Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ) - Жукова Юлия Борисовна. Страница 57

— Ах да! Никак не могу к этому привыкнуть.

Мы оба смеемся, потом Азамат внезапно серьезнеет.

— А можно спросить… что случилось с твоим отцом?

— Ничего, — усмехаюсь. — Его никогда не было.

— О… И часто на Земле так бывает?

— Ну… может, не часто, но бывает.

Мы бродим по лесу еще долго. Я подбиваю Азамата рассказывать мне про птиц, которых мы слышим, а он и видит — мне удалось разглядеть примерно каждую пятую из тех, что он показывал. Он, правда, не знает, как всех их назвать на всеобщем, но и мне не все названия что-то говорят, так что, помучившись со словарем в мобильнике, решаем просто называть всех на муданжском, надо же мне учить слова, если я туда собираюсь. Потом еще много веселья вызывает мое муданжское произношение, которое Азамат все старается поправить, а я в упор не слышу разницы. Впрочем, он довольно быстро соображает, как мне объяснить эту разницу, ну или хотя бы позволяет почувствовать, что прогресс налицо.

Мы довольно далеко уходим от моря, и нам уже давно никто не встречается, кроме зверья. Кстати, попадается еще пара зайцев, а Азамат вроде как и лису видел, но мне до его зоркости далеко. Мы набредаем на тихое лесное озеро, где в ряске пасутся несколько выводков утят, и устраиваем привал на стволе дерева, низко нависающего над водой. Это какой-то дубо-буко-платан из тех, которые моя мама сажает при ведомственных учреждениях, потому что он дает много тени — в очереди стоять легче, да и ветки у него разлапистые, можно присесть. У нашего дерева ветки такие толстенные и плоские у основания, что я рискую предложить заняться любовью, уж очень романтичное местечко. Азамат сначала даже не верит, что я серьезно, а потом смотрит на меня таким помутившимся взором, что удивительно, как в воду не рухнул. У него даже на обожженной щеке румянец проступает — впрочем, может, крем действовать начал.

Потом мы, такие веселые, что почти пьяные, доходим до другого края лесопарка и обнаруживаем там небольшую, приятно пахнущую таверну, где заказываем обед, поскольку проголодались уже на совесть. Там оказывается полностью земное меню, и Азамат долго и мучительно не может ничего выбрать, потому что понятия не имеет, что это все такое, а я не знаю, насколько тут съедобна земная еда. В итоге мы оба берем котлеты по-киевски — и получаем море гастрономического удовольствия, тут это блюдо почти так же прекрасно, как в исполнении моей двоюродной бабушки. Я хвастаюсь Азамату, что умею это готовить, и понимаю, что меня еще поймают на слове.

Возвращаемся на такси: уже начинает темнеть. Мы здорово так погуляли, да и за столом крепко посидели. Дома, то есть на корабле, уже все в сборе и как раз думают, не позвонить ли нам. Тирбиш даже сварганил ужин, от которого мы вынуждены отказаться, потому что объелись на совесть. За стол, впрочем, садимся со всеми за компанию. Эцаган пользуется тем, что я заняла его место, и подсаживается к Алтонгирелу. Я потягиваю чаек в блаженно-сонном состоянии, вполуха слушаю, как Алтонгирел шепотом допрашивает Азамата:

— И где вы были?

— Гуляли.

— То есть как — гуляли?

— Пешком. По лесу.

— Ты что, в лес ее поволок? Ты сдурел?!

— Это она меня поволокла, и ей понравилось.

— Да ты ее больше слушай! Небось опять только вид делала, что понравилось, а ты и поверил! Хоть бы в казино сводил девушку, а то — в лес!

Я в последний момент стискиваю зубы, чтобы не прокомментировать. Чур меня, чур, еще только азартных игр не хватало!

— И где вы ужинали? — продолжает Алтонгирел свой допрос.

Азамат покорно отвечает, но он такой же блаженно-осоловевший, как я, и ему, видимо, вообще все равно, что вокруг происходит.

— А там за лесом таверна.

— Эта мерзкая забегаловка?! Я там пять лет назад отравился!

— Там хозяин сменился с тех пор, — вставляет Эцаган, который тоже с ухмылкой слушает этот разговор.

— Там теперь земная кухня, — говорит Азамат, — потрясающе вкусно. Вот куда Тирбишу надо было бы сходить.

Духовник закатывает глаза.

— Боги, Азамат! Ты через неделю предстанешь перед Старейшинами, тебе надо думать о том, чтобы женщину покрепче к себе привязать, а ты о Тирбише! Надо было идти в какой-нибудь развлекательный центр, чтобы тут же тебе и номера, может, удалось бы ее уложить, а ты придумал тоже — в лес! Что она тебе, на дереве даст, что ли?!

У Азамата становится очень интересное лицо — ироничное и мечтательное одновременно. Я прячусь в чашке, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не фыркнуть.

— Знаешь, Алтонгирел, — произносит Азамат, неожиданно кладя ладонь духовнику на плечо, — тебе стоит отвлечься от моих проблем. Постарайся просто быть повежливее с Лизой.

На этом Азамат встает и объявляет отбытие, отчего все резко выскакивают из-за стола и разбегаются в разные стороны, кроме меня, Гонда, Эцагана и Алтонгирела, который так и сидит, широко раскрытыми глазами таращась на свое плечо, как будто там выросло щупальце.

Гарнет уже полностью влезает в иллюминатор, когда я в клубах пара выпадаю из душа, так и не разрешив мучащую меня дилемму: идти сейчас к Азамату или нет? С одной стороны, вроде бы он сказал, что мое общество ему приятно, в том числе и ночью, хотя вдруг я не так поняла. С другой, он уже сегодня днем опять забыл, что у нас принято жить вместе, значит, ему это все еще очень странно. С третьей, он вполне может считать программу на сегодня оконченной. С четвертой, вдруг он вообще занят и не в каюте?

Мои метания прерывает сам Азамат, постучавшись в дверь.

— О, — говорю, — ты прямо мысли мои читаешь. Я как раз к тебе собиралась.

— Ну что ты, Лиза, — хмурится он, — конечно, я не читаю твоих мыслей, это мерзкое темное дело, и я бы никогда…

— Хорошо-хорошо! — перебиваю. — Это просто выражение такое, я только имела в виду, что ты прямо угадал момент!

— А, вот как. — Он расслабляется. — Ну замечательно. Я как раз хотел сказать, что не стоит тебе в халате ходить по коридорам.

— Да я вроде специально приличный халат купила…

— Ну все равно нехорошо, — кривится он. — Это вообще-то я к тебе ходить должен…

— Я бы предпочла, чтобы мы оба были подвижными субъектами, — хмыкаю в ответ. — Так что мне, каждый раз в уличное одеваться, что ли?

— Я, собственно, хотел кое-что предложить… — произносит он задумчиво. — Правда мне немного неудобно, как бы ты не подумала, что я это заранее так спланировал…

Моргаю.

— Что спланировал?

— Да ничего не планировал, в том-то и дело. Так случайно вышло, только теперь выглядит, как будто нарочно.

— Ну если ты говоришь, что случайно, то я тебе поверю, — пожимаю плечами. Еще б понять, о чем речь…

Азамат облегченно выдыхает.

— Тогда смотри.

Он подходит к столу, берется за ручку верхнего ящика, потом поворачивается ко мне:

— Можно открыть?

Там у меня вязанье, насколько я помню. Киваю.

Он открывает ящик, просовывает руку вглубь и что-то там делает. Я слышу тихий гул, оборачиваюсь на звук и вижу, как стена с иллюминатором быстро ползет вверх. Я только и успеваю открыть рот, когда вся стена втягивается в потолок, а за ней открывается… каюта Азамата.

Несколько секунд хлопаю жабрами, забыв, что у меня есть легкие. Наконец подбираю оброненный дар речи.

— А как же иллюминатор?

— А, это просто экран, у тебя же каюта в середине корабля, откуда тут настоящий иллюминатор…

— И… ты хочешь сказать, что случайно дал мне каюту, смежную с твоей?

— Я так и знал, что ты не поверишь, — вздыхает он. — Вас всех разместили в одинаковые каюты, подряд от входа. Тебе досталась последняя. Просто так число совпало.

— А то, что тут стенка поднимается, — тоже совпадение? — продолжаю таращиться.

— Все стенки поднимаются, — усмехается он. — Правда, в обитаемых каютах я всегда запираю их изнутри, вот тут, в ящике, кнопка. Но если отпереть, то поднимаются вообще все переборки. Собственно, холл — это шесть кают с поднятыми стенками между собой и коридором.