Инферно Габриеля - Рейнард Сильвейн. Страница 105

Джулия почти не слышала слов Габриеля. Волшебного вечера в музее как не бывало. Саймон отобрал у нее этот праздник. После разговора с ним она ощущала себя жалкой, грязной, никчемной девкой. Габриель называет ее ангелом. Как он ее назовет, если узнает про все, что у нее было с Саймоном? Этого он не должен узнать. Никогда.

— Дорогая, что ему от тебя понадобилось?

— Он считает, будто у меня остались его снимки, и требует их вернуть.

— Какие снимки?

— Откуда мне знать? — презрительно фыркнула Джулия. — Должно быть, очень уж гадкие, если он так задергался.

— Не верю, что ты можешь хранить снимки человека, один звонок которого заставил тебя побледнеть.

— Нет, конечно! Когда мы с ним расстались, я сожгла все его снимки. Но он утверждает, что у него есть видеозаписи со мной. — Джулию передернуло. — Возможно, он врет и у него ничего нет. А если не врет? Вдруг он что-нибудь смонтирует и отправит моему отцу? Он даже грозил выложить видео в Интернете.

Габриель осторожно смахнул слезы с ее щек.

— Если только он не последний идиот, он этого не сделает. Пока он считает, что у тебя есть компрометирующие снимки, он не поставит себя под удар. Хочешь, я поговорю с твоим отцом? Объясню, что стал невольным свидетелем вашего разговора и слышал, как этот подонок тебе угрожал. Тогда что бы он ни забросил в Интернет, ты скажешь отцу, что это фальшивка, компьютерный монтаж.

— Не надо говорить с моим отцом. Он уже недоволен тем, что я еду в Селинсгроув вместе с тобой. Отец и представить не может, что мы с тобой… встречаемся.

Габриель погладил ей волосы, затем смахнул еще одну слезинку.

— Ты мне не говорила. Я не сержусь на твоего отца. Он помнит меня другим. Но теперь тебе придется рассказать ему о сегодняшнем звонке и попросить… даже потребовать, чтобы он больше не давал Саймону никаких сведений. — (Джулия кивнула.) — Завтра я свяжусь со своим адвокатом. Жаль, у нас нет аудиозаписи разговора. Но я все равно выясню, как можно законными способами приструнить этого подонка. Можно попытаться выяснить, действительно ли у него есть видеозаписи с тобой или он блефует.

— Габриель, ты не понимаешь. Он тебе не соврал. Его отец — влиятельный человек с большими связями. Я хочу, чтобы он просто забыл о моем существовании.

Габриель поджал губы. Ему хотелось вытолкнуть Джулию из оцепенения, заставить ее действовать или позволить ему действовать от ее имени. Но он видел, в каком она состоянии. Сейчас любое его неосторожное слово могло вогнать ее в еще более глубокую депрессию.

— Хорошо. Посмотрим, как он себя поведет. Если он снова напомнит о себе, я свяжусь со своим адвокатом. Возможно, он никогда не получал отпора. Пусть узнает, что это такое. Завтра мы купим тебе новый телефон и поставим местную СИМ-карту. Обязательно скажи отцу, чтобы никому не давал твой новый номер. — Габриель нежно взял ее за подбородок, повернул к себе: — Он никогда и пальцем до тебя не дотронется. Обещаю. И пусть мои очки и галстуки не вводят тебя в заблуждение. Я легко могу снять профессорскую оболочку и постоять за нас обоих. Такие, как он, очень смелы, пока не получат кулаком в челюсть. А у меня, скажу тебе честно, кулаки и сейчас чешутся. — Габриель поцеловал ее в губы, потом в лоб. — Когда приедем в Селинсгроув, ты будешь либо с отцом, либо со мной. Я всегда буду рядом — на расстоянии одного телефонного звонка. Слышишь?

Она вяло отозвалась.

— Джулия! — Габриель обнял ее. — Это была моя вина.

— Ты о чем?

— Если бы в то утро я не оставил тебя… если бы потом вернулся в Селинсгроув и нашел тебя…

— О чем ты говоришь? Мне тогда было всего семнадцать. Мой отец тебя бы и на порог не пустил. Встретил бы на крыльце с ружьем в руках.

— Мне нужно было тебя дождаться.

Джулия вздохнула:

— Ты не знаешь, как я потом жалела, что убежала из сада и не дождалась тебя. Это из-за него я перестала праздновать свой день рождения. И ему снова удалось испортить мне праздник.

Джулия тихо заплакала. Габриель целовал ее, слизывая слезы.

— Забудь о нем. Есть только мы. И больше никого.

Джулии очень хотелось поверить Габриелю. Интуиция подсказывала ей другое: прошлое только начинает ее догонять. Она с ужасом думала о том, чем могут обернуться праздники в Селинсгроуве.

Словом, ей было не за что благодарить День благодарения. Ей он почти всегда приносил мелкие и крупные беды.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Во вторник вечером у Джулии состоялся весьма напряженный телефонный разговор с отцом. Отец был рассержен: все эти дни бесстрастный голос оператора предлагал ему оставить голосовое сообщение.

— Пап, мне пришлось сменить номер, потому что он стал известен Саймону.

— Не может быть!

Отцовское удивление показалось Джулии подозрительным.

— Представь себе, может. Он сказал, что мой номер ему дал ты. И позвонил он не просто так. Он меня шантажировал.

— Вот сукин сын, — пробормотал Том.

— Теперь у меня другой номер, и я тебя очень прошу никому его не давать. Особенно Деб. Это все равно что дать его Натали.

Казалось, Том забыл о звонке дочери. По своему обыкновению, он принялся говорить с самим собой. Так продолжалось минуты две. Джулия уже собиралась вклиниться в этот монолог, но отец сам вспомнил, что держит в руке телефонную трубку.

— Насчет Деб не беспокойся, — не слишком уверенно произнес он.

— Нет, папа, я очень беспокоюсь. Ее дочь по-прежнему общается с Саймоном. Не хватает только, чтобы он узнал о моем приезде в Селинсгроув. Хочешь увидеть такого гостя у себя дома?

— Джули, ты преувеличиваешь. Не поедет он к нам из Филадельфии. Мы с ним на той неделе приятно поговорили. Он позвонил, очень вежливо объяснил, что у тебя остались какие-то его вещи. Сказал, что хочет получить их назад. Он и не собирался тебя беспокоить. Но зачем мне быть посредником, если вы и сами можете поговорить? Вот я и дал ему твой номер.

— Он тебе наврал! Нет у меня никаких его вещей. Или ты забыл, что я рассталась с ним насовсем? Не хочу ни слышать его, ни тем более видеть. Когда ему надо, он бывает очень вежливым. Только не со мной…

— Может, ты его просто не так поняла?

— Не так поняла? Пап, я же тебе говорю: он угрожал мне и шантажировал! Не желаю с ним общаться. После того, как он поступил со мной, я вообще не желаю его знать!

— Ладно, Джули, — пошел на попятную Том. — Понимаю: сглупил я. Новый номер я никому не дам. И все-таки, может, ты рано поставила на нем крест? Парень видный, из такой семьи. Кто из нас не делает ошибок? Почему бы не дать ему шанс?

Джулия думала, что от отцовских слов у нее глаза вылезут из орбит. Она не была мстительной, но в эту минуту ей захотелось отмщения. Она едва удержалась, чтобы не крикнуть в микрофон: «А почему ты всегда помнил, что Шарон выгнала тебя из дому? Вдруг она тоже… ошиблась? Что ж ты не дал ей шанса?»

Слова отца рассердили ее, однако здравый смысл перевесил желание наговорить ему гадостей. Джулия мысленно сосчитала до десяти и сказала:

— Если у него отец — сенатор, сам он был и остается сукиным сыном. Не все отношения можно восстановить. Ты и сам знаешь.

Том шумно вздохнул. Он понял намек.

— Когда тебя ждать? — спросил он, меняя тему.

— В четверг.

— Ты приедешь с Рейчел и Эроном?

— Собираюсь. Кстати, Габриель тоже решил съездить домой, — небрежным тоном добавила Джулия, стараясь, чтобы ее вранье было гладким и убедительным.

— В таком случае держись поближе к Эрону и подальше от этого Габриеля.

— Почему?

— На здоровой яблоне тоже бывают гнилые яблоки. Удивительно, что этот красавчик до сих пор не в тюрьме. Ему повезло, что сумел вовремя слинять в Канаду.

— Если бы Габриель был преступником, канадцы бы не дали ему ни вида на жительство, ни разрешения на работу.

— Ты что, не знаешь канадцев? Они принимают всех. Даже террористов.

Джулия не понимала, чем канадцы так насолили ее отцу и почему он считает Канаду отстойником для человеческого отребья. Джулия не собиралась переубеждать отца. Главное, чтобы он не проболтался Деб.