Священный любовник - Уорд Дж. Р.. Страница 89

— Да, тебе нужно домой.

— Нет…

— Ну, тогда у нас проблема, у тебя и у меня, — пробормотал Солнечный свет. — Раздалось шарканье, будто кто-то очень большой сел на корточки. — Ты — та услуга, которую я должен вернуть.

Мужчина нахмурился, медленно вдыхая, и затем прохрипел:

— Никуда не пойду. Никаких услуг.

— Тебя не спросили, приятель. И меня тоже. — Солнечный свет, казалось, покачал своей головой, потому что отбрасываемые им в пещере мутные тени задвигались, словно волны. — К сожалению, я должен доставить твою задницу туда, где тебе место.

— Я ничто для тебя.

— В идеальном мире это было бы правдой. К несчастью, это — не рай. Даже отдаленно не похож.

Мужчина согласился с этим, но чушь относительно «возвращения домой» не прокатит. Когда энергия, полученная от еды, наконец активировалась в нем, мужчина нашел в себе силы сесть, протереть глаза и…

Он уставился на Солнечный свет.

— О… дерьмо.

Солнечный свет мрачно кивнул.

— Ага, вполне описывает мое отношение к происходящему. И вот в чем соль: мы пойдем трудным или легким путем. Тебе выбирать. Хотя, хотел бы добавить, что если мне придется искать твою берлогу без твоей помощи, то это потребует от меня определенных усилий, что взбесит меня не на шутку.

— Я туда не вернусь. Никогда.

Солнечный свет пропустил ладонь через длинные разноцветные — светлые и черные — волосы. Золотые кольца блестели на его пальцах, сверкали в ушах, подмигивали в носу и мерцали вокруг его шеи. Бриллиантово-белые глаза без зрачков вспыхнули тонной раздражения, а ярко-голубая кайма вокруг радужек, похожих на луну, сверкнула темно-синим.

— Окей. Пойдем сложным путем. Скажи «спокойной ночи», Грейси [77].

Когда перед глазами все почернело, мужчина услышал, как падший ангел Лэсситер сказал:

— Ублюдок.

Глава 40

— Видали выражение лица Фьюри? — спросил Блэй.

Джон посмотрел через кухонный остров [78] и кивнул, полностью соглашаясь с другом. Он и его друзья сделали по глотку пива.

Будто за ним черти гнались.

Он никогда не видел подобного выражения на лице мужчины. Никогда.

— Да, эта фигня со связанными мужчинами та еще дрянь, — сказал Куин, подойдя к холодильнику. Он открыл дверь и достал еще три бутылки из запасов Сэма Адамса [79].

Блэй взял протянутую ему бутылку, потом поморщился, потирая плечо.

Открыв новую порцию, Джон приложился к ней, затем поставил пиво на стол, и показал знаками, «Я беспокоюсь за Кормию».

— Он не причинит ей зла, — сказал Куин, садясь за стол. — Неа, ни за что на свете. Он может закопать нас на заднем дворе, но не ее.

Джон бросил взгляд в сторону столовой. Оттуда послышался стук закрываемых дверей. Громкий.

— Ну, в доме полно народу… — Куин выглядел так, будто с трудом решал математическую задачку. — Включая нас. Поди разбери.

Джон встал. «Я должен проверить. Я не стану… ну, мешать чему-нибудь. Просто хочу убедиться, что все в порядке».

— Я с тобой, — сказал Куин, начав подниматься.

«Нет, ты останешься здесь. И прежде, чем начнешь чесать языком, пошел ты. Это — мой дом, и я не нуждаюсь в хвосте все время.

— Ладно, ладно. — Глаза Куина переместились на Блэя. — Тогда мы заглянем в кабинет физической терапии. Встретимся там?

— Зачем нам идти туда? — спросил Блэй, не глядя на парня.

— Потому что у тебя все еще идет кровь, и здесь ты первой помощи не получишь.

Куин сурово посмотрел на Блэя., а тот уставился на пиво.

— Ну, так просто скажи, как туда добраться, — пробормотал Блэй.

— А со спиной что будешь делать?

Блэй сделал длинный глоток Сэма.

— Отлично. Но сначала я хочу прикончить пиво. И мне нужно что-нибудь перекусить. Я умираю с голоду.

— Окей. Что ты хочешь из еды?

Они продолжали вести себя, как Джо Фрайди [80]: были напряжены и говорили только по существу.

«Увидимся прямо там», показал Джон знаками и отвернулся. Черт, они вдвоем и в ссоре — это в некоторой степени нарушало мировой порядок. Просто казалось неправильным.

Джон вышел через столовую и бегом преодолел парадную лестницу. На втором этаже он учуял красный дымок и услышал оперу, доносящуюся из комнаты Фьюри… ту поэтическую арию, которую тот всегда включал.

Едва ли она станет аккомпанементом для жесткого спаривания. Может, после спора они просто разошлись по комнатам?

Джон подкрался к комнате Кормии и прислушался. Тишина. Хотя из комнаты в коридор тянулся сочный, цветочный аромат.

Решив, что не навредит Кормии, если просто зайдет и проверит, в порядке ли она, он тихо постучал костяшками по двери. Ответа не последовало, и он просвистел.

— Джон? — спросила она.

Он открыл дверь, предположив, что это значило…

Джон застыл.

Кормия лежала на кровати в куче смятых простыней и одеял. Она была обнажена, и лежала спиной к двери, а на внутренней поверхности ее бедер… была кровь.

Она подняла голову и оглянулась из-за плеча, а потом быстро прикрыла себя.

— Дева Славная!

Пока она натягивала одеяло до шеи, Джон стоял, как вкопанный, его мозг пытался осмыслить произошедшее.

Он причинил ей боль. Фьюри причинил ей боль.

Кормия покачала головой.

— О… черт.

А Джон все моргал и моргал… перед глазами стоял он, юный, на той грязной лестничной площадке после всего совершенного с ним.

На его бедрах тоже была кровь.

Должно быть, что-то на его лице чертовски сильно напугало Кормию, потому что она потянулась к нему.

— Джон… о, Джон, нет… Я в порядке… Все нормально… поверь, я…

Развернувшись, Джон хладнокровно вышел из ее комнаты.

— Джон!

Тогда он был маленьким и беспомощным, и он не мог отомстить своему насильнику. Сейчас, преодолевая десять футов до двери Фьюри, он был в состоянии сделать что-то относительно своего прошлого и настоящего Кормии. Сейчас он был достаточно большим и сильным. Сейчас он мог постоять за кого-то, кто оказался во власти более сильного.

— Джон! Нет! — Кормия вылетела из своей комнаты.

Джон не постучал. Нет, было уже не до стука. В эту секунду его кулаки предназначались не для дерева. А для плоти.

Распахнув дверь в комнату Фьюри, он обнаружил Брата, сидящим на кровати с косяком во рту. Когда их глаза встретились, на лице Фьюри отразились чувство вины, боль и сожаление.

И это все решило.

С беззвучным криком, Джон бросился через комнату, и Фьюри не сделал абсолютно ничего, чтобы остановить атаку. Даже наоборот: Брат открылся для ударов, откинувшись на подушках, когда Джон принялся колотил его в челюсть, глаза, подбородок, снова и снова.

Кто-то кричал. Женщина.

Забежали люди.

Крики. Много криков.

— Что за херня? — проревел Роф.

Джон не слышал ничего из происходящего вокруг. Он сосредоточился на превращении Фьюри в мясо. Брат больше не был его учителем или другом, он стал животным, насильником.

Кровь залила простыни.

Вот он, вашу мать, честный обмен.

В конце концов, кто-то оттащил Джона… Рейдж, это был Рейдж…. И Кормия подбежала к Фьюри. Но он отстранился от нее, откатившись в сторону.

— Господи Иисусе, вашу же мать! — закричал Роф. — Может остановимся на этом?!

Опера на заднем плане диссонировала с развернувшейся трагедией. Величавая красота музыки создавала дисгармонию с искалеченным лицом Фьюри, бешеной яростью Джона и слезами Кормии.

Роф повернулся к Джону.

— Что, черт возьми, на тебя нашло?

— Я заслужил это, — сказал Фьюри, вытирая разбитую губу. — Я заслужил это и даже больше.

Голова Рофа резко повернулась в сторону кровати.

— Что?

— Нет, не заслужил, — вмешалась Кормия, сжимая края своей мантии у шеи. — Это было согласованно.