Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена. Страница 12

После продолжительного по времени завтрака я направилась обратно в свою комнату. Чтобы я нечаянно не заплутала в обширном особняке, в провожатые мне дали одного из лакеев. Уже когда поднимались из-за стола, напоследок герцог сказал, что после ужина желает обсудить мою дальнейшую судьбу.

– Думаю, нам следует обговорить все моменты, чтобы ты приняла правильное решение, – изрек он, подходя к двери. За ним молчаливой тенью следовал сын.

– Как вам будет угодно, ваша светлость, – кивнула я.

– И еще, – герцог вновь оглянулся. – Поскольку в ближайшие две недели ожидается большое число визитов знакомых и друзей, желающих поздравить вас с Кларенсом, я распоряжусь, чтобы к тебе прислали портниху, а ей в помощь вторую камеристку матери Кларенса. Несмотря на то что вдовствующая маркиза Мейнмор сейчас на водах, мисс Регер живет в доме. Она поможет тебе освоиться.

«Не-ет!» – едва не выкрикнула я, но кое-как сдержалась. Только помощницы его мамаши мне не хватало! А потом пришла еще одна несколько запоздалая мысль: «О господи, теперь у меня еще и свекровь есть!»

– Ваша светлость, не стоит ради такого пустяка утруждать столько людей, – попыталась отвертеться я.

Если сейчас они из меня сделают куклу, на которую польстится Кларенс, как тогда быть?!

– Это не пустяки, девочка, – нахмурившись, возразил герцог. – Положение в обществе и соответствующий оному внешний вид очень важны.

– О ваша светлость! Вы столько для меня уже сделали, и теперь я просто не смею еще больше занимать ваше время, – попробовала я зайти с другого боку. – Мне крайне неловко, что вы, герцог Коненталь, а не супруг вынуждены заботиться о моих нуждах. Я, право, не смею принять…

– Кларенс – шалопай, – отмахнулся враз подобревший герцог. – Он никогда не сделает для тебя то, что обязан порядочный супруг. Потому этим займусь я. Он мой племянник, и если так или иначе пострадает его честь, то пострадает и моя. Все-таки я первый канцлер, и подобное при дворе недопустимо. Так что даже не возражай. Однако очень приятно, что ты столь трепетно относишься к моим заботам. Знай, я ценю это! – И вышел из комнаты.

Его сын кинул на прощанье на меня чрезвычайно внимательный, но абсолютно лишенный каких бы то ни было чувств взгляд и последовал за отцом.

Я молча смотрела им вслед. Мне хотелось воскликнуть: «Вот черт!» – или хотя бы топнуть ногой, однако ничего этого позволить себе я не могла. Здесь желали видеть образ благочестивой и правильной девочки, его и следовало придерживаться.

И вот теперь, угрюмее тучи, я следовала за лакеем обратно в спальню.

Когда дверь закрылась и я осталась одна, то уселась в кресло с ногами и, расстегнув воротник блузки, как было привычно, принялась размышлять.

Сперва герцог был недоволен выбором Кларенса, теперь почему-то всеми руками ухватился за предоставленную возможность слепить из меня куклу, которая будет послушна его воле и, не позоря титула, неяркой марионеткой станет вращаться в обществе. Неужели ему хочется, чтобы я хотя бы как-то прикрывала своей благопристойностью все выходки племянничка? Этакая образцовая спокойная малышка, которая без скандала и всего прочего принесла бы наследника, а потом принялась бы его воспитывать в нужных для герцога устоях? Вот только меня это все совершенно не устраивало. Я не была намерена прикрывать то, что вытворял Кларенс. Если честно, я вовсе не собиралась становиться его супругой.

Сейчас моя основная задача – выкрутиться из сложившегося положения. В идеале надо бы выяснить, а не соврал ли мне герцог? Вдруг мне удастся вернуться домой? Мне совершенно наплевать, что стало бы потом с Кларенсом и со всеми прочими, если бы вдруг это произошло. У меня в сложившейся ситуации девиз один – своя рубашка ближе к телу.

Итак, примем за основу такой план. Первое: выяснить, возможно ли вернуться и как это сделать. Второе: если это невозможно, то раз и навсегда отвадить от себя Кларенса. Пусть сейчас он говорит, что видеть меня не может, а за дальнейшее никто не поручится.

Меня больше всего пугало, что, если герцогу при помощи камеристки и портного удастся сляпать из меня нечто, по местным меркам, пристойное, вдруг Кларенс передумает ссылать меня и оставит подле себя? Вот что окажется самым ужасным!

Если это произойдет, то раньше или позже, сломив мое сопротивление, пусть даже физическим способом, он сделает меня полноценной супругой. То есть, говоря попросту, переспит со мной. И потом будет…

Ой, мамочки! В этом мире и медицина, поди, на уровне семнадцатого-восемнадцатого веков нашей Земли. Ни тебе анестезии, антибиотиков, кустарные способы лечения подагры слабительным и расстройство желудка пилюлями с тяжелыми металлами.

Так что никаких детей однозначно! Мне помереть раньше времени никак не хочется. Да и прочих контактов в смысле интима – избегать как огня. А то как подцеплю что-нибудь… От таких мыслей аж мороз по коже.

Значит, третьим, и обязательным пунктом – смыться из особняка для начала в Адольдаг, прижиться там, неспешно узнать местные традиции и правила поведения, а потом тихо сделать ноги и осесть где-нибудь в дальнем уголке государства в виде небогатой вдовушки, вечно скорбящей по безвременно усопшему супругу.

Такими будут основные пункты плана, а с мелочами типа достоверной легенды и документов стану разбираться по мере возможностей.

Обдумать дальше сложившуюся ситуацию мне не дали. В дверь постучали, и в комнату вплыла степенная, с холодным взглядом, строгая дама в темном платье с большим кружевным воротником, застегнутым у горла овальной камеей. Волосы ее были убраны в строгую, но элегантную прическу, а в ушах покачивались маленькие сережки в виде перламутровых капелек. За ней, как собачонка на поводке, семенила Меган.

– Доброе утро, миледи. Я мисс Регер, – представилась она. – Клара Регер. Его светлость герцог Коненталь передал, что вам требуется моя помощь с облачением. Также он просил, чтобы я помогла вам освоиться со всем необходимым, что положено супруге маркиза Мейнмора.

Говорила она все это таким непререкаемым тоном, что я поняла – сколько бы я ни сопротивлялась и что бы ни предпринимала, все будет сделано так, чтобы его светлость остался доволен. Поэтому я вынуждена была вздохнуть и поприветствовать мою наставницу-надзирательницу:

– Здравствуйте, мисс Регер. Я благодарна герцогу, что он проявляет столь большую заботу обо мне.

Однако Клара словно не услышала. Окинув меня промораживающим до самых костей взглядом, она сухо попросила:

– Миледи, выйдите на середину комнаты. Я должна посмотреть на вас, дабы определить, что из уже имеющихся нарядов и белья подойдет.

Я поднялась из кресла и начала снимать вещи. Мисс Регер не спускала с меня глаз, подмечая каждую деталь. Когда я разделась до колготок и майки, она подошла ко мне с лентой наподобие сантиметра и принялась снимать мерки. Все действо происходило в молчании, разве что иногда женщина позволяла себе более протяжный и глубокий вздох. Что он означал, удовлетворение или, наоборот, недовольство, я не знала, лишь чувствовала ее пренебрежительное отношение ко мне, словно бы я совершила что-то непристойное.

Когда со снятием мерок было покончено, мисс Регер обернулась к Меган и недовольно вскинула бровь.

– Ты еще ничего не разложила? – бесстрастно спросила она.

Девушка, которая до этого с интересом разглядывала мои вещи, побледнела и кинулась к шкафу, а мисс Регер вновь переключила свое внимание на меня.

– Миледи, прошу простить за последующие слова, – холодно начала она, – но это пожелание его светлости герцога Коненталя. Я бы рекомендовала вам убрать подальше свои вещи и в дальнейшем носить лишь то, что пристало маркизе Мейнмор.

С этими словами она взяла с кровати панталоны, сорочку и чулки с подвязками и подала их мне.

– Пройдите, пожалуйста, за ширму, – она указала мне на расписное сооружение, стоявшее у стены, которое я приняла за затканное шелком панно, – и переоденьтесь, а потом я помогу вам облачаться дальше.