Изнанка королевского дворца - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 6
Шевалье вздохнул.
– Ваше сиятельство, ведь этого не случилось.
– Но могло.
– Так Дарий и не сильно виноват. Там второй орал…
Тоже верно.
– Ладно. Товары отошлю. Но подарки – нет.
– Так подарки и есть излишек. Нам в столице все пригодится, – тут же согласился Лонс. – Ваше сиятельство, я распоряжусь?
– Сама распоряжусь. Кого-нибудь из вирман позови, Олафа там или Ивара…
Лонс вылетел за дверь. Лиля потерла виски. В такие моменты ей хотелось обриться под ежика. Корона из кос давила на голову не хуже тернового венца. А то и посильнее. Вес-то несопоставим.
Ладно. Сейчас дождемся вирман – и спать, спать, спать.
Только перед этим…
Торий вернулся домой не слишком довольным. Дарию досталась затрещина, жене – ругательство, барон заперся в кабинете. Где и глушил наливку, пока в дверь не постучались.
– Господин барон, тут, говорят, от графини Иртон.
Барон подскочил и помчался вниз.
Сундук был небольшим, но несли его очень осторожно. Двое вирман смотрели без всякой приязни. Хотя за оружие не хватались.
– Ее сиятельство просила передать.
Письмо было кратким.
«Господин барон. В силу сложившихся обстоятельств ужин не состоится, но рушить наш договор из-за глупости вашего отпрыска и его друзей я не стану. Поэтому передаю все причитающиеся товары для последующей перепродажи.
Уйти так просто вирманам не удалось. Они были всячески обласканы, чуть ли не силком накормлены, напоены и едва не расцелованы, пока барон писал ответное письмо.
«Ваше сиятельство.
Я могу только еще раз упасть ниц к вашим ногам, умоляя о прощении. И отметить, что ваше великодушие не уступает вашей красоте.
Я благодарен вам и надеюсь увидеться еще раз – завтра на службе.
Вы всегда можете на меня рассчитывать.
Немного зеркал, немного кружева, стеклянный разноцветный бисер, стеклянные кубки разных цветов… Бешеная прибыль.
Дария отец не выпорол. Но посадил на хлеб и воду на три десятинки. С молитвами. Для пущего вразумления. Впрочем, Дарий был и так счастлив без памяти, что легко отделался. И даже слегка был благодарен графине Иртон. Если бы она разорвала партнерство…
А вот Томми пришлось намного хуже. Сидеть он не мог больше десятинки. А когда смог – еще месяц находился на хлебе и воде под домашним арестом.
Какой козел придумал, что служба должна начинаться на рассвете?
Какой козел изобрел такие ранние рассветы?
Все – козлы! Спать хочу.
Лиля откровенно не хотела идти на службу. А никуда не денешься. Надо.
Вирмане и ханганы остались на кораблях. Лилю сопровождали пастор Воплер, Лонс Авельс, Миранда, еще несколько людей Лейса, мастера, кружевницы.
В этот раз Лиля шла пешком. Благочестие-с…
У храма она встретилась с Торием Авермалем. Тот прибыл со всей семьей, кроме Дария. Раскланялся с Лилей, рассыпался в комплиментах, но Лиля приняла их сдержанно и холодно. Вы еще не заслужили полное прощение. Договор есть договор, но не дружба.
Служба шла. Патер Лейдер пел. Красиво, ничего не скажешь. Но в шесть утра Лиля предпочитала спать. И подольше.
Наконец все закончилось. Лиля решила подождать, пока все не побеседуют с патером, но куда там. Симон Лейдер почти сразу после службы подошел к ней, раскланялся и пригласил в гости.
Лиля вздохнула. Оставила Миранду на попечение Марсии и вместе с пастором Воплером прошествовала за Лейдером.
В «гостиной» было тепло и уютно. Горел камин, стояли кресла. Патер лично сопроводил графиню к одному из кресел, поцеловал ручку и улыбнулся так, что Лиля ощутила желание заехать ему в зубы.
А нечего на грудь глядеть такими сальными глазами.
– Ваше сиятельство, вы так похорошели с момента нашей последней встречи…
– Благочестивая жизнь в глуши пошла мне на пользу, – парировала Лиля. Откровенно нагло.
Из Иртона она уезжает. А в столице… А там мы попробуем наладить отношения с альдоном. Хотя и тут рушить их не надо. Но! Она – графиня, а это – захолустный патер.
Прогибаться под него не будем. И точка.
– О да. Эввиры, вирмане, ханганы… Ваша свита не оставляет сомнений в вашем благочестии. – Патер принял вызов.
Лиля послала ему улыбку.
– Святая Лиара жила среди вирман, пытаясь обратить их в истинную веру.
– Вы равняете себя со святой?
– Вовсе нет. Именно поэтому не я живу среди вирман, а они в моем доме. Но пастор может подтвердить, что мы пытались обратить их в истинную веру.
Кенет Воплер моргнул.
– О да, патер. Я не могу сказать, что многие из них пожелали воцерковиться, но дети вирман знают Святое слово, а сами они ходили к службе.
Ага. Иногда. И после долгого разговора Лили и Лейфа.
Лиля вовсе не собиралась посягать на чью-то веру. Но и мир в Иртоне был необходим. Поэтому примерно раз в месяц Лейф и команда таки скучали на службе. Отнеслись к этому, как к дополнительным караулам, составили график и честно приходили послушать. Или поспать под звуки песнопений. Как настоящие воины, они отлично спали и стоя, и даже с приоткрытыми глазами.
В итоге в Иртоне мир и покой, пастор счастлив – язычники его слушают. А вирмане спокойны – их даже задирать перестали. Хоть и безбожники, но на службу ж ходят… Может, тоже поумнеют да людьми станут?
– Вот как? И многие из них пожелали воцерковляться?
– Мы работаем над этим, патер.
Вот так. Работаем мы. И докажи обратное.
– А ханганы?
– Полагаю, если вас не устраивает присутствие в Иртоне или Альтвере наследного принца Ханганата Амира Гулима, я могу отписать об этом его отцу. Он наверняка снизойдет и проявит понимание.
Лиля улыбалась так, что патер едва не выругался. Издеваешься, зараза?
Ну, я тебе…
– А эввиров вы тоже…
– Пытаюсь обратить в истинную веру.
– А праведные люди в вашем окружении есть?
– А тех, что пришли сегодня, было мало? Патер, что вас не устраивает? Я отстроила в Иртоне два храма, не считая того, что расположен в замке. Я со вниманием отношусь к словам своего духовного наставника. – Лиля уже откровенно наезжала. – Иноверцы? Так и при дворе его величества послы есть. Что ж теперь – выслать всех или святиться заставить?
Патер сверкнул глазами.
– А ваш супруг об этом знает, ваше сиятельство?
– А почему вы у него не спросите?
Лиля попала не в бровь, а в глаз. Джерисон даже не подумал ответить патеру. Всякая шушера тут еще писать будет!
Патер поморщился, словно ему перец в нос попал.
– Я вообще не понимаю, патер, на каком основании вы мне тут устраиваете допрос, – перешла в наступление Лиля. – Что я такого сделала, чем заслужила подобное отношение? Вы словно пытаетесь найти во мне какой-то изъян.
– Как вы могли такое подумать, ваше сиятельство. Просто забота о душах…
– Это тоже ваш долг, я понимаю. Но пастор может подтвердить, что я практически никогда не пропускала службу и со вниманием относилась к его словам.
Разговор длился еще минут пятнадцать. Патер изворачивался и так, и этак, пытался подловить Лилю хоть на чем-то, но куда уж бедняге было равняться с девчонкой из гарнизонного городка.
Вот представьте себе.
Все у всех на виду, на одном конце чихаешь – на другом «будь здоров» говорят, любую новость обсуждают по месяцу… Поневоле изворачиваться и сплетничать научишься. А где одно, там и другое. Оправдываться Лиля умела виртуозно. И вообще.
Все согласно старому анекдоту.
– Дорогой, я и моя подруга видели тебя в гостинице с любовницей.
– Дорогая, я не был в гостинице, у меня нет любовницы, твоя подруга ошиблась, ты ошиблась, это был не я… ну и так далее.
Главное – не признаваться. Ни в чем, никогда, ни за что. Чистосердечное признание хоть и уменьшает вину, но увеличивает наказание. Однозначно.