармене. Путь Сатии я отследила только до Мальперны, дальше он обрывался, но я искренне надеялась, что с ней ничего плохого не успело случиться, хотя обрыв пути уже о многом говорит.

— Обрыв пути для того, кто может его чувствовать, — любезно пояснила несведущим Алессандра, — означает либо уход на другой слой реальности, либо смерть. Осуществить переход Сатия никак не могла, потому что не является магом, поэтому вывод напрашивался лишь один…

— Да, я подумала, что ты умерла, что Эмма все-таки успела до тебя добраться раньше, — горестно вздохнула знахарка, — но внутри я сама себе не верила. Сомнения в твоей смерти не давали мне покоя. Поэтому я решила потребовать объяснений у этой мерзкой гадины.

Оставив Корна в маленькой гостинице на окраине Пармены, я прямиком отправилась на ту самую роковую встречу.

— Если б я только знал, что эта женщина настолько опасна, ни за что не отпустил! — в сердцах воскликнул оружейник. Бедный, он до сих пор во всем случившемся с его любимой винит себя одного.

— Корн, поверь, ты вряд ли смог повлиять на мое решение, я бы все равно пошла. Сам знаешь, помочь Сатии после того, что она для меня сделала, — первостепенный долг. Пусть не помочь, но отомстить за нее я была просто обязана.

Оружейник недовольно посопел, но возражать не стал.

— В общем, в своих предчувствиях я не ошиблась. Проклятая Эмма оказалась типичной наемницей, хитрой, осмотрительной, коварной, жестокой. Она, уже не таясь, хвасталась передо мной своей отвратительной победой над тобой, подробно рассказала, как легко ей удалось подсыпать тебе яд и забрать то, что по праву должно принадлежать достойному. Я увидела у нее на пальце кольцо, которого по приезде в Старобережье не было, и поняла — из-за этой удивительной и необычной вещицы ты погибла. Но ни одна вещь на свете, тем более чужая, не стоит смерти живого существа. Меня это взбесило, и я не удержалась — так приложила убийцу кулаком между глаз, что у нее глаза к переносице сошлись. Но она, в отличие от меня, оказалась настоящим мастером своего дела.

Трагический рассказ знахарки был прерван вернувшимся Полозом. За ним шел помощник Пермана, тащивший неподъемный поднос с едой — даже тут мой благоверный не перетрудился, показывая свою истинную владыческую сущность. Однако основные события Сцинна нам уже поведала, а все остальное можно было говорить и в присутствии Полоза.

При виде съестного изобилия глаза знахарки лихорадочно заблестели, и она жадно потянула руки к подносу.

— Еще чуть-чуть, и я бы подушку начала жевать, а кем-нибудь из вас закусывать, чтобы не всухомятку, — с аппетитом вгрызаясь в бараньи ребрышки, предупредила нас оголодавшая за столько дней вынужденного поста девушка. — Вкуснотища какая!

Да уж. Голодная женщина иногда похлеще любого эльфыря будет, такая же кровожадная и ненасытная, готовая есть все, что может прожевать или хотя бы откусить. Поэтому мы терпеливо ждали, когда наша воскрешенная наестся и сама продолжит свое повествование.

— В общем, зараза эта рыжеволосая сдаваться так просто не собиралась и, вместо того чтобы отключиться, как я рассчитывала, плеснула мне в лицо из какого-то странного флакончика. Да еще и шепнула пару ласковых при этом. — После еды настроение Сцинны заметно подскочило. — И это последнее, что я запомнила, прежде чем уйти в темноту. Вот и все. — Рассказчица виновато развела руками (причем в одной было зажато копченое куриное крылышко, в другой — маринованный огурчик), словно извиняясь за дальнейшую неосведомленность.

Мираб тоже попытался под шумок сцапцарапать кое-что из оставшейся провизии, но я быстро шлепнула его по загребущей ручонке, пресекая тем самым любые поползновения к вожделенному подносу. Эльфыреныш выразительно глянул на меня, обиженно насупившись, мол «тебе жалко крохотного кусочка для умирающего от голода ребенка?», на что я ответила не менее красноречивым взглядом: «Ты же недавно ел, а много жрать вредно даже для усиленно растущего организма, а то весь рост вширь пойдет». Больше «голодный ребенок» в мою сторону даже не смотрел.

— Кажется, я пропустил самое интересное, — уже догадавшись, что его не просто так выпроводили, констатировал Полоз и медленно обвел присутствующих изучающим взглядом. Многолетняя привычка всегда быть в курсе всех дел давала о себе знать, и малейшая неосведомленность и недоговоренность раздражали моего благоверного. Ничего, не у себя в царстве гномов гоняет.

— Вряд ли грустная история одной «совершенно чужой женщины» могла бы быть тебе интересна, — улыбнувшись одними уголками губ, ответила Алессандра. — А вот почему именно тебе пришлось ее целовать, объяснить могу.

— Уж будьте любезны, сделайте милость. — Полоз слегка поклонился и, скрестив руки на груди, приготовился слушать. Мне тоже было интересно, ведь я хоть и видела в том черном вареве, что и как надо делать, но смысла спасения знахарки таким оригинальным способом совершенно не понимала.

— То, что мерзавка Эмма выплеснула Сцинне в лицо, не совсем яд. — Странная ведьма поднялась с кровати, где все это время сидела подле дочери, и медленно отошла к окну. Немного помолчала, задумчиво глядя на улицу, прежде чем продолжить. Мы нетерпеливо ожидали более конкретных пояснений, но торопить женщину не отважились, даже Полоз. Но вот Алессандра собралась с мыслями и продолжила: — Раньше это зелье называли «темный сон». На его приготовление иногда уходит не один месяц, слишком сложное оно по составу и условиям варки. Сначала в определенное время и в определенной последовательности собираются некоторые травы (какие — неважно, лишнее вам это знать), ну и многое другое. Ингредиенты собираются по всему миру, и достать некоторые из них довольно проблематично. Но само по себе зелье не так страшно, вызывает всего лишь долгий глубокий сон у того, кто имел неосторожность выпить его, а вот приправленное определенным заклинанием становится смертельно опасным даже при попадании пары капель на кожу. Суть «темного сна» заключается в том, что человек, или нечеловек, моментально засыпает, и каждый день такого сна забирает из него жизнь, которая в виде чистой энергии переходит к наславшему это ужасное проклятие. Чем сильнее маг, готовивший зелье, тем дольше жертва остается живой и тем больше энергии получает маг.