Сосед (СИ) - Эленова Элен. Страница 40

— Ты ведь раньше не имела счастье бывать за городом? — поинтересовался Тоха, трясясь в машине по причине отсутствия дорожного покрытия.

— Действительно, такого «счастья» не имела, — насупившись, ответила я. Мне уже хотелось обратно домой.

Ни дороги, ни коммуникаций, ни киосков, ни черта в этой ж*пе мира не было! Такое впечатление, что мы перенеслись во временном пространстве на несколько веков назад.

— Ты куда меня привез!? — недовольно возмутилась я.

— Выходи из машины. — строго рыкнул он, остановившись около… хаты.

Во дворе с двумя полными вёдрами стояла здоровая крупная женщина лет 70-ти, одетая по последнему писку моды конца 70-х годов: кримпленовая юбка приятно коричневого цвета, хлопчатобумажные чулки ей в тон, цветастая кофточка с двумя заплатками на мощной груди, фартук с олимпийским мишкой, платок с розами тошнотного цвета и чеблеты, из обрезанных мужских сапог 50 размера. Подслеповато прищурившись, от чего волосатая бородавка ее правой щеки подскочила ко лбу, она заголосила басом:

— Антошик, внучек, ты ли это? — настороженно спросила она и уголком платка вытерла пот на лбу.

— Да, баб Клав. Знакомься, это моя невеста — Василиса.

— Здрасте, — скромно так пробубнила я.

— Ох, внучик, какая девочка у тебя дохленькая, синенькая. Хворая? Сразу видно — городская. Титек нет, а осемнадцать ужо есть-то. — стала причитать бабулёк.

— Ей 26, - огласил мой жених.

— Да ты что! Господи Исусе, — перекрестилась бабка, — её что не кормють совсем? Вот, милочка и ходишь ты в девках, аки приведение вся светишься, кто же тебя замуж звать будя?

Выпучив глаза, я усомнилась в своей неотразимости и хотела сказать бабке тоже пару ласковых. Тоха, поняв мои намерения, толкнул меня в бок.

— Нет, нет, всё в порядке…

— Ничего, — махнула она рукой, — Бабушка отпоит молочком парным, да салом копчёным накормит. — проходите, хата у меня небольшая, но места хватя всем.

Антон подтолкнул меня грудью вперёд.

— Иди. Чего встала? Шагай давай.

Я с опаской пошла за бабульком.

Мы вошли в дом, точнее в хату.

— Разувайтесь, у меня тут чисто! — гаркнула бабка-гренадер, отчего я чуть не подпустила в трусы. Сняв туфли, я прошла, по-видимому, в горницу. Русская народная сказка мля в реальности: домотканые половинки, закопченная печка, у окна огромный сундук видимо с бабкиным приданым, на стене тикают ходики, вдоль окон лавки, на которых стоят банки с прокисшим молоком, в углу — марля с творогом, под потолком пучки какой-то травы.

— От поноса, — прокомментировала баба Клава, заприметив мой взгляд. Я посмотрела на ее молочный завод и поняла — меня ждут три незабываемых дня жидкого стула, а затем неминуемая смерть.

— Кровать у меня одна свободная. Для девочки твоей, а тебе одеялку кину на сеновале, там почивать будешь, тепло на улице — не замёрзнешь.

— Спать мы будем вместе! — провозгласила я, не представляя как мой ненаглядный на улице останется.

— Так вы поди не женатые! Чаво, грешите без согласия Божьего? Паразиты эдакие. — погрозила пальцем. — И чаго удумал паскудник! И она тоже хороша! Вот поженитесь — грешите на здоровье, а в своем доме блудить не дам!

Накормить нас обедом баб Клава сочла срочно необходимым и запекла в печи картошку, нарезала сало и поставила на стол кувшин с молоком, из закромов достала бутылку мутной жидкости заткнутую газеткой.

Про себя я стала читать женскую молитву: «Господи, пожалуйста, отправь все калории в сиськи»

После плотного ужина бабулёк собралась пойти кормить-доить скотину:

— Чаво улеглась?! Кто пойдёт корову доить? — тормошила она меня.

— Эй, я спать хочу. Какие ещё коровы? — сморщилась я и накрылась подушкой.

— Городские, — сделала заключение бабка, — пойдём покажу как доится-то.

Презренно смерив взглядом бабулька, решила не обижать её и нашла железобетонный отмаз, продемонстрировав свой дорогущий французский маникюр.

— А давай мы твои когтяки секатором срежем, — предложила она, от испуга я спрятала руки за спину.

— Ещё чего! Мне вообще нездоровится! — схватившись за живот, заявила я, призывая баб Клаву к милосердию.

— Поди красные дни, — застенчиво предположила она и посчитала правильным подтвердить, — Тогда лежи, чего уж. Я тебе ща травки заварю.

— Не надо! — испугалась я, — Я таблетку выпью.

— Никакой химии! Я не позволю травить организм ядом!

— Ладно-ладно, — согласилась я, желая чтобы бабка побыстрей отстала. А этот отвар я собиралась вылить в окно.

Она заварила отвар и заставила выпить при ней. Посопротивлявшись и покривлявшись, я всё же употребила бабкино зелье и откинулась на койке в надежде вздремнуть, пока она будет заниматься хозяйством. Антон же, как пионер, вызвался починить старый поваленный забор из трухлявых жердин.

Организм не принял сомнительное поило и желудок сообщил, что навряд ли он усвоит ядовитую смесь молока и зелья. Поспешно обув на ноги бабкины колоши, которые жали в коленках, я пошмыгала во двор в поисках туалета, тайно надеясь, что в нём найдётся газетка «Сельская жизнь» и не придётся искать лопухи. Миновав сараи, я была уже близка к вожделенной комнатке, как вдруг прямо с забора на меня, кукарекая во всю глотку и распушив перья, кинулся в яростную атаку рыжий петух. Перепугавшись не на шутку бешеную птицу, увеличив скорость и чуть не распластавшись на чернозёме, я забежала в укрытие и закрыла дверь, в щелочку следя когда враг отступит.

Бешенная птица, заприметив в моём лице врага, не покидала пост, бегала около моей темницы.

— А ну пошёл отсюда, птица контуженная!

Но мне в ответ слышались только недовольное кудахтанье.

— Я тебя лично на ужин съем! — грозилась я, по прежнему боясь выйти из укрытия.

— Антон! — голосом мученика кричала я, но благо он не слышал, если бы он узнал истинную причину моих страхов, то запозорил бы.

Поругавшись безрезультатно на петуха ещё минут десять, я стала менять тактику общения:

— Ну, и что ты здесь ходишь? Ведь в сарае тебя ждут сексапильные курочки, жаждущие твоих ласк и внимания, — призывала я это пернатое недоразумение к миру.

Наверное, проникнувшись моими речами петух исчез из поля видимости, и я решила наконец-то покинуть это злосчастное место.

Но не тут-то было! Услышав скрип двери, на меня несся взлохмаченный, готовый к бою, психанутый петух. Путей отступления не было и, перепугавшись за своё здоровье, я схватила первое, что заприметили мои глаза, а это была метла, и стала отбиваться от маньяка-петуха. Взбешенный окорочок в процессе яростной драки меня клюнул за задницу и когтями продрал ногу. Отмахиваясь метлой, как пьяный джидай световым мечом, я потеряла равновесие и плюхнулась в грязь. Дарт Вейдер, не выдержав звуковой перегруз от моего визга, отбежал от покорённой жертвы. На мои крики по воду негодования личности рыжего петуха и вообще, что я думаю про эту деревню в целом, и возмущения на фига меня сюда привезли, выбежала баб Клава.

— Иж, чаво творить-то! Собака такая, — интересно это она про кого? — Сейчас запру за замки, а то видить личико не знакомое, вот и кидается. Цыпа-цыпа, — бабка стала привлекать внимание «собаки».

— Ага, на цепь его надо посадить, — предложила я, с предосторожностью не выпуская из рук метлу. — Или в суп, с аппетитом попробую.

— Ты чего разоралась на всю деревню? — с опозданием прибежал Антон и посмотрев на меня, он заржал, — свинья везде грязь найдёт.

— Меня чуть не покалечили! Всё! Вези меня домой! — я вцепилась руками в Антона и захныкала.

— Ягодка, ты куды собралась-то? — возмутилась бабка, — Только приехали, бабушка старенькая помочь нодобна, да и скучно мне одной всё да одной.

— Антон, я домой хочу. Хочу смотреть телек и есть пиццу, спать в чистой постели.

— Ты как ребёнок ноешь, несколько дней побыть на природе полезно для тебя. — небрежно пытался отцепить меня от себя.

— Ну пожалуйста, поехали домой. Я тут свихнусь.