Простушка (ЛП) - Кеплингер Коди. Страница 12

Уэсли пожал плечами.

— Твоя потеря. Следуй за мной.

Он провел меня в огромную гостиную, размером, должно быть, со столовую в Хэмилтон Хай. Две крупные колонны подпирали потолок, а по комнате были расставлены три бежевых дивана и два такого же цвета кресла. На одной из стен я заметила гигантский телевизор, а на второй — камин. Январское солнце светило сквозь окна, занимавшие одну из стен от пола до потолка, его свет придавал окружению ощущение спокойствия и счастья. Но Уэсли повернулся и начал подниматься по лестнице, в противоположном направлении от удобной комнаты.

— Куда ты идешь? — потребовала я ответа.

Он глянул на меня через плечо с усталым вздохом.

— В мою комнату, конечно.

— Не можем мы написать сочинение здесь?

Уголки его рта слегка приподнялись, и он просунул палец себе под ремень.

— Можем, Простушка, но мы напишем его намного быстрее, если я буду печатать, а мой компьютер наверху. Ты сама хотела разделаться с этим побыстрее.

Я вздохнула и потопала вверх по лестнице.

— Ладно.

Спальня Уэсли находилась на верхнем этаже — одна из тех, с балконом, и была больше гостиной в моем доме. Его королевских размеров кровать все еще была не застелена, коробки от видеоигр валялись на полу у плейстейшен 3, подключенной к большому телевизору. К моему удивлению, в комнате пахло хорошо, смесью его туалетной воды от «Burberry» и свежей постиранной одежды, будто он только что ее разложил. Книжная полка, к которой он подошел, была переполнена книгами различных авторов, начиная от Джеймса Паттерсона и заканчивая Генри Филдигом.

Уэсли наклонился, и я отвела взгляд от его джинсов, пока он доставал с полки «Алую букву». Он сел на свою кровать и жестом пригласил меня сделать то же самое, я неохотно подчинилась.

— Окей, — сказал он, стуча пальцами по обложке книги. — О чем будем писать сочинение? Есть идеи?

— Я не…

— Я думал, может мы могли бы проанализировать Эстер, — предложил он. — Звучит, как клише, но я имел в виду глубину ее характера. Главное, в чем были причины ее измены? Почему она переспала с Димсдейлом? Любила ли она его или просто была распутницей?

Я закатила глаза.

— О Боже, ты всегда выбираешь наипростейший ответ? Эстер гораздо более сложна. Ни один из этих вопросов не показывает никакого воображения.

Уэсли посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Ну ладно, — сказал он медленно, — раз ты такая умная, тогда почему она это сделала? Просвети меня.

— Чтобы отвлечься.

Окей, может это было натянутое предположение, но я просто не могла перестать видеть тот дурацкий конверт на столе и думать о моей эгоистичной стерве-матери. Я продолжала представлять, какой был мой отец — пьяный впервые за восемнадцать лет. Мой мозг искал что-нибудь — что угодно — что бы отвлекло меня от болезненных мыслей, так что может это не так уж и глупо, считать, что Эстер чувствовала себя так же. Она была одинока, окружена лицемерными пуританами и замужем за странным и непонятно где находящимся англичанином.

— Она просто хотела, чтобы что-то отвлекло ее от той фигни в ее жизни, — пробормотала я. — Хотела найти какой-то выход…

— Если так и было, то это не слишком хорошо для нее обернулось. В конце все перевернулось вверх дном.

Я почти его не слышала. Мои мысли вернулись к той ночи, когда я нашла способ заставить мой мозг замолчать, когда желания моего тела взяли над ним верх. Я вспомнила блаженство пустоты. Вспомнила, как даже после того, как это закончилось, я была настолько сфокусирована на том, что сделала, что остальные волнения практически не существовали.

— …думаю, эта идея вполне подходит. Это точно уникальный подход, а Перкинс нравится творческий подход. Мы можем даже пятерку получить. — Уэсли повернулся, чтобы посмотреть на меня, но выражение его лица сразу же стало взволнованным. — Простушка, ты в порядке? Ты пялишься в никуда.

— Не называй меня Простушкой.

— Ладно, ты в порядке, Бьян…?

Прежде, чем он успел произнести мое имя, я сократила дистанцию между нами, накрыв его губы своими. Эмоциональная и моральная пустота накрыли меня в ту же секунду, но физически я была как натянутая струна. Удивление Уэсли длилось меньше, чем в прошлый раз, и его руки были на мне уже через секунду. Мои пальцы забрались в его мягкие волосы, а его язык ворвался ко мне в рот, становясь новым оружием в нашей войне.

И снова мое тело взяло контроль. Ничего не существовало в моем сознании; меня не преследовали никакие раздражающие мысли. Даже звук стерео Уэсли, в котором играл какой-то незнакомый мне рок, отошел на второй план, когда главным для меня стало ощущение прикосновений.

Я прекрасно осознавала, что рука Уэсли поднялась вверх и сжала мою грудь. Приложив некоторое усилие, я оттолкнула его от себя. Он отодвинулся от меня с широко раскрытыми глазами.

— Пожалуйста, не давай мне снова пощечину, — сказал он.

— Заткнись.

Я могла бы остановиться на этом. Могла бы встать и выйти из комнаты. Могла бы сделать так, что на поцелуе бы все закончилось. Но я этого не сделала. Ощущение замороженного сознания, которое я получала от его поцелуев было настолько эфорийным — полным улетом, что я не могла вот так легко это отпустить. Я, может, и ненавидела Уэсли Раша, но он держал ключи к моему спасению, и в тот момент я хотела его… я нуждалась в нем.

Не говоря ни слова, не колебаясь, я стянула футболку через голову и кинула ее на пол у кровати Уэсли. У него не было возможности сказать что-то еще, так как положив руки ему на плечи, я опрокинула его на спину на кровать. Секунду спустя я оседлала его, и мы снова целовались. Его пальцы расстегнули застежку на моем лифчике, и тот присоединился к моей футболке на полу.

Мне было все равно. Я не чувствовала смущения или стеснения. Уэсли знал, что я Простушка, и к тому же я не пыталась его впечатлить.

Я расстегнула его рубашку, а он вынул «краб» из моих волос, позволив темно-русым локонам окружить нас. Кейси была права. У Уэсли было отличное тело.

Я с изумлением провела руками по его мускулистым предплечьям. Его губы скользнули мне на шею, давая мне возможность дышать. Так близко к нему я чувствовала только запах его туалетной воды. Пока его рот медленно двигался вдоль моего плеча, я думала о том, почему он не оттолкнул меня — Простушку — в сторону с отвращением.

Но потом я вспомнила о том, что не слышала, чтобы Уэсли отказывался от девчонок. И это я должна была чувствовать отвращение.

Но его рот снова прижался к моему, и все мысли испарились. Повинуясь инстинкту, я прикусила нижнюю губу Уэсли, и он тихо застонал. Его руки гладили меня, посылая мурашки по спине. Блаженство. Чистое, настоящее блаженство.

Только один раз, когда Уэсли перевернул меня на спину, я серьезно думала остановиться. Он посмотрел на меня сверху вниз, и его умелые руки дотронулись до молнии на моих джинсах. Мой бездействующий мозг ожил, и я спросила себя: не зашло ли все это слишком далеко? Я подумала о том, чтобы оттолкнуть его, и закончить все это. Но зачем останавливаться сейчас? Что мне осталось терять? Но в то же время, что я могу от этого получить? Что я буду думать об этом через час… или еще раньше?

Но не успела я найти ответы на эти вопросы, как Уэсли уже избавился от моих джинсов и трусиков. Он достал презерватив из заднего кармана (кто вообще носит презервативы у себя в кармане? В кошельке — да, но в кармане? Достаточно самоуверенно, не думаете?), затем его штаны тоже оказались на полу. Ни с того ни с сего мы занимались сексом, и мои мысли снова накрыла тишина.

Глава 8

Мне было всего четырнадцать, когда я потеряла свою девственность с Джейком Гейтером. Ему тогда только исполнилось восемнадцать, и я прекрасно знала, что он слишком взрослый для меня. Но все же, как любой восьмикласснице, мне просто хотелось иметь парня. Мне хотелось кому-то нравиться и быть частью чего-то важного, а Джейк был одиннадцатиклассником с машиной. В то время я думала, что это — идеал.