Донор (СИ) - Зеа Рэй Даниэль. Страница 32

"Что это? Где я? Это вода? Похоже на контейнер с водой и я внутри. А это что? Пуповина? Почему я не дышу? Мне не нужно дышать? Эй, там кто-нибудь есть? Кто-нибудь? А там что? Такие же контейнеры, как этот? И люди внутри… Они спят…" Я захотела вдохнуть, но там везде была вода. "Эй! Выпустите меня! Я задыхаюсь!" Вдруг послышался щелчок, и пол раздвинулся подо мной. Меня потоком воды унесло вниз. "Где я? Что это за люди? Я хочу дышать, но не могу. Вода! Она мешает! Помогите!"

— Кашляй! Кашляй! — кричат вокруг люди. — Кашляй!

"Наверное, нужно сделать то, о чем они говорят?" Я напряглась и из моего рта хлынула жидкость.

— Еще! Еще!

Я снова напряглась — и опять жидкость полилась из меня. Я вдохнула, и воздух с силой устремился внутрь. "Как больно!" Грудную клетку словно разорвало на части. Кашель. "Я задыхаюсь, задыхаюсь…"

— Сафина! Сафина, проснись! Сафина!

Я открыла глаза.

— Я задыхаюсь. Помогите…

— Сафина. Ты дышишь. Это всего лишь сон. Все хорошо. Ты здесь, со мной.

Эйдан крепко обнял меня и продолжил успокаивать. Наконец, я поняла, где нахожусь и что это было.

— Такой страшный сон!

— Ты беспокоилась поначалу, но когда стала задыхаться, я решил тебя разбудить. Все хорошо?

— Да. Который час?

— Почти три часа дня.

— Нужно просыпаться, — заключила я и сильнее прижалась к нему.

— Что тебе снилось?

— Не знаю, кажется, мое рождение.

— То есть как, рождение? — удивился он.

— Ну, так. Колба, вода, пуповина и я внутри. Потом я падаю на какую-то поверхность. Вокруг меня люди. Они кричат: "Кашляй! Кашляй!". Я напрягаюсь, вода выливается, и я задыхаюсь. Помню, что было очень больно, когда я вдохнула.

— Тебе не кажется странным, что ты помнишь свое рождение?

— Не думаю, что я его действительно помню. Наверное, моя голова придумывает все эти образы и разговоры сама.

— Какие образы и разговоры?

— Мне иногда сниться, как Надин разговаривает с тобой, или с кем-то еще.

— Это как в комнате с обоями?

— Да. Только теперь я помню, о чем идет речь.

— Расскажи мне.

— Не хочу. Это все пустое.

— И часто тебе такое снится?

— Раньше никогда не снилось. Только вот в последнее время стало. Наверное, это все из-за стресса.

— Я беспокоюсь. Надо у отца спросить, нормально это или нет.

Я засмеялась:

— Видеть сны — это нормально, Эйдан, а кошмары во время войны — тем более. Кроме того, вспомни, что говорил Дэвин: образы в голове у клона могут всплывать.

— Не называй себя этим словом.

— "Клон"?

— Я же просил! — забурчал он.

— "Клон"! — продолжала я.

— Сейчас ты договоришься!

Он защекотал меня, и я зашлась смехом. Он остановился и поцеловал меня в лоб.

— Я серьезно. Мне это слово не нравится.

— Больше не буду, — согласилась я и прижалась к нему.

— Я тут кое о чем подумал.

— О чем?

— О том, что ты была невинна, когда мы в первый раз занялись любовью.

— Вообще-то, скорее всего девственности меня лишил врач-гинеколог, который наверняка рассек инструментом, сам знаешь что.

— Не это главное.

— Если тебе приятно думать о том, что ты единственный мужчина в моей жизни, с которым я занялась любовью, так оно и есть.

— Это я и имел в виду. Мне очень приятно от этой мысли.

— Эйдан, что это ты вытворял со мной? Ты никогда не делал этого…

— Я никогда в своей жизни этого не делал.

Я подняла голову и вопрошающе посмотрела на него. Было ясно, что наш разговор его ничуть не смущает.

— Вчера я занимался с тобой любовью. Наверное, я впервые по-настоящему отдался во власть своим чувствам и желаниям. И это было ни на что не похоже, и в то же время, так восхитительно. Для меня нет никого дороже, чем ты. Я люблю тебя. И твое наслаждение находит особое отражение в моей душе. Я и до этого хотел ласкать тебя подобными способами, но решился только теперь. И мне это доставило огромное удовольствие. Я со всей ответственностью заявляю вам, Сафина Йоррисон, что впредь наши занятия любовью будут протекать в том же ключе, что и сегодня утром.

Единственное, что я смогла, это улыбнуться ему в ответ и поцеловать. И этот маленький порыв для него был самым желанным.

— Сафина, я кое-что узнал вчера. Помнишь, наше задание, когда необходимо было уничтожить информацию на серверах Межгалактического информационного центра?

— Это когда меня ранили?

— Да. И потом, мы все получили увольнительные до момента твоего выздоровления.

— И то задание с компанией и домашним компьютером Саймона Пэта? — спросила я.

— Ты что, все уже поняла?

— Это было не трудно. В тот день, когда я заговорила о донорстве и проекте "Лазарь", твой отец не спросил, откуда я все это знаю. Следовательно, он предполагал, где я нашла источник своего просвещения. Саймон Пэтт работал с ним над проектом, точно так же, как и Рэйналд Долл. Межгалактический информационный центр. Хм. — задумалась я. — Скорее всего, на тех серверах тоже была какая-то информация, связанная с проектом. Ну, а увольнительные на время моего пребывания в больнице — это совсем просто. Ясно, что твоему отцу не хотелось оставлять меня одну на Земерисе. Ты молчишь — это означает, что ход моих мыслей правильный?

— Да! Продолжай.

— Что тут еще сказать? Мы подтираем следы за корпорацией твоего отца. Причем, это необходимо правительству в первую очередь, ведь приказы исходили от командования. Поскольку работали мы там, где с завидным постоянством появлялись огуны, рискну предположить, что Межгалактической Ассоциации не хочется предоставлять Объединенному Союзу информацию о клонировании людей. Мало того, что огуны могут придать дело огласке. Нанося стратегические удары по центрам клонирования, войну вообще можно не вести. Через лет двадцать представителей человечества станет настолько мало, что нас будут подавать только в лучших ресторанах для самых состоятельных из этих зверей.

— Пессимистично, но верно, — согласился Эйдан.

— Единственное, чего я не могу понять, так это почему твой отец поручал все это именно нашей команде. Или он хотел, чтобы я узнала правду?

— Он не исключал такой возможности. Цитирую: "Для меня было более приемлемым, если бы вы узнали все, чем кто-то посторонний случайно открыл секрет".

— Сколько пафоса! Он ведь ни в чем не раскаивается, так ведь?

— В этом весь мой отец, Сафина, — Эйдан произнес это с такой горечью, будто не об отце говорил, а о себе самом.

— Не грусти, любимый. Пустое все это.

Эйдан тяжело вздохнул.

— Ты еще собираешься за меня замуж? — с надеждой в голосе спросил он.

— Да. Теперь ты от меня не отделаешься. И папа тебе не поможет! — засмеялась я.

Эйдан встал и подошел к одежде, лежащей на полу. Я присела на кровати, укутавшись в одеяло. Он достал маленькую коробочку из кармана своих брюк и сел рядом со мной.

— Я купил его для тебя на Земле, как раз перед тем, как ты ушла. Надеюсь, оно понравится тебе.

Я открыла коробочку. В ней лежало кольцо из соломенно-желтого цвета золота с огромным бриллиантом в центре. Камень переливался всеми цветами радуги, отбрасывая блики на предметы в комнате. Изысканная работа настоящего мастера. Рядом с кольцом лежала небольшая цепочка.

— Я купил эту цепочку, — пояснил Эйдан, — чтобы ты во время работы могла на нее вешать кольцо, если захочешь его носить постоянно, конечно.

Я повернулась к нему и обняла.

— Спасибо! Конечно я хочу носить его постоянно.

— Тогда позволь, хотя бы надеть его тебе на палец.

Эйдан спустился на пол и стал передо мной на одно колено. Я вытянула руку и вдруг задумалась:

— Эйдан, а правую или левую? У вас как принято?

— А у вас?

— Правую.

— Тогда правую.

Он поцеловал мое запястье и надел кольцо на палец. Я снова кинулась к нему, и мы оба оказались на полу. Через несколько мгновений я опомнилась, и приступ смеха нахлынул на меня: