Лилии на ветру - Ежова Лана. Страница 9
Девушки и пес неторопливо пересекли дорогу и вошли во двор детского сада. И лишь тогда передняя дверца «Lanosa» открылась. Тихий свист – и подлеченная собака, прижав уши, попрыгала на зов. Пес радостно вылизывал лакированные туфли. Мужчина, не выходя из машины, потянулся к собаке. Изувеченная, покрытая шрамами рука со звериными когтями почесала дворнягу за ушами.
– А я могу навсегда избавить ее от страданий, – тихо произнес неизвестный и свернул псу шею.
До акациевой посадки, где местные собачники выгуливали четвероногих друзей, чуть больше пятнадцати минут. Лиля проходила мимо, когда порой шла пешком от станции метро.
Разрешив догу вести их, куда ему вздумается, девушки продолжили волнующий разговор о собаках. Волнующий, естественно, в большей мере Иру. Журналистка предпочитала этот разговор допросу о своей личной жизни.
– Подержи минутку, я вытрушу камень. – Полурусалка передала Лиле поводок, а сама запрыгала на левой ноге, снимая с правой кроссовку.
Цицерон проявил признаки беспокойства. Нюхая землю и оглядываясь на своего догвокера, он бодро затрусил по полянке. Лиля накрутила поводок вокруг запястья и также энергично последовала за доверенным ей псом.
– Так вот, о чем я говорила? – Ира бросила завязывать шнурок и проникновенно посмотрела на Лилю. – Цицерон уникален. Он – сторож-антинасильник и не даст постороннему мужику прикоснуться к своей хозяйке даже пальцем. А если ее кто-то попытается обнять – тому полный пи…
– Ира!
– Да не собиралась я материться. Пипец тому, поняла? Цицеронова хозяйка – платиновая блонди. Видела бы ты ее сис… пышный четвертый и тонкую талию при роскошной за… попочке без апельсиновой корки, – рассмеялась Ира. Ей ужасно нравилось вгонять Лилю в краску. – Понятно, почему муж подарил ей такую натасканную псину? Не удивлюсь, если у нее там… хм… еще и сигнализация стоит.
Полюбоваться на возмущенное лицо подруги ей не довелось. Цицерон зарычал и рванул в глубь посадки. Лиля, привязанная к нему поводком, с криком понеслась следом.
– Опять! – испугалась полурусалка. – Пипец! Какой пипец! Лилька, держись!
И она помчалась за ними, наступая на шнурок.
Лиля не бегала так быстро ни разу в жизни. Дыхание сбилось, легкие палило от недостатка кислорода. Кололо в боку. Но она не могла на бегу отвязать поводок, врезавшийся в запястье. Перед глазами мелькали серые стволы акаций и кленов. Пес лавировал между ними, увлекая ее все дальше, в гущу посадки. Дон Цицерон перескочил через поваленный ствол – Лиля перепрыгнула по его примеру. Куст бузины. Они обогнули его. Пенечки. Перепрыгнули-обежали. Дальше. Заросли лопухов с колючками, которые украсили ее волосы и одежду. Дог продолжал нестись вперед, не слушая ее команд. Кусты. Лопухи. Кусты. Лопухи. Снова кусты… А-а-а! Шиповник!!! Лиля увернулась от колючих веток, под которые несся пес, и влетела головой в дерево.
Ослепляющая вспышка. Исчезновение звуков. Темнота… Очнулась она от чего-то влажного, назойливо гладящего ее лицо, под причитания и подвывания.
– Дура, ой дура я… Зачем я дала ей поводок? Лиля, Лилечка! Ой дура я, дура…
Девушке надоело слушать самобичевания подружки, да и от тряпочки, вытирающей ее лицо, сильно несло собачьим кормом. Лиля открыла один глаз. Виноватая морда дога, лижущего ей щеки, закрывала обзор.
– Убери от меня Цицерона, – простонала она.
– Очнулась! – возликовала Ира. – А ну покажи глаза. Фу-ух, пипец, я боялась, что у тебя сотрясение мозга.
– Какого мозга? Он у меня есть, если согласилась снова тебе помочь?
– Есть, просто ты добрая и справедливая, поэтому не могла оставить меня в беде, – польстила Лиле полурусалка, помогая ей подняться.
Сильный ветер качал деревья. Или это качало ее? Точно. Голова кружилась, и немного тошнило. Поддерживаемая подружкой, Лиля осмотрелась. Кажется, песик еще несколько метров тащил ее бесчувственное тело по земле. Вон даже широкая полоса помятой травы осталась.
Наверное, Ира все-таки попыталась унять своей магией ее боль. И ей это на время удалось. Потому что через несколько минут Лиля ощутила нестерпимое жжение сразу в нескольких местах. Вся правая сторона ноги горела огнем. Девушка опустила глаза – джинсы порваны, из-под них проглядывают островки содранной кожи. Правая рука, та, вокруг которой был намотан поводок, тоже ободрана и пульсирует от боли. Особенно сильно гудело плечо. Нет, не так сильно, как висок и щека… Щека?!
– Дай мне зеркало, – попросила Лиля, обмирая в душе от плохих предчувствий.
Заплаканная Ирина полезла в сумку. Она надеялась, что, пока они не дойдут до дома, Лиля не заметит всех увечий. Зеркало беспристрастно и равнодушно показало наливающийся темным синяк во всю скулу, кровоподтеки и мелкие царапины, продолжающие сочиться сукровицей. Красавица! А завтра ведь на работу и на встречу с Богданом. С такой внешностью только на свидание идти. А ведь точно! Пусть мальчик полюбуется. А если еще сказать, что это она подралась с кем-то, то он сбежит через пять минут. Лиля немного повеселела и отдала зеркало обалдевшей подруге.
– Лиль, ты в порядке? – опасливо поинтересовалась блондинка.
– Если не считать, что у меня все болит, да, – улыбнулась Лиля и, уже не опираясь на руку полурусалки, поковыляла быстрее.
И хотя подпорченная внешность на данный момент Лилю устраивала, дома они все-таки промыли царапины перекисью водорода. Джинсы и кофточку пришлось выбросить – их они срезали ножницами, чтобы не бередить раны. Вечер ушел на удаление заноз и грязи, поэтому решили, что Ира останется ночевать.
Ближе к полуночи, когда Ира на кухне готовила целебный чай, а Лиля, обложенная пакетиками со льдом, читала журнал, в квартиру позвонили. Никого не ожидавшая, девушка на цыпочках подошла к двери и с опаской заглянула в глазок. За мгновение до этого браслет на левой руке потеплел – значит, звонят не соседи, а представители мира Полуночи. И действительно, на площадке стоял, улыбаясь, давешний незнакомец. Тот, кто первым приобрел у нее в отсутствие бабушки амулеты. Тот, кого она определила как оборотня.
Лиля не думала увидеть его так скоро и почувствовала, как забилось сердце. Девушка взглянула на себя в зеркало, испытывая при этом противоречивые желания. В свободной черной футболке и коротких джинсовых шортах у нее такой простой и домашний вид. С одной стороны, ей, как и любой нормальной девушке, хотелось нравиться противоположному полу. С другой – приглянуться кому-то из полуночников значит навлечь на свою голову беды. У нее больше нет Силы ведьмы, чтобы с ней считались как с равной. Она всего лишь удобный генетический материал: укушенная оборотнем или вампиром, она без проблем уподобится тому, кто ее обратит. Став женой колдуна, она гарантированно родит ему одаренных детей. Всем нужны ее гены, а не она сама. Порой ей казалось, что и бабушка любит ее не как внучку, а как возможность продлить себя в ее детях. Вот почему она противилась идее с замужеством. Для представителей Полуночи она – никто. И если бы не амулет триединой защиты, которая полагалась всем родственникам Полины Ивановны, ей пришлось бы гораздо сложнее.
Лиля по привычке прикоснулась к амулету и задохнулась от испуга. Его не было! Амулета, как и цепочки, на которой он висел, на шее больше не было. Она не заметила пропажу раньше, так как носила еще и большой серебряный крест с иконкой из того же металла. Вот блин, похоже, цепочка порвалась, когда Цицерон тащил ее через кусты или волочил по земле.
В квартиру позвонили снова. Какой же нетерпеливый!
Лиля, расстроившись, быстро открыла замки и распахнула дверь.
– Ого! – вырвалось у мужчины. – Кто это тебя так?
На мгновение девушке показалось, что глаза у брюнета поменяли цвет, став желтыми, как у волка.
– Цицерон, – испуганно пискнула Лиля и тут же поняла, что сморозила глупость.
– Так вроде он умер давно? – У него чуть приподнялись уголки губ. – Или тебя посетил его призрак? Если что, я знаю одного охотника за привидениями.