Инферно Габриеля - Рейнард Сильвейн. Страница 99

«Опять мы ссоримся на ровном месте».

Пытаясь найти выход, Джулия кусала не только губы, но и ногти. С одной стороны, ей действительно хотелось быть независимой, а не изображать из себя эдакую несчастную птичку со сломанным крылом. С другой… только что она показала себя настоящей лицемеркой. Красивые слова о доброте она говорить умеет. Но в реальности, оказывается, она готова не только отвергнуть чужую доброту, но и побольнее ударить другого. Она видела, как на нее смотрел Габриель. Конечно, он был рассержен. Однако в его глазах был не только гнев, но и боль. Она очень сильно ударила по нему.

«Но ведь я совсем не хотела делать ему больно…»

Габриель казался ей таким сильным и волевым. Ей и в голову не приходило, что у него может быть чувствительное, ранимое нутро. Когда он шел в «Холт ренфрю», когда выбирал там что-то для нее, он и подумать не мог, чем обернутся его подарки. Быть может, она единственная, кто видел его уязвимость. От этого ей стало еще тошнее.

Джулия налила себе стакан минеральной воды и стала пить медленными глотками, обдумывая выход из тупика. Ничего лучше, чем пойти к нему и извиниться, она не придумала.

Она открыла дверь кабинета, осторожно просунула голову. В это время зазвонил телефон. Габриель взглянул на определитель номера и прошептал:

— Ричард.

Джулия кивнула, но из кабинета не ушла. Она на цыпочках подошла к письменному столу, взяла самую простую шариковую ручку и на чистом листке написала:

Габриель посмотрел на ее записку и сухо кивнул.

Он прочитал и снова кивнул.

Габриель протянул руку и взял Джулию за запястье, потом он прижался губами к ее ладони.

Джулия вернулась в спальню, закрыла за собой дверь и бросилась к сумкам. Она положила их на кровать и наугад открыла первую из них.

В сумке оказалась женская одежда, причем вся ее размера. Габриель купил классическую черную юбку-карандаш, черные расклешенные брюки, белую женскую рубашку для делового костюма и синюю шелковую блузку. Но этим содержимое сумки не исчерпывалось. Джулия извлекла оттуда пару чулок с красивым ромбическим рисунком, несколько пар носков под брюки и черные полусапожки с заостренным носом. Похоже, все это разрабатывалось одним модельером. Неплохой ансамбль на все случаи жизни. Джулия понимала: такая коллекция стоит изрядных денег. Наверное, ее мысли показались бы Габриелю верхом неблагодарности, но ей сейчас вполне хватило бы джинсов, футболки с длинным рукавом и кроссовок.

Содержимое второй сумки несколько шокировало ее. Габриель купил ей элегантный и, несомненно, дорогой фиолетовый шелковый банный халат и такую же ночную рубашку: длинную, почти по щиколотки, и с весьма скромным вырезом, окаймленным кружевами. Этой паре Джулия искренне обрадовалась. Халат и рубашка были куда более подходящей одеждой для их совместных «ночевок» и этой стадии отношений. На самом дне сумки Джулия обнаружила пару фиолетовых атласных шлепанцев на низком каблуке.

«У него явный пунктик насчет женских каблуков. Даже шлепанцы с каблуками!»

Она уже догадывалась; что ждет ее в третьей сумке, и не ошиблась. Щеки Джулии густо покраснели, когда она достала оттуда три кружевных лифчика и в тон им кружевные трусики. Явно французские. Один набор был цвета шампанского, второй — голубого, как лед, а третий — бледно-розового. Джулия густо покраснела, когда представила Габриеля ходящим среди стеллажей с дорогим женским бельем. Подумать только: он разбирается в таких тонкостях, о которых она имеет весьма смутное представление. Должно быть, и сам процесс выбора доставлял ему утонченное эротическое наслаждение.

«Боги щедрых друзей! Спасибо вам, что ограничили его выбор и удержали от покупки чего-нибудь более откровенного и провоцирующего…»

Естественно, Джулия испытывала немалое смущение. У нее даже немного закружилась голова. Она не была избалована обилием одежды, не говоря уже о нарядном нижнем белье. «Я могу сомневаться, любит ли он меня. Но он искренне хочет сделать меня счастливой».

Она выбрала пару цвета шампанского, белую рубашку и черные брюки. Все это она отнесла в ванную и встала под душ. Кроме губки лавандового цвета, ее ждал и полный набор косметики для душа: все марки ее любимых шампуней, кондиционеров, гелей. Габриель предусмотрел все!

Когда Джулия, стоя в новом халате, вытирала волосы, Габриель осторожно постучал в дверь.

— Входи.

Он приоткрыл дверь, просунул голову и спросил:

— Ты уверена, что готова меня впустить?

Он посмотрел на ее влажные волосы, а затем его взгляд скользнул по фиолетовому халату, босым ступням и замер на ее шее.

— Я выгляжу вполне пристойно.

Габриель подошел к ней. Глаза у него были голодными.

— Ты-то выглядишь пристойно, чего я не могу сказать о себе.

Они обменялись улыбками. Габриель прислонился к комоду, продолжая смотреть на нее.

— Прости меня, Джулианна. Я погорячился.

— Я тоже была хороша.

— Наговорил тебе лишнего.

— И я в долгу не осталась.

— Значит, мир?

— Мир, — сказала она.

Габриель крепко обнял ее.

— Тебе нравится этот халат? — осторожно спросил он, забирая у нее полотенце и откидывая с ее лба все еще влажные волосы.

— Очень.

— Думаю, ты права. Получается, я навязал тебе одежду. Лишил свободы выбора. Я отошлю остальное назад.

— Нет. Я повела себя как капризный подросток. Мне понравилось все, что ты купил. Спасибо за твой выбор.

Габриель мог бы ограничиться легким, почти дружеским поцелуем, каким мальчишка целует понравившуюся ему девчонку. Но его поцелуй был долгим и жарким. Джулия ответила ему таким же.

— Я честно хотел купить тебе джинсы. Но Хилари, мой персональный консультант по покупкам, отговорила меня. Она сказала, что джинсы обязательно требуют примерки. Так что, если хочешь дополнить свой гардероб одеждой попроще, нам придется еще раз навестить «Холт ренфрю».

— Мне не нужна вторая пара джинсов.

— Между прочим, я выбирал не все. Нижнее белье — выбор Хилари. Я в эту сумку даже не заглядывал. Не хотел тебя смущать, — поспешно добавил Габриель.

— Слишком поздно, — вырвалось у нее. Джулия сама не понимала, почему ее расстроило его признание.

— Джулианна, я хочу тебе кое-что объяснить. — Глаза Габриеля приобрели знакомый ей холодный блеск. Он переминался с ноги на ногу, будто не знал, с чего начать обещанное объяснение. — Когда моей отец стал встречаться с матерью, он уже был женат и имел семью. Он ее соблазнил, некоторое время развлекался с нею, как со шлюхой, а потом бросил. Не рискну утверждать, что это сделало ее алкоголичкой и сломало ей жизнь. Я упомянул своего отца как пример распространенного мужского отношения к женщине. Мне очень больно, если ты думаешь, что и я отношусь к тебе подобным образом. Хотя… у тебя есть все основания так думать. Опытный обольститель, столько побед…

— Габриель, при чем тут твой отец? У меня были совсем другие мысли. Дети, которых слишком долго опекают, вырастают неприспособленными к жизни. А тебе почему-то все время кажется, что я нуждаюсь в опеке.

— Джулианна, пожалуйста, не надо постоянно отстаивать свою независимость. Я на нее не покушаюсь. Тебя жизнь заставила с ранних лет быть самостоятельной. Я говорю не об опеке, а о дружеской поддержке. Ты еще ни разу не сказала, что можешь обходиться без друзей. Такого я от тебя не слышал. Когда человек одинок, это очень плохо. А ты сейчас никак не можешь пожаловаться на одиночество. У тебя есть я. И если мне хочется побаловать тебя, что в этом плохого?.. Мне сложно перевести в слова все, что я чувствую. К тому же поступки убедительнее слов. Но когда ты начинаешь противиться… — Он махнул рукой и замолчал. Чувствовалось, что ему до сих пор больно от сцены, произошедшей на кухне.