Такса (СИ) - Волкова Дарья. Страница 7

Женя наконец-то убирает руку. Надо уходить.

Вместо этого — отправляется бродить по квартире. На кухне решает сделать привал. Ставит чайник. Рыскает по шкафам в поисках кофе. Старательно отгоняя от себя мысль о том, что она ведет себя, по меньшей мере, странно. Но она просто не может уйти. Не может уйти — и все тут!

Кофе она так и не нашла. Заварила пакетик чая. Пила и уговаривала себя. Что она — чертовски уравновешенная и благоразумная девушка. Уговорила. И чай допила. Кружку из зловредности мыть не стала. Пусть Олег Викторович завтра с утра голову поломает.

Входная дверь поставила перед Женькой очередную трудноразрешимую задачу. Пощелкав замками, поняла — захлопнуть дверь невозможно. Или закрыть изнутри. Или снаружи. Или оставить дверь незапертой.

Мысль о том, чтобы пойти разбудить это алкочудовище отмела сразу. Можно, конечно, прикрыть дверь на защелку. Авось никто не украдет такое сокровище до утра… Но мысль о том, что он будет спать в незапертой квартире, была настолько неприятной, что пришлось отказаться и от нее. Вариант оставался один. Женька взяла с полочки оставленные там ею же ключи. Постояла в задумчивости. Мелькнувшая идея с каждой минутой казалась ей все более и более привлекательной. Не выпуская из рук ключей, Женя прошла в гостиную. Кажется там, на компьютерном столе, она видела ручку. И бумага тоже должна найтись.

Глава 5.Утро. Похмелье. И головная боль. И добавить, при всем желании, нечего

Утро было… непростым. Бывало, конечно, и хуже. Бывало. Но редко. Несладко это — просыпаться от головной боли.

Осторожно, стараясь не двигать головой, сел на кровати. Медленно опустил ноги на пол. Оглядел себя. Поздравляю, Олег Викторович! Спал одетым… Брюки, рубашка — все измятое. Хорошо хоть, разуться умудрился. А ведь не помнит, как… Сам себе укоризненно покачал головой. Охнул, обругал себя, шипя сквозь зубы. Как же болит голова…

Проявляя чудеса героизма, доплелся до ванной. Разделся, бросив вещи в угол. Главное — не смотреть на свое отражение в зеркало.

После душа стало легче. Проверенный метод. Обмотав бедра полотенцем, поплелся на кухню. Обнаружив на столе кружку из-под чая, поморщился. Ему еще и чай приспичило пить вчера, оказывается. Убрал кружку в раковину, налил воды в чайник, включил. И все это время где-то на границе сознания маячила то ли мысль, то ли воспоминание. Которое он никак не мог поймать. Ибо сосредоточиться на чем-то, кроме простейших действий, пока не получалось.

Повинуясь этому самому смутному ощущению, все так же вяло поплелся в прихожую. Его туфли безобразно нагло валялись прямо перед входной дверью. Но его взгляд сразу выхватил другое. Белый лист бумаги на тумбочке. Там, где обычно лежат ключи.

Подписи не было. Но у Олега в голове как будто зажгли свет. Он вспомнил. И застонал. Он идиот…

Он же возвращался домой на такси. Женя… И упал, кажется, еще на улице. И она тащила его до квартиры на себе. И сцена с ключами. И Женя сидит на его кровати. И ее ладонь на его щеке. Все эти картины стремительно, одна за другой вспыхивают в голове, и Олег остро, до стона жалеет о своем недавнем беспамятстве. Зажмуривает глаза, но от этого детали его «геройства» становятся только еще ярче.

И очевидно вдруг стало, что из кружки с остатками чая пил не он. Мелькнувшая в сознании шальная мысль так же бесследно испарилась. Да, в его квартире неизвестно сколько времени находился посторонний человек, пока сам Олег пребывал в бессознательном состоянии. Но он был уверен, что невымытая чашка из-под чая — единственный материальный урон, нанесенный его невольной ночной гостьей. Он просто знал это — и все…

Потом, и совершенно последовательно, его посетила догадка. Дернул ручку входной двери, оглядел замок. Так и есть. Дверь закрыта снаружи. И совершенно очевидно, кем.

Олег медленно сполз по стенке и схватился за голову. Жест, безусловно, картинный. Но он в полной мере отражал охватившее его отчаяние.

А вариантов-то, собственно, нет. Потратив пять минут на поиски смарта, Олег вместе с адским порождением прогресса отправился на кухню. Залил горячей водой зеленый чай. Ждал, пока он заварится, сверля сумрачным взором ни в чем не повинный Nexus. Все равно… Рано или поздно. Надо будет звонить.

Налил чай в чашку. Первый глоток. И пальцы смыкаются на телефоне.

— Женя, доброе утро.

— Неужели оно у вас доброе, Олег Викторович?

Началось… Кто бы сомневался. Даже если и был бы он в состоянии препираться с ехидной до изжоги Женькой, сейчас он не в том положении.

— Жень, ты можешь приехать? — игнорируя ее вопрос, спросил он.

— Сейчас? — Женька снимает выстрелом снайпера, сохраняется и нажимает на паузу.

— Эмммм… — Олег не сразу отвечает, пытаясь идентифицировать звуки, раздающиеся на фоне их разговора. — Если можно…

— Через час, — безапелляционно отрезает она. — Даже нет, через полтора.

— Хорошо, — быстро соглашается Олег. Его это более чем устраивает.

За прошедшие без малого два часа он мало что успел. Оделся, это безусловно. Побрился, опять же. Убрал на место туфли. Сложил в пакет вещи — надо будет заехать завтра в химчистку. Выпил старый добрый цитрамон в количестве двух штук. И прилег. Прямо на пол в гостиной. В приоткрытую балконную дверь проведать Олега просочился сырой мартовский ветер. Остужал гудящую голову, порхая по комнате в такт льющейся из колонок Равелевской «Игре воды». Олег впал в подобие легкого транса, из которого его вывел звук поворачивающегося в замке ключа.

Женька тихо открыла дверь. Напрасно она так старалась не шуметь. Вот он, туточки. Несчастный узник замка Иф.

Разглядывая встречающего ее Олега, удивилась. Как может человек ТАК выглядеть с похмелья? Идеально лежащие волосы, изучающий взгляд голубых, как мартовское небо, глаз. Джинсы, серый трикотажный джемпер. Хоть сейчас на подиум. Из общей картины выбивались только босые ноги. С поджатыми пальцами. По полу ощутимо тянуло сквозняком. Вытрезвитель себе устроил, алкоголик несчастный!

— Здравствуй, милый, — Женька не удержалась от провокации и чмокнула оторопевшего Олега в щеку. — Держи, это тебе.

— Что это? — подозрение, с которым он глядел на черный пакет в своей руке, доставило Женьке извращенное удовольствие.

— Пара наручников. Плетки трех видов. Все, как ты просил. Сейчас пробовать будем?

Олег только вздохнул обреченно, заглядывая в пакет. Никаких наручников. Пара пластиковых бутылок.

— Это пиво?

— Пиво? Обойдешься! Это квас.

— Квас?

— Тебе сейчас — самое оно.

— Спасибо, — растерянно ответил Олег.

— Что у нас на обед, милый?

И опять он не знает, что ответить.

— Что, есть ничего? Ну, хоть чаю с бутербродами…

— Конечно, — спохватывается Олег. — Прошу на кухню. Сейчас что-нибудь придумаю.

На кухне включает чайник, и, не давая себе времени на малодушные сомнения, произносит:

— Женя, я хотел бы извиниться за вчерашнее.

— О чем ты? — Женя картинно округляет глаза.

— Я вчера был пьян и вел себя неадекватно, — не то, чтобы Олегу нравилось это говорить, но если он принял решение извиниться, то надо называть вещи своими именами.

— О чем ты говоришь? Мне давно так хорошо не было!

Ну конечно, она не успокоится, пока не получит свой фунт мяса…

— Жень, пожалуйста… — Олег морщится. — Я же знаю, что между нами ничего не было.

— Откуда такая уверенность? Неужели я недостаточно хороша для тебя? — она ерничает, но на душе вдруг холодеет от того, что сейчас он ответит: «Да, ты совершенно мне не нравишься». И дурашливое настроение мгновенно расползается, как клочья тумана под ярким солнцем.