Изнанка королевского дворца - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 40

Затем подавали легкие закуски. Здесь не завтракали, предпочитая обедать и ужинать. Лиле это не нравилось.

Потом к королю, уже полностью одетому, приходил личный патер. Собственно, альдон при дворе тоже появляется, но альдон – скорее лицо светское, чем духовное. А патер благословлял короля на благие дела во имя государства. Король выслушивал его, отпускал, и начинался малый выход.

Это когда его величество идет по галерее в кабинет. Вот тут придворные – все, кто имеет при дворе какой-то чин, обязаны были стоять, кланяться, а если король разрешит, то и подавать прошения.

Король проходил в кабинет, выслушивал министров, решал самые неотложные дела – как правило, это затягивалось до обеда. Так что до тех пор ее сиятельство Лилиан Иртон могла быть полностью свободна. А вот на обеде извольте появляться.

Честно говоря, скромный столик Иоанна Васильевича тут не прокатывал. Почки заячьи верченые, головы щучьи с чесноком… а не желаете запеченного зайца, внутри которого зашита такая же запеченная перепелка? А форель, фаршированная креветками и в соусе из восемнадцати трав? А устрицы и мидии, приготовленные в вине? Ативерна – государство полуморское, поэтому морские продукты тут имели большое хождение. А уж икра черная, красная… Тут ее можно было пожирать, сколько влезет.

На королевском обеде сидеть имеет право только король. Остальные стояли у столов. О присутствующих судили по их важности для короны в зависимости от сервировки, от количества еды. Однажды, говорили, пригласили герцога, а подали ему деревянную кружку с водой и кусок хлеба.

Сожрал как миленький, без скандалов. А нечего было королевскую любовницу… фантазировать.

После королевского обеда – прогулка. Тут тоже извольте быть, графиня. Чтобы его величество мог подозвать вас с каким-нибудь вопросом. А то ж…

На прогулке короля беспокоить права не имеют. Но сам он, если желает выделить кого-то, обязательно подзовет.

После король опять удалялся в кабинет, где и работал. Лиля это время использовала, чтобы побыть у Алисии или проехать по столице, или посплетничать с другими дамами – языки у них были совершенно гадючьи. А с другой стороны, и наши студенты не лыком шиты. Так послать могут – не вылезешь.

Вечером прием. Танцы, карты, нарды, которые теперь приобретали популярность при дворе. И тут уж изволь, графиня, быть у его величества. Партий пять-шесть за вечер они разыгрывали обязательно.

Лиля злилась, ругалась, шипела, но выбора не было. Для бизнесменов необходимость – присутствовать на званых вечеринках. Для Лилиан Иртон необходимостью было присутствовать при дворе. Рассказывать что к чему, показывать на себе новинки, рекламировать их…

Надоело?

Стисни зубы и терпи. Эти люди – твои будущие клиенты.

И Лиля терпела из последних сил.

Хотя многое скрашивали рассказы Алисии.

Как оказалось, королевский двор делится на три партии. Одна – самая крупная – это сторонники короля. Те, кто во всем его поддерживает, одобряет, и вообще – король всегда прав.

Вторая партия – оппозиция. Куда ж без нее… Здесь она мирная, потому что Ативерна страна богатая и спокойная (тьфу-тьфу-тьфу). Конечно, они по мере сил продвигали свои интересы, старались что-то выгадать, вполголоса критиковали королевскую власть… Ну и гордились своей свободой.

Эдоард их сильно не гонял. Если будет необходимость, оторвет головы. А пока пусть резвятся.

Третья партия – маятники. То туда, то сюда… их большинство. Эдоард умело поддерживал равновесие, то удаляя одних, то приближая других. А еще были родственные интересы, семейные… да есть очень многое. Алисия рассказывала.

Лилиан приглядывалась. И все больше понимала, что это – не ее. Не бывать ей придворной дамой. Скучно, тошно, тоскливо, неинтересно. Медик ты, Аля. Была и останешься.

И как к лекарю к ней обращались многие. Тахир не отказывал никому, набирая бонусы себе и своей ученице. Вот болезням при дворе было раздолье. Лиля уже видела многое, от банальной экземы до сифилиса. И радовалась только одному. Хорошо хоть ее супруг не наградил. Антибиотиков-то нет… Эх… жизнь.

Глава 5

Знакомства в верхах и низах

Амалия Ивельен посмотрела на близнецов в колыбели.

Ее дети.

Ее и Питера.

Два мальчика, Роман и Джейкоб. Питер аж весь светится. А Амалия помнила только боль.

Красное полотно боли, застилающее весь свет и скручивающее внутренности в смертельной судороге. В какой-то момент она подумала, что умрет, и не испугалась этого. Умирать страшно, когда за чертой тебя никто не ждет. А ее ждать будут. Она знает.

Потом она подумала про Сэсси и Джеса, про… Она ведь не сможет оставить своих детей, правда? И попыталась выбраться назад. Но боль давила, отбрасывала, не пускала, и женщина теряла волю к сопротивлению. А потом, в какой-то миг стало легче.

Над ней склонилось женское лицо. И Амалии показалось, что это святая. Она что-то говорила, и боль уходила. Постепенно… А потом женщина услышала крик своих детей. И поняла, что жива.

После уже она узнала, что это была Лилиан Иртон. А еще поняла, что ореол сияющей вызван закатными лучами солнца, которые ярко осветили женщину. Потом, все потом.

И искренне удивилась.

Корова?

Ну, братик!

Как Лилиан Иртон ни назвать, но уж точно не так. В зеленых глазах светился незаурядный ум, розовые губы улыбались, а статная фигура… Да, статная, но не жирная ведь, позволяла нести себя с достоинством! И с каким!

Женщина знала себе цену. И цена была высока.

Она уехала, и на следующий день прибыли трое вирманок. Амалия только глазами похлопала.

Докторусы рекомендовали ей лежать хотя бы дней десять. Она и лежала… Вирманки устроили в спальне локальный ад. Хотя такого слова Амалия и не знала. Они мыли, чистили, вытряхивали, гоняли служанок, и на возмущение четко отвечали, что все болезни от грязи. А госпожа графиня приказала позаботиться о госпоже маркизе. Дискуссия закончена.

И Амалия не могла не заметить, что дышать стало легче. Что дети меньше плакали. Что ей самой приятнее, когда ее обтирают надушенной водой два раза в день.

А уж когда прибыли подарки от Лилиан Иртон на рождение детей…

Фероньерку Амалия оценила. Как и длинную сорочку, отделанную кружевом. То есть у этой сорочки верх, который должен прикрывать грудь, был кружевным, а остальное из шелка.

И всякие кружевные мелочи.

И это сделано в Иртоне? В захолустье? В имении Джеса?

Невероятно!

Но это – было.

Амалия не могла дождаться, когда встанет с постели. Ей безумно хотелось пообщаться с новой родственницей. Понять, откуда что взялось. Разобраться, как ее проглядел брат.

А сама Лилиан Иртон, прислав служанок, даже не писала. Ей было капитально не до того.

Зато многим было дело до Лилиан Иртон.

Например, представителям гильдий докторусов и стеклодувов, которые первыми пострадали от инициативы графини Иртон.

И сейчас в гильдии докторусов шла беседа. Обсуждалось, что в их огород запустили ханганского козла.

От кого происходят все блага докторусов? Да разумеется, от богатых клиентов. А тут! Роды у Ивельенов принял этот заморский гад! Графине Марвел (с которой кормились аж три докторуса) тоже помог. Да так удачно, что граф Марвел приказал «гнать палкой шарлатанов до ворот!».

И прогнали.

А заслышав о таких приятных вещах, к Тахиру потянулись пациенты.

Ему же деньги, ему подарки, ему… и его ученикам! Вот где беда-то! Ученики – вот главное зло. Он уедет, они останутся. И уже вне гильдии. А кто им помешает набрать своих? А если они действительно начнут помогать людям?

Какое самое страшное зло для лекарей? Эпидемия?

Вот уж ничего подобного!

Главная беда – это качественно вылеченный пациент. Ему ведь повторные услуги докторуса уже и не требуются. И как тогда жить?

Лечить бедняков?

Да кому они нужны? Что с них возьмешь?

Докторусы (в том числе и придворные, они ведь тоже состояли в гильдии) думали, размышляли, советовались (попутно уничтожив пару десятков кувшинов вина) и наконец, пришли к выводу.