Исчезнувшая стихия (СИ) - Вольная Мира. Страница 144

     - Но она же отказалась от тебя?

     - Отказалась, - бесстрастно подтвердила Диана. - Но, как ни крути, она моя родственница и у Париша, прав на меня было не больше, чем у любого другого человека, ну или не человека.

     - Ты хотела ехать?

     - Я..., - она остановилась на вдох, и ее боль ударила в меня с новой силой, - я тогда вообще ничего не хотела. Я завернулась, укуталась, спряталась в свое горе, как в одеяло. Лелеяла его как ребенка-уродца. И Сибилла была для меня чужой теткой, как, впрочем, и Париш. Я тонула в своей боли и хотела лишь одного - вернуться домой, забраться с ногами в папино кресло и вырвать себе сердце потому, что мне казалось, такую боль невозможно выносить. Мне казалось, я умираю.

     - А Сибилла?

     - Сибилла... - Диана нахмурилась. - Во время пути я ее практически не видела. Она не подходила ко мне, избегала. Возможно, просто не знала, что со мной делать. Мы провели в дороге около сумана, и все это время я плакала... даже во сне, потому что мне снились кошмары.

     - Девочка моя, - боги, как же плохо тебе было, как же тяжело. Я чувствовал, как нагрелась на спине татуировка, видел ее слабое свечение и прекрасно понимал, что сегодня на Физалию обрушится гроза невероятной, мать его, силы.

     - Потом мы оказались во дворце, - таким же бесцветным голосом продолжала рассказывать Сид. - Меня сначала поселили в комнате в западном крыле и приставили ко мне служанку. Милая по большому счету была девушка, вот только справиться со мной она не могла. Я не ела, не реагировала, когда ко мне обращались, и все еще кричала по ночам. Около месяца я практически не выходила из комнаты и если не плакала, то сидела, уставившись в одну точку. Было плохо. Очень. Однажды как раз в такой момент ко мне зашла Сибилла и приказала меня одеть и умыть. Я пыталась с ней поговорить, спросить что-то про отца, узнать, когда мне можно будет вернуться домой. Но фея, услышав его имя, отвесила мне такую пощечину, что я потеряла сознание на несколько вдохов. Очнулась я уже на руках у стражника. Он нес меня по коридору к кабинету Илии, впереди шла Сибилла. Я помню, что испугалась, когда впервые увидела королеву, испугалась так, что начала отступать к двери. Я никогда не видела такого лица - холодное, каменное, как застывшая маска, словно у трупа. Фрейлины схватили меня за руки и волоком подтащили к ней. Я кричала, я вырывалась, меня душила паника, но сделать я ничего не могла. Они вздернули меня на ноги и начали стаскивать одежду. Мне было стыдно, мне было больно, и я ничего не понимала. Я стояла голая напротив Илии и готова была убить либо ее, либо себя.

     - Надо было убить ее, - прорычал я, с трудом удерживая ярость.

     - Надо было, - горько усмехнулась Диана. - Но я не могла даже пошевелиться, меня сковал страх. А она все также безразлично на меня смотрела, потом приказала развернуть меня спиной, потом схватила за подбородок и заставила открыть рот. Зубы! Она рассматривала мои зубы! Словно я призовая лошадь! Я не выдержала. Я попыталась ударить ее по руке. Итогом этой выходки стало то, что назад в свою комнату я шла раздетой. Полностью. На глазах у всего дворца.

     - Боги, Диана...

     - Нет. Не надо жалости, оно того не стоит, поверь мне, - отрешенно попросила она. - Ты знаешь, это привело меня в чувство. Проснулась злость, впервые после гибели отца дали знать о себе тени. Я много думала в тот вечер и решила, что в том, как они ко мне относятся, я виновата сама. Через суман ко мне стали ходить учителя. Тогда я думала,что если буду хорошо учиться, Сибилла меня полюбит. Тени, я ведь действительно хотела, чтобы меня любили. Я не перечила, старалась больше не плакать, делала все, что от меня требовали, но спустя три месяца результат остался прежним. Она смотрела на меня как на грязь и обращалась со мной также.

     - А Кэссиди?

     - Кэссиди стала причиной моей самой страшной беды. Когда она появилась впервые в моей комнате, я подумала, что это чудо. Что ей я уж точно не сделала ничего плохого. Она казалась такой светлой, такой понимающей. Но первые же ее слова расставили все по местам. Она спросила, правда ли, что когда люди умирают, они обделываются, - ярость рванулась из меня густой мутью, за окнами шарахнул гром. Маленькая охотница вздрогнула. - И я не выдержала, вышла из себя, не смогла удержать Дневную. Кэссиди сбило с ног, и она ударилась спиной о дверь. В этот же день надо мной провели обряд Монаршей Дюжины и переселили подальше от жилых зон. Ты должен был видеть, лестница к этой комнате возле кабинета королевы. Маленькое, душное и темное помещение. Но я была рада этой темноте, там, я могла плакать и кричать и никто меня не слышал, а значит не наказывал. С тех пор малейший мой проступок кончался для меня болью. Им даже не нужно было прикасаться ко мне, просто пожелать и я корчилась на полу, где бы ни находилась, - еще один раскат грома, еще одна молния.

   - Монаршая дюжина? - Сид стиснула руки в кулаки, а когда закончила объяснять, за окном разыгралась настоящая буря. Я просто больше не мог держать злость внутри.

     - Не знаю почему, но своих попыток я не оставляла, видимо, сказался папин характер. Только теперь уже хотела добиться не любви, но хотя бы простой симпатии. Я не понимала, за что они меня так ненавидят, почему все даже придворные стараются сделать мне больно, высмеивают, унижают. И я сражалась. Сражалась в войне, в которой, как оказалось, был всего один участник - я. А по ночам я сражалась со своими кошмарами и горем и старалась побороть желание вырвать сердце. Я вела себя хорошо, плохо, по-разному, пробовала не перечить, старалась не плакать, не дерзить, терпела наказания, держала своих теней... Полтора года я делала все, что только можно, прискорбно, но ничего не менялось. А потом в Физалии появились послы, сейчас уже и не вспомню, откуда они были, но встречали их, как самых дорогих гостей. Это был мой первый выход в свет. К тому времени, я уже прекратила себя обманывать и понимала, что я - всего лишь товар. Ничего более. Удобная разменная монета. Я держалась неплохо, терпела глупый наряд весь в кружевах и цветах, терпела боль от шпилек, терпела наглые заигрывания и сальные шуточки, терпела духоту. Возвращаясь к себе, я думала лишь о том, как бы скинуть поскорее туфли и стащить слишком жесткий корсет, а потому не обратила внимания на предупреждение Ночной. Меня схватил один из послов, попытался изнасиловать, - я крепче сжал руки, вокруг ее талии. Молнии за окном били не переставая.

     - Не надо, девочка, не вспоминай, - прохрипел я. Я боялся того, что могу услышать дальше. Ненависть к феям казалась бесконечной.

     - Я в порядке, правда, - она приподнялась и заглянула мне в глаза, вымученно улыбнувшись. - Только ослабь хватку, а то сломаешь мне ребра.

     - Прости, - я слегка разжал руки, и она снова положила голову мне на грудь.

     - Мы боролись, - продолжала она, - я испугалась, сильно. Сумеречная и Ночная сорвались с цепей. Он пропахал мордой весь коридор, замерев возле лестницы, но все еще продолжал скалиться и тянуться ко мне. И тут меня накрыла ярость, дикая, страшная. Я столкнула его вниз. Помню, как он вскрикнул, помню треск, с которым сломалась его шея, и удивленное выражение лица. Я смотрела, как суетится вокруг стража, как орут остальные члены делегации, как Илия пытается замять инцидент, и думала, что туфли все-таки очень неудобная вещь. На следующее утро я стояла в тронном зале. Меня не стали слушать, не стали ни о чем спрашивать. Илия как-то странно мне улыбалась, и, видя ее улыбку, я хотела убежать, но мне не дали. Она подошла ко мне, обняла и, пока я пыталась отойти от шока, застегнула на мне ошейник. Я кричала и плакала, только толку? Теней я больше не слышала. Я пыталась его снять, открыть, но лишь содрала себе ногти на руках и исцарапала шею.

     - Ты же говорила, что они не знают, кто ты? - я целовал ее пальчики, понимая, что это вряд ли что-то исправит. Но по-другому не мог.