Морозко (СИ) - "Ilith". Страница 12

— Еще вина? — спросил Господин, как только она допила.

— Да, пожалуйста, — протянула бокал, держа его навесу.

— Поставь на стол. Предмет.

Второй чулок снимался дольше — руки начали дрожать, тонкая ткань выскальзывала из рук. На ней осталось не так много одежды, а ужин еще не закончился. Она с тревогой оглядела зал, заметил ли кто-нибудь её действия? Вроде нет. Глазами встретилась с каким-то мужчиной — тот чуть улыбнулся и кивнул ей. Она вспыхнула, потупила взгляд. Ей так захотелось стать менее заметной.

Забава прекратила есть. Недорезанный лист салата одиноко лежал на тарелке. Почему у нее не уносят посуду? У Морозко давно уже забрали, хотя он не доел. Её взгляд заметался по столу, но подсказок уже не было. Заметив её панику, Господин поинтересовался:

— Подсказать?

— Да, подскажите, пожалуйста, Господин, — тихо попросила она.

— Приборы на тарелке параллельно друг другу.

Она последовала его указаниям. Тарелка тут же исчезла вместе с проворным официантом.

— Предмет.

Забава заколебалась, вспоминая, что еще на ней осталось. Точно! Еще одна сережка. Она сняла её и передала Морозко.

Вскоре официант поставил десерт — восхитительное суфле со свежими фруктами. Забава вновь бросила взгляд в сторону мужчины, сидящим за соседним столиком. Тот продолжал на нее смотреть. Спрятаться за десертом не получалось.

— Спина. Предмет.

Забаве показалось, что она залилась краской от макушки до кончиков пальцев. Но приказ надо выполнять. Это не чулки. Сквозь тонкую ткань она нащупала кружево, перебирая пальчиками, спустила до ягодиц. Чуть приподнялась на стуле так, чтобы это не сильно бросалось в глаза. Сквозь платье стала спускать трусики. Еще немного, еще чуть-чуть. Шелк платья скользил в руках, мешая быстро сделать задуманное. Ноги стали подрагивать от напряжения позы и высоких шпилек, которые вдруг стали неустойчивыми. Взгляд заметался по залу.

— На меня смотри, — спокойно произнес Господин.

И она, словно опершись на его взгляд, почувствовала уверенность в себе. Стянула кружевные стринги, которые никак не хотели покидать свое место. Уже не волнение, возбуждение накатило на нее волной. Забава привыкла ходить без белья, но не в такой обстановке. И мысль, что ее манипуляции были видны со стороны, будоражила ее.

Десерт они съели спокойно. Камень свалился с души, когда Господин рассчитался по счету. Он начал подниматься, и она по привычке вскочила из-за стола первой. Тихий скрип стула для нее отдался ощущением чего-то острого, резанувшего по ее распаленному телу. Господин, ничего не сказав, проводил ее на выход из зала. У Забавы подгибались коленки. Казалось, что все смотрят на нее и знают, что на ней кроме платья, туфель и красной веревочки на лодыжке ничего нет.

Дошли до гардероба. Господин подал шубу. Стоило Забаве запахнуться, как последовало слово: «Предмет». Щелчок застёжки на шее, и шёлк, скользя по ее возбужденному телу, лужицей растекается по полу, оставляя на коже прохладу подкладки шубы. Шаг из платья, которое тут же невозмутимо подбирает и перекидывает через руку уже одевшийся Господин на глазах изумленной только что вошедшей пары. Девушке остается следовать к двери, любезно открываемой невозмутимым метрдотелем.

Они сели в машину.

— Ты умничка, — похвалил ее Господин.

— Но я же осталась без ничего, — робко возразила Забава.

— У тебя еще были туфли, — в голосе Морозко послышалось тепло.

Глава 8

День, последний день в этом доме. Забаве волнительно и грустно. Она и так получила много, гораздо больше, чем могла бы ожидать от жизни. Прекрасно понимая, что жить, как прежде, дома она не сможет, девушка еще не знала, что ей делать дальше. Сначала, наверно, увидеться и поговорить с отцом, который ее любил, но по-настоящему близким человеком никогда ей не был. Он должен был приехать сегодня ночью.

— Спасибо за всё, Господин, — Забава сидела, как обычно, у ног Морозко в кабинете. Ей было страшно отпускать его руку, к которой прижималась губами. Он не препятствовал ей, но как только появилась возможность, он освободился. Погладил пальцами по щеке, приподнял за подбородок лицо, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Запомни. Ты замечательная и можешь стать для себя самой еще лучше. Подумай и реши, как дальше жить.

— Я запомню это, Господин.

— Собирайся, пора.

Забава поднялась в комнату, переоделась в самую простую одежду. Ей даже в голову не пришло надеть один из шикарных бельевых комплектов, которых было достаточно много. Хлопковое белье непривычно прикрыло ее тело. Через 10 минут она была готова.

Спустившись вниз, она увидела Морозко, который тоже успел переодеться.

— А чемодан наверху?

— Какой чемодан? — удивилась она.

— С вещами.

— Но мои вещи ж выброшены…

— Вообще-то все вещи в шкафу твои. Украшения тоже оставила?

— Да.

— Пошли, помогу собраться.

Забава на негнущихся ногах последовала за Морозко. У нее в голове не укладывалось, что все вещи, даже те, которые она не успела надеть, её. Как оказалось, в гардеробной был чемодан, который до этого она не замечала. Она пыталась было ему возразить, но Господин был непреклонен и в достаточно категоричной форме возразил, что другой хозяйки у этих вещей нет и не будет.

Финальным аккордом на плечи Забавы легла та роскошная шуба, в которой она выезжала в свет, а куртка была упакована в чемодан.

Дорога пролетела для нее в одно мгновение.

— Спасибо еще раз за всё, — голос Забавы дрожал, и она пыталась не расплакаться.

— Ты это заслужила. За подкладкой чемодана банковская карточка, пин-код, 3112 — как последний день старого года. Это тебе на учебу и на съем жилья на первое время. Постарайся с умом распорядиться деньгами. Ты же умничка.

Он притянул ее к себе, с напором поцеловал и отпустил.

— Всё.

Морозко помог ей выйти из машины, вытащил чемодан, махнул рукой на прощанье. Вскоре в темноте растворился и свет фар.

Забава открыла калитку и вошла во двор. Собак мачеха не любила, поэтому некому было её встречать лаем. Дошла по расчищенной дорожке до дома, помедлила, вдохнула и вошла.

— Петровна, ты что ли? — послышался голос мачехи, решившей, что в гости заглянула соседка.

У Забавы от волнения пропал голос, но всё же ей удалось произнести:

— Нет, это я.

Выглянувшая из комнаты сестра от испуга выронила косметичку, и всякие тюбики, баночки, карандаши и прочая мелочь с грохотом раскатились по полу.

— Чего ты там роняешь? — выплыла из кухни мачеха и оторопела при виде падчерицы.

Забава молча сняла шубу, разулась. Только тогда первой в себя пришла мачеха.

— Ты где столько времени шлялась, шалава? — кухонное полотенце стегнуло девушку поперек спины.

Обида и горечь поднялись в ней волной. «Да как смеет эта женщина поднимать на нее руку? Кто она такая, чтобы вообще касаться неё? Только Господину… — Забава в мыслях осеклась, — …теперь никому. Незаслуженно…». На втором замахе она перехватила её руку:

— Не смей ко мне прикасаться! — почти прошипела Забава.

Мачеха отшатнулась. Падчерица никогда ей и слова поперек не говорила. Стук калитки и такие знакомые шаги за дверью привели всех в чувство. В дом вошел отец Забавы, уставший, но довольный, что наконец-то добрался.

— Как хорошо, что все дома, — обрадовался он.

— Все дома?! — взвилась мачеха. — Твоя дочечка месяц где-то шлялась, сегодня явилась в новой шубе и с чемоданом! Неизвестно, что еще кроме этого она принесла! На порог ее не пущу!

Мужчина опешил:

— Как месяц?

— Пап, ты раздевайся, отдыхай, а я пойду в свою комнату. Захочешь поговорить — приходи.

Забава, оставив чемодан в коридоре, попыталась пройти в свою микроскопическую комнатушку, но мачеха пребольно схватила ее за локоть.

— Руку уберите, — тихо, но твердо приказала девушка.

Мачеха нехотя отпустила, переключившись на мужа.

Забава прилегла на диван. Она не устала, ей нужно было решать, как жить дальше. У нее создалось ощущение, что она попала в другой мир. Она отвыкла слушать оскорбления, скрывать чувства и мысли, а здесь… здесь всё чужое. Даже отец… Нет, она его любит, но её место уже не с ним. А где? Она горько усмехнулась. Не с Господином.