Лилии на ветру - Ежова Лана. Страница 50

Девушка покачала головой. Неужели фотограф – Кирилл? Не верится, а с другой стороны, почему бы и нет? Способности оборотня позволяют проникать куда угодно, невзирая на охрану. Она практически ничего о нем не знает. Кто сказал, что Кирилл начал свою карьеру с «Хронографа»?

– Бурное прошлое, которого я немного стыжусь, – долетело с порога.

Данилов принес поднос с чашками и блюдом с шоколадными пирожными.

– Одно время хотелось славы, денег, сильных ощущений. Я бредил Пулицеровской премией, поэтому попытал счастья военным фотокорреспондентом. Мне нравилось работать там, где сложно получить разрешение на съемку, и приходилось скрываться от представителей местной власти. Убедившись, что не обладаю способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте, отправился на «охоту» за звездами. Последнее не гарантировало премию, зато давало возможность получать пятизначные гонорары.

Кирилл поставил поднос на край компьютерного стола, указал Лиле на второй стул и продолжил:

– Вскоре я испытал отвращение к работе: ворошить чужое грязное белье изо дня в день сможет не всякий. С самого начала я понимал, что быть папарацци – не то занятие, которое вызвало бы у родителей гордость за сына, поэтому я долго им не говорил о новой работе и даже сменил фамилию, слегка ее укоротив. Отец меня все-таки рассекретил и выдвинул условие: или работа на Западе, или семья. Естественно, я выбрал второе и вернулся в страну.

– Жалеешь? – Зачарованная рассказом Кира Лиля не замечала, что тянется уже за третьим, далеко не диетическим пирожным. – Все-таки военный фотокорреспондент – это адреналин, большие деньги и возможность прославиться.

– Нет, никаких сожалений, – искренне признался он. – Удача фотожурналиста основана на горе других людей. Я не мог хладнокровно смотреть сквозь объектив на солдат, расстреливающих невинных, и вмешивался, что непростительно для профессионала. Ты знала, что фотографы, работающие в зонах боевых действий, часто сходят с ума? Или и того хуже. Например, Кэвин Картер спустя два месяца после получения Пулицеровской премии покончил с собой – его преследовали ужасающие воспоминания картин голода в Судане.

У Лили пропал дар речи, замолчал и Кир. Ей стало почему-то так жаль его, что, не сдержав порыв, она потянулась к нему, как цветок к солнцу. Соскочив со стула, нежно прикоснулась ладошкой к его щеке. Слегка потянув ее за другую руку, фотограф усадил девушку к себе на колени. Его руки, теплые и надежные, обнимали так крепко, что голова у Лили пошла кругом, дыхание сбилось. Ей захотелось вечно вжиматься в его твердый торс, ощущая, как бешено стучит сердце.

Импульсивность гостьи приятно удивила Кирилла – обычно первый шаг делал он. Затаив дыхание, он наслаждался утешающими объятиями девушки, не позволяя себе малейшего движения, которое ее бы спугнуло. Гибкое тело в его руках стало податливо-мягким, искушающим. Он мог бы держать ее вечность, не отпуская, упиваясь волнующим ароматом, шелковистостью разметавшихся по его груди волос.

Идиллию испортил звуковой сигнал о новом электронном письме. Лиля отстранилась и, покраснев, пересела на свой стул. Кир, не подавая вида, что разочарован, открыл письмо.

– Кое-кто в нетерпении, – нахмурился он. – С нас требуют материалы по «Падшим».

Девушка бросилась за сумочкой с диктофоном.

– Пересылай скорее, пусть наслаждаются. Кстати, как тебе заголовок для статьи: «Алекс из «Падших»: «В душе я романтик и гей»? Звучит?

– Звучит, – согласился Кир, – только не кажется тебе, что ты перегибаешь палку? Подобный заголовок – практически признание в нетрадиционной сексуальной ориентации.

– Да ладно, дальнейшее интервью исправляет это впечатление. Читатели поймут, что Алекс прикалывается.

– Но сомнения у некоторых останутся, ведь так?

– На это я и рассчитывала, – призналась Лиля.

– Нет, все-таки ты – опасная девушка.

– Ты не представляешь насколько, – наигранно хищно подтвердила журналистка.

Их взгляды встретились. Малейшая искорка – и между ними снова вспыхнет пожар. И она пробежала. Не все ли равно, кто из них сделал первый шаг, но Лиля оказалась накрепко прижата к Киру, его ладони поддерживали девушку под ягодицы, в то время как она обвила мужские бедра ногами. Поцелуй, алчный, нетерпеливый, бесстыдный, длился бесконечность. С сожалением Кир оторвался от ее уст, лишь когда обоим не хватило воздуха.

– Еще мгновение, и я не смогу остановиться, – успокаивая дыхание, предупредил Кир. – Если ты не поняла, то я хочу серьезных отношений, а не быстротечной интрижки. Мне нужна вся ты, а не одна ночь с тобой. – Его большой палец обвел контур припухших губ девушки. – И поэтому я не хочу, чтобы ты потом жалела о поспешности и это как-то усложнило наши отношения.

Лиля недоуменно распахнула глаза:

– А с чего ты решил, что мы спешим? Откуда такие сомнения?

– Причин много, – пытливо вглядываясь в серые глаза, сообщил мужчина. – Полнолуние, стрессовая ситуация, в которой мы оказались. Я же вижу, что ты до конца не…

Что он хотел сказать, осталось загадкой. Остаток фразы умер, не родившись: Лиля перечеркнула все сомнения, игриво укусив палец, ласкавший ее рот. Секунда – и они упали на кровать. Еще миг – и стальное мужское тело оказалось сверху, вдавливая задохнувшуюся от удовольствия девушку в матрас.

Какие упоительные ощущения – принимать тяжесть его тела!

Обхватив лицо девушки ладонями, Кир собственнически целовал ее нежные веки, изящные разлеты бровей, высокие скулы. Добравшись до губ, требовательно раздвинул их, возвращая себе власть над уже покоренной территорией. Лиля запустила пальцы в его густые волосы. Ни одной мысли в голове… Этот мужчина опьянял ее одним своим присутствием, соблазнял взглядом, что уж говорить про прикосновения, от которых она вообще таяла, забывая собственное имя. Горячая рука скользила поверх платья, лаская живот, грудь, сквозь материю обводя затвердевшие соски. Настойчиво-страстные поцелуи вырывали стоны, заставляли выгибаться в мольбе о более смелых ласках. Боже, почему он медлит?!

Кирилл вдруг замер и уткнулся лицом ей в ключицу. Девушка, хрипло дыша, нетерпеливо ждала продолжения и вздрогнула, когда мужчина отстранился от нее.

– Прости, я должен ответить на звонок.

– Что?! – опешила Лиля. – Какой звонок?

Пульс подскочил до небес, ей казалось, что стук сердца отдается в ушах, заглушая собой все остальные звуки. Неудивительно, что спокойная мелодия (кажется, что-то из классики) не привлекла ее внимание.

Кир поднялся за телефоном, оставив распаленную девушку одну на кровати. Она почувствовала себя обманутой. Как он посмел бросить ее, отдав предпочтение какому-то звонку?! Тоненький голосок совести напомнил о подобной ситуации, только тогда на звонок отвечала она. Дежавю какое-то…

Однако первые слова Кирилла немного успокоили ее. Не ответить он не имел права.

– Слушаю тебя, мой Вождь.

Отвечать на зов признанного Вожака заложено в природе каждого оборотня. Любое его слово – приказ, который не обсуждается. Разве что другой, равный по всем показателям лидер может пойти против клятвы подчинения старшему. Иногда такому наглецу удавалось вырвать власть и стать новым Вожаком. Но чаще стареющий предводитель выбирал себе преемника и годами обучал всем премудростям управления стаей.

– И как всегда, мой Вождь, я крайний…

Лиля с удивлением наблюдала за мимикой красивого лица фотографа, следила за интонациями. Ирония в его голосе, нет, пожалуй, даже сарказм, каждый раз, когда он произносил «мой Вождь», наталкивали на некоторые мысли. Оборотни редко покидают своих родных и стаю, которая для многих продолжение семьи. Должна быть веская причина, чтобы они решили разорвать столь крепкие связи. Кир, судя по всему, успел помотаться по свету. Следовательно…

– Должен! Всем должен! Всегда только один долг! – закричал, почти зарычал мужчина и швырнул телефон в стену.

От неожиданности Лиля вздрогнула. Страх ознобом пробежался по спине. Она боялась чужой ярости, потому что понимала: в состоянии аффекта можно сотворить то, о чем придется жалеть если не до конца жизни, то долгие годы точно.