Изнанка королевского дворца - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 35
Минута… полторы… две… есть!
Лиля почти физически ощутила момент окончания приступа. Тело на земле выдохнуло и обмякло. Слюна потекла еще сильнее.
– Вроде бы все, – сообщила графиня Тахиру.
– Да? – с какой-то странной интонацией отозвался медик.
– Да. Ей теперь только отлежаться… Вовремя успели.
– Вовремя – для чего?
Лиля подняла глаза.
М-да. Песец – животное ходячее и кусачее. Хорошо хоть дело было в парке, а не на приеме. Но какие черти принесли сюда его величество? И ладно бы с баронессой, ту хоть прибить можно! Но – нет. Рядом с его величеством стоял альдон. А кто еще?
Весь такой высокий, седовласый, с взглядом доброго дедушки Торквемады, в длинной рясе, с драгоценными побрякушками на груди и на пальцах…
И первое, что приходит на ум, – святая инквизиция. Даже зная, что в этом мире ее нет.
Ну, соберись, девочка. Или ты докажешь, что тетка не одержимая, или тебя вместе с ней по кусочкам разберут.
– Чтобы помочь человеку, – спокойно ответила Лиля.
– Помочь в чем?
Лиля вздохнула. Кое-как поднялась с земли. Твою ж… грязи на платье… ладно! Люди – важнее.
– Это случается с особо тонко чувствующими людьми. У них очень хрупкая душа… И когда они волнуются, переживают, когда рядом много людей и мало воздуха, может начаться такой приступ. Это ее беда, а не вина.
– Вот как?
– Да. Если женщина не выспалась, если она перенервничала… это бывает. К тому же женщине еще сложнее, чем мужчине.
– Почему же?
– Мужчины сильные. А мы – хрупкие и слабые. Мы можем плакать над увядшим цветком. А сколько мужчин во дворце заплачут вместе с нами?
– Графиня, это бывает у многих? – Фалион решил вмешаться в дискуссию.
– Нет. Только у тех, у кого особо чувствительная душа и нежное сердце.
Снизу раздался стон.
Дама явно не осознавала, где и что она. Это и понятно… Лиля поспешила на помощь.
– Лежите пока и не пытайтесь встать. Тахир!
– Я пригляжу. Сколько лежать… минут десять?
– Да. А потом лучше еще часика два, но в более удобном месте. С вами это не в первый раз?
Дама глухо простонала.
– И это случается, когда вы встревожены, когда вам плохо, когда вы волнуетесь… Ладно, сейчас не до этого. Давайте мы вас попробуем проводить к ближайшему диванчику.
Тахир поспешил на помощь. Но прежде, чем лекарь успел, рядом с женщиной на колено опустилась высокая фигура.
– Госпожа, обхватите меня руками за шею. Сможете?
Лиля вскинула брови.
Маркиз Фалион раскрывается с неожиданных сторон. И не побоялся костюмчик замарать?
Мужчина неожиданно легко подхватил упитанную дамскую тушку и огляделся по сторонам.
– В беседку, маркиз, – негромко подсказал его величество. – Полагаю, господин дин Дашшар составит вам компанию? А графиня пока объяснит нам, что произошло.
Лиля присела в реверансе. И выругала про себя грязь. Платье испорчено, стирка неизбежна. Не то чтобы это было сильно заметно на общем фоне. Но неприятно ж…
– Ваше величество, ваш приказ – закон для меня.
– У нас в Ханганате тоже есть люди, страдающие болезнью солнца, – заметил Тахир. – Мы полагали, что это от нашей жары.
– Нет, друг мой, – Лиля вздохнула. – Это не жара, хотя и она может спустить с цепи болезнь. Так бывает. Если у человека очень чувствительная душа и она не может перенести давления жестокого мира, а наш мир пока еще несовершенен, она заставляет человека отключаться. Вот в таких припадках.
– У них есть название, графиня?
– В старой книге это называлось эпилепсия.
– Почему ею страдают только некоторые? И в основном – женщины? Возможно, что это все-таки результат вселения шильды, – сдвинул брови альдон.
– Нет, светлейший. – Лиля покачала головой и спокойно встретила взгляд серых глаз альдона. – Это не шильда. Это болезнь и несчастье, потому что в такие минуты человек полностью беспомощен. Он может причинить себе вред, может захлебнуться своей слюной или откусить себе язык… Может умереть, если ему не помочь. И именно здесь отгадка. Если человек, страдающий таким недугом, окажется на поле боя, что с ним станет? У него начнется приступ, и он погибнет. Увы…
– Ага. Вот как… Вы считаете, что этой болезнью страдают равно, но в силу условий…
А ведь умен. Но и мы не на заборе деланы.
– Я никогда не набралась бы наглости что-то считать, светлейший. Это писали мужчины, жившие за несколько сотен, а может, и более лет до меня. А я только ученица господина дин Дашшара…
– И поэтому не вы следовали его указаниям, а он – вашим?
Лиля хлопнула ресницами.
– В минуту опасности и солдат может отдать приказ командиру. И если это правильный приказ, разве не будет он выполнен? Мы не могли рассуждать. Нам надо было спасать женщину.
Альдону ответ явно не понравился, но крыть было нечем. И Лиля не удержалась:
– Кстати, лучшим лекарством от такой болезни в тех же книгах называлась молитва. Она дарит измученной душе спокойствие, и человек намного реже страдает этой хворью. Полагаю, что если найдется хороший патер или пастор…
Альдон скривился, но парировал достойно:
– Графиня, а откуда у вас эти книги?
Лиля была сама невинность.
– Полагаю, что о книгах из библиотеки Иртона лучше спрашивать моего супруга. Если он вообще в курсе, что покупала в семейную библиотеку его покойная бабушка. Я-то вообще историю святой Ридалины искала, а наткнулась… Воистину, надо сходить помолиться святой, ибо с ее руки была сейчас оказана помощь несчастной женщине.
Лиля ханжески сложила руки и закатила глазки. Судя по всему, народ оценил. Напряженность рассосалась. Его величество наклонил голову.
– Графиня, мы полагаем, что вам надо пройти к больной и рассказать ей подробнее обо всем, если господин дин Дашшар еще этого не сделал.
Лиля присела в реверансе.
– И не уезжайте, не уведомив нас. Мы хотели бы с вами поговорить чуть позднее.
Лиля сделала еще один реверанс и подошла к альдону:
– Благословите на дело лечения, светлейший…
Мужчина сдвинул брови, подозревая, что над ним издеваются. Но глаза Лилиан были невинны, а реверанс исполнен самого глубокого почтения.
И мужчина решил сохранить видимость мира.
Он коснулся головы Лилиан, что-то пробормотал и осенил ее знаком Альдоная.
– Иди, дитя света. И помни, что только он рассеивает тьму.
Лиля в свою очередь сотворила знак Альдоная.
– Во имя Альдоная…
И направилась в сторону беседки. М-да, вляпалась.
Лиля вздохнула.
Она и сама все отлично понимала. Но не оставлять же женщину – вот так? Она медик. И клятву Гиппократа давала. И плевать, что в этом мире Гиппократа не было! Будет!
Фалион стоял возле беседки. И рядом с ним крутился невесть откуда взявшийся прихлебала… Как его? Тарни? Кажется, да.
– Маркиз, я должна извиниться…
Фалион только махнул рукой.
– Все в порядке, графиня. Вы хоть знаете, кто это такая?
Откуда? Лиля покачала головой.
– Графиня Марвел известна в свете как затворница. Муж ее в свете появляется, а сама она на приемы не ходит и на балы не ездит.
– Оно и понятно, маркиз. Наверное, знала о своей болезни и боялась попасть впросак. А сегодня?
– У нее выбора не было. Его величество прислал приглашение, а воля короля…
– Да, воля короля – закон. Вы мне разрешите?
И Лиля зашла в беседку.
Не считая следов человеческих фекалий на полу, здесь было уютно. Рассеянный свет, затянутые плющом проемы…
Графиня Марвел лежала на чем-то вроде лавочки, ее утешал Тахир. Рядом с графиней стоял невысокий кругленький мужичок и держал ее за руку. Тот самый граф? Жену он, похоже, любит. Но донести ее… точно, не донес бы. Фалиону причитается.
Естественно, Фалион с другом тоже просочились за Лилей. Женщина присела рядом с графиней на каменную скамейку.
– Как самочувствие? Ну-ка, будь умничкой, посмотри на меня.
Зрачки были в норме, пульс более-менее, ну насколько его можно было ожидать… Лиля вообще боялась сотрясения мозга. Часто случается при припадках, человек ведь падает бревном, да во весь рост, но земля, видимо, была не настолько твердой.