Таежный роман (СИ) - Полежаева Инна Анатольевна. Страница 7

– За это надо выпить!

Пока все в испуге таращились, пытаясь понять, что произошло, ибо под монотонный тост все вырубаться начали, Вовка со словом 'Будем!' опрокинул в себя водку.

Все захохотали. Андрей даже благодарно похлопал его по плечу, мол, спасибо, брат, спас. Но подарок от сухостоев меня вообще добил. Они подарили картину. Я, конечно, скажу сейчас субъективное мнение, но по мне, картину нужно покупать самому, зная, что именно ты хочешь на ней видеть или подойдет ли она по интерьеру. Эта странная семейка достала из багажника картину размером примерно метр на семьдесят, и не обломались же везти, но это херня… Я ждала, учитывая, что семейка Наты охотники, изображения леса. Потом решила, что, так как эти люди очень странные, то там явно кувшин с яблоками… Ни фига!!!

Картина называлась 'Скотный двор'. Когда эта парочка содрала оберточную бумагу, предоставив нам возможность лицезреть тетку в чепчике, кормящую кур, трех свиней, причем двое из них были повернуты к зрителям толстыми задниц… окороками с пружиной-хвостиком, каких-то козочек, там же был стожок сена, гуси и т.д., воцарилась мертвая тишина.

Меня убил вопрос Артема:

– А… я вот не очень в искусстве, а… это какой-то известный художник?

Я в момент снятия обертки жевала мясо, как назло, попался кусочек с какими-то жилами, и я не могла его проглотить. И в тот момент, когда я решилась протолкнуть его в пищевод, Артем задал свой вопрос. В нем так явно слышался подтекст, типа: я надеюсь, ее нарисовал известный художник, раз вы решились подарить такое фуфло???

Я подавилась мясом, начала дико кашлять, Артем перегнулся через стол и дал мне по спине так, что чуть хребет не переломил, но мясо провалилось в желудок.

Все снова переключили свое внимание на картину. Я так понимаю, сухостои сами не знали какого происхождения сей холст, главное было в другом – картина была громоздкой, что создавало видимость офигительно-клевого подарка, и, по всей видимости, дешевой. Я ничего не имею против дешевых подарков, сама иногда сижу в ожидании зарплаты с сотней в кошельке. Но такое…

Настя с Вовкой, словно каждый день им дарили изображение поросячьих задниц, сказали в один голос:

– Супер!

– Шедеврально!

– А как натурально!– добавил Вовка.

Сухостои с облегчением выдохнули, небось боялись, что подарок не прокатит. Наташа, как и положено воспитанным людям, встала с места, обняла и поцеловала Таню с Костей, поблагодарив их за столь 'прекрасную' картину.

Меня пробило на ха-ха. Нет, смешно мне было еще раньше, но просто я смотрела не на картину, а на выражение лица Артема. Боже, как же редко в наши дни, когда вокруг лесть, фарс, показуха, можно встретить людей, которые говорят то, что думают, пусть даже это обидно окружающим. У которых на лице отражаются их эмоции и мысли.

Артем смотрел на этот холст так, будто там была коровья лепешка, простите за сравнение. Я начала похихикивать. Но когда он зачем-то пальцем провел по свиному заду на картине и тихо спросил сам у себя:

– И куда ее вешают? В сарайку?

Я не выдержала и начала ржать. Сначала мне удавалось это делать в кулак, но потом я не удержалась и, хохоча, сползла под стол. Наташе стоило больших усилий не сделать то же самое, а Настя смотрела в сторону леса, усиленно моргая и пытаясь не смеяться. Зато сухостои непонимающе глядели на меня, мол, что это с ней. Артем ответил им на этот немой вопрос:

– Она истеричка, – просто сказал он. Это меня снова охладило. Я, тихонько икая, вернулась на свое место. Настька с Вовкой решили тоже вручить свой подарок, видимо, пытаясь вернуть нормальное настроение всем присутствующим. Не в плане поднять его, а вывести всех из состояния истерики. Настя дошла до машины и вернулась с каким-то рулоном бумаги, наподобие ватмана. Я сидела абсолютно спокойная, и тут Артем спросил очень серьезно, тщательно пережевывая кусок мяса:

– А там что? Фотообои с индюками? Коллекция так сказать… Акция, собери весь скотный двор…

Я просто рухнула под стол с истерическим хохотом, перешедшим в визг. Мысленно сравнив его с поросячьим, я чуть не лопнула от смеха… Сначала я думала, что ржу только я, чем порчу застолье. В это время кто-то вытащил меня за шиворот. Артем.

– Тебе там неплохо? – серьезно спросил он.

Я помотала головой, икая и не имея возможности набрать воздуха в грудь, потому что смешно было ужасно. Потом огляделась. Ржали все. Настька сидела с ватманом на корточках и хохотала, остальные делали то же самое, но за столом. Не смеялся только Артем. Он смотрел на всех с недоумением, мол, что я такого сказал-то? А Таня и Костя просто улыбались.

Постепенно все успокоились. Настя, вытирая слезы смеха, раскрыла свой ватман. Оказалось, что это был плакат-открытка с коллажем фотографий, собранных за период их дружбы. А подарок они преподнесли обычный: деньги в конверте. Артем очень внимательно изучил рисунок на открытке, ожидая, что и там будет живность. Ни фига, там переливались розы с блестками.

Постепенно застолье вернулось в нормальное русло. Валера притащил откуда-то фонарь, наподобие керосиновой лампы, но электрический и поставил на стол. Поближе подтащили мангал, и стали жечь в нем дровишки, чтобы было светло и тепло.

Андрей повернулся к Артему:

– Темыч, может, сыграешь что?

Антон пожал плечами и взял гитару. Черт. Он играет на гитаре. Он меня смешит. И он мне нравится. Таа-а-ак… а я его чуть не подстрелила, для него я истеричка, туповатая блондинка и нахалка назойливая. Нда… неравноценный обмен мнениями. И ни черта из этого не выйдет.

Я задумчиво подперла щеку и посмотрела на Артема. А может, он поет плохо совсем? Он перебирал струны.

– Что спеть? – и вопросительно поднял брови.

– Да что твоя душа хочет! – вставил Вовка. – Вот под твое настроение.

Я подумала, что зря это Вовка сказал. Потому что, судя по выражению лица Артема. Под его настроение сейчас не гитару бы, а орган и сыграть Бетховена 'Судьба стучится в дверь'. Но ни фига, оказывается, я ошиблась! Человек-загадка, блин. Он пел песню Розенбаума:

Я хотел бы подарить тебе песню,

Но сегодня это вряд ли возможно.

Нот и слов таких не знаю чудесных,

Все в сравнении с тобою – ничтожно.

Нот и слов таких не знаю чудесных,

Все в сравнении с тобою – ничтожно.

И я хотел бы подарить тебе танец,

Самый главный на твоем дне рожденья.

Если музыка играть перестанет,

Я умру, наверно, в то же мгновенье.

Ау… Днем и ночью счастье зову.

Ау… Заблудился в темном лесу я.

Ау… И ничего другого на ум.

Ау. Ау. Ау…

Я, конечно, понимаю, что тут что-то о дне рождения, может, поэтому его выбор пал на это произведение. Но в глубине души, поймав на себе его взгляд при словах: 'Нот и слов таких не знаю чудесных, Все в сравнении с тобою – ничтожно', какая-то жалкая частичка в моем сердце начала надеяться, а вдруг это мне? Ну, а вдруг? Я же его не знаю, может он не сразу с людьми сходится… Может сразу был резок со мной и не смог перестроиться на другой лад потом.

Никто не подпевал. Лично я по той причине, что не хотела заглушать этот красивый тембр. Посмотрела на других. Все сидели расслаблено, полулежа, на столе и друг на друге, уверена с теми же эмоциями, что и я. Никто не хотел своим бездарным слухом портить песню. Даже Вовка молчал, хотя вместе, я думаю, они бы спели неплохо.

Когда Артем замолчал, стояла мертвая тишина, только лес шумел листвой, насекомыми и птицами.

– Еще! – выдала я.