Горький шоколад (СИ) - Ринка Кейт. Страница 11

  Алан одарил Еву предостерегающим взглядом, который был, естественно, проигнорирован. Толкнув в плечо, она снова на него села и запустила пальцы в его волосы. И вот это переходило уже все границы даже приватных рамок. Так же зарывшись рукой в копну ее светлых волос, Алан сжал их на затылке так, что Ева тихо вскрикнула ему в губы. А повернув ее лицо, он шепотом процедил сквозь сжатые зубы ей на ухо:

  - Быстро слезла с меня, и пошла работать с клиентами.

  - Мне больно... - услышал он в ответ, но был так зол, что проигнорировал эти слова.

  - Быстро, я сказал.

  - Ненавижу... - тихо проговорила ему Ева, едва не с рычанием.

  Она подалась назад и встала на пол, уже испепеляя Алана гневом. Но его мало волновало сейчас и это. Раз она хотела тут работать, так пусть этим и занимается, но только не у него на коленях.

  - Вперед, - губами проговорил он ей, кивая на клиента.

  Психанув, Ева толкнула Алана в спинку дивана и повернулась к сидящему рядом Ивану. Сделав шаг, она встала перед ним и резко присела, удерживаясь за его колени и раздвигая свои ноги в стороны. Потом прогнулась в спине, подняла кверху свой прекрасный зад и плавно выпрямила ножки, одаривая клиента чувственным взглядом с остатками недавнего гнева. Сама кошачья грация во плоти, черт бы ее побрал!

  - Дикая штучка, - произнес рядом с усмешкой Борис.

  Алан промолчал и только потянулся за сигаретами, подумав про себя, что дикая - это еще мягко сказано. Прикуривая, он заметил краем глаза, что Ева уже оседлала и Ивана. Алан повернул к ней голову, встречая на себе взгляд, в котором так и читалось: "Посмотри, все это лишь тебе назло". Она так активно терлась об парня, что уже казалось, еще чуть-чуть, и он кончит. Ее губы пропорхали над его губами, искушая поцелуем, но только лишь заглатывая хриплый мужской стон...

  И вот в этот момент внутри у Алана все скрутилось узлом от столкновения каких-то противоречивых ощущений. В подобной роли и со стороны он созерцал Еву впервые, и ему совсем не нравилось то, что он видел. "Бред!" - пронеслось у него в голове, а также возникло неожиданное желание встать и выйти из комнаты. И как раз вовремя к ним заглянул Стас, махнув ему с порога рукой.

  - Извини, Борь, я отойду, - сказал он собеседнику.

  - Ничего, я понял.

  Поднявшись с дивана, Алан подошел к Стасу и вышел с ним в коридор.

  - Что у тебя? - строго спросил он у своего управляющего.

  - К нам опера пожаловали, ищут кого-то, хотят поговорить с тобой.

  - Зараза, вот только их мне сейчас не хватает. Где они?

  - Ждут возле твоего кабинета.

  Еще крепче выругавшись себе под нос, Алан зашагал по коридору.

  У порога кабинета его ожидали трое в штатском, Глеб, Михаил и Кирилл. Это были местные опера из отдела милиции, которых он прекрасно знал, уже не раз сталкиваясь с ними в различных ситуациях. Коротко поприветствовав, он пригласил их в кабинет. Вслед за ними зашел и Стас.

  - Что у вас ко мне? - спросил он у молодых оперов.

  Алан сел в свое кресло. Глеб прошел к столу и занял место в кресле напротив. Двое других служителей закона подошли к высокому окну, сразу уставившись на девушку, которая танцевала сейчас внизу на пилоне. При этом Михаил вальяжно щелкал фисташки, складывая очистки себе в карман.

  - Михаил, если Вы не знаете, но у нас со своим нельзя, - обратился он к оперу.

  - Я курить бросаю, мне можно, - было ему скупым ответом с усмешкой.

  - Оригинально, - резко вырвалось у него. - А какое мне до этого дело?

  Ухмылка с лица Михаила тут же испарилась. Он посмотрел на Алана волчьим взглядом и демонстративно отряхнул руки, так, что крошки фисташек полетели на пол. Потом подошел к столу, уперся в него ладонями и подался корпусом к Алану:

  - Гражданин Петров, а вот борзеть не надо, тогда и мы, возможно, будем предельно вежливы.

  - Ну что Вы, даже и в мыслях не было, - съязвил Алан. - А как там поживает Дмитрий Иванович? - поинтересовался он о здоровье одного ему хорошо знакомого подполковника МВД. - Он в курсе того, как его подчиненные разговаривают с законопослушными гражданами?

  - А ты тут связями своими нам не тыкай, - начал злиться и опер.

  - Миш, хватит без дела языками чесать, - одернул его Глеб. - Фотку давай.

  Продолжая смотреть на Алана волком, Михаил вытащил из внутреннего кармана листок, на котором была распечатана фотография, и положил на стол.

  - Вам знакома эта девушка? Некая Светлана Лямцева.

  Алан посмотрел на фото и протянул её Стасу:

  - Это одна из танцовщиц моего клуба. А в чем дело?

  - Она сейчас здесь?

  - Да, - ответил Стас. - В общем зале танцует.

  - Пошли, - сказал Глеб, поднимаясь из кресла.

  Оказалось, девушка была свидетельницей какого-то недавнего происшествия, и операм срочно требовалось ее опросить. Алан не стал вникать в подробности, только по-тихому спросил у Светы, нужна ли ей его помощь. Сказав, что при необходимости позвонит, девушка ушла с операми.

  Вернувшись к себе в кабинет, Алан первым делом плеснул в стакан виски. Черт бы побрал весь этот день. В таком темпе проходили все вечера и ночи Алана - встречи, разговоры, проблемы, постоянная суета и редкие минуты покоя. Порой ему это даже нравилось, а иногда выводило из себя. Сегодня же выводило, кажется, все, начиная с того, что присутствие в клубе Евы, и именно на рабочем месте, его слишком сильно нервировало. Мало того, что она постоянно попадает в неприятности, так еще и сама является одной большой и взрывоопасной неприятностью, и при этом далеко не чужой ему.

  "Сколько она стоит?" - вспомнился ему вопрос, который в отношении нее показался грязным и неуместным. Как вообще можно такое спрашивать по отношению к ней? Да только, как иначе? Ева сама выбрала эту профессию, которая не имела четких рамок, и где мысли, желания и фантазии у людей были порочные, откровенные и самые низкие. Но что уж говорить о других, когда Алан был хорош и сам. Иногда Ева вынуждала поступать с ней так жестко, как ему совсем бы не хотелось. Но он прекрасно понимал, что стоит дать слабину, и она пойдет дальше, пока не завладеет ситуацией или не добьется своего.

  Чего-чего, а упорства Еве было не занимать. В начальных классах школы она была самой прилежной ученицей, пока не наступил переходный возраст и не начались капризы. Когда он учил ее кататься на велосипеде, она посбивала себе все локти и колени, но добилась того, что стала ездить на нем с той же легкостью, с какой ходила пешком. С мотоциклами же была своя, отдельная история. Алан тогда купил себе третий по счету "ИЖ", более новый, чем предыдущие, и самый модный во всем районе. И первым делом предложил прокатиться Еве вместе с ним. И все! Плакала его новая техника. С того момента ему показалось, что Ева влюбилась... в мотоцикл. И к тому же, на порядок сильнее, чем в него самого, о чем он как раз уже начинал догадываться. Не проходило и дня, чтобы Ева не просила ее прокатить, постепенно все чаще перебираясь ближе к рулю...

  - Ева! Выжимай тормоза! - кричал он ей на ухо, пока они неслись по бездорожью на внушительной скорости и держа курс прямиком на лесополосу.

  Их так подкидывало и трясло, что Алану с трудом удавалось держать руль и Еву, и еще как-то умудряться держаться самому.

  - Я не помню как! - крикнула она ему в ответ, повернув голову, отчего его по лицу хлестанули темные волосы, попадая в рот.

  - Зато как скорость переключать ты запомнила! Убери руки с руля!

  - "Я - не Сруля, я - Чебурашка!" - со смешком процитировала она ему глупый детский анекдот, окончательно давая понять, что из них двоих на измене сейчас находится он один.

  Это был первый раз, когда он посадил ее за руль своего мотоцикла, и они чуть не врезались в дерево, катаясь за городом. Ева всегда была безбашенной, наглой и упертой девчонкой, но когда-то более веселой, чем сейчас. А еще изменился тот ее взгляд, с которым она на него смотрела. Сначала это было восхищение, потом добавилась щенячья грусть и боль, которые заставляли его чувствовать себя виноватым. А сейчас... сейчас она на него стала смотреть так, будто хотела съесть, причем именно на десерт. И это был взгляд уже не влюбленной девчонки, а женщины, которая знает наверняка, что она хочет, и готова это не только получить любым способом, но и многое дать взамен. Такая искушающая уверенность в женщинах его всегда прельщала. Но, черт возьми, только бы не видеть этого на лице Евы! Потому что у нее этот прием смотрелся куда провокационнее, чем у любой другой.