Агнесса. Том 2 - Бекитт Лора. Страница 33

— Да, конечно.

Убитых бандитов, как ни странно, было всего четверо, хотя Орвилу казалось, и он был готов поклясться в том, что он один перестрелял человек десять. Остальные при приближении нового отряда удрали верхом. Было удивительно, что защищавшиеся отделались столь малым количеством жертв. Собственно, в перестрелке убили только Дэна.

— Если что надо подтвердить, то пожалуйста, можете рассчитывать на нас, — говорили фермеры. — Тут на дорогах всякое случается.

— Да, спасибо вам.

— Орвил! — позвал Джек. — Можно тебя на минуту?

— Сейчас, — ответил Орвил, возвращая ребенка Френсин. — Да?

— Да вот…— замялся, потом в досаде мотнул головой. — В общем, от этого тела необходимо избавиться.

Орвил не сразу понял, что он имеет в виду. Джек показывал на Дэна.

— Каким образом? — спросил Орвил, с пристальным вниманием глядя на Джека. — И почему?

— Если полиция начнет разбираться и обнаружит, кто он такой, то сразу захочет установить и мою личность. А мне этого не надо, — начав фразу, Джек еще испытывал какие-то чувства по отношению к убитому, но в конце все уже заслонила внезапно зазвучавшая в голосе злоба.

Орвил молчал, и тогда Джек продолжил:

— Можно было бы представить дело так, что он был среди тех,—он кивнул на убитых бандитов. — если ты покажешь, что я с самого начала был с тобой, тогда все обойдется.

— Ты все обдумал, да? Он был твоим другом, — произнес Орвил.

— Он умер, ему все равно, — Джек с таким холодным взглядом, какой Орвилу после всего пережитого нелегко было вынести. — Если б я умер, он поступил бы со мной так же. Ты сказал, что считаешь себя кое-чем мне обязанным…

— Да, — Орвил, по-прежнему не сводя с него глаз. — Ты спас мне жизнь и, по большому счету, не только мне. Я очень тебе благодарен. Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь.

— Те женщины, что с тобою, могут все подтвердить?

— Думаю, это будет несложно.

— Хотя можно поступить куда проще, — произнес, размышляя, Джек. — Я с вами не поеду. Заберу свою лошадь — она ведь осталась на ферме? И смотаюсь поскорее. А ты потом как-нибудь меня прикроешь. Договорились?

Орвил кивнул.

— Почему ты боишься полиции? — спросил он, зная, конечно, что и этот вопрос задавать не следует.

Джек усмехнулся.

— Что тебе за дело, приятель? Все мы боимся полиции, потому что немного нарушаем закон. И зачем тебе быть таким любопытным!

Орвил подумал, что не нужно бы позволять этому типу так разговаривать с собой, но промолчал. Он пожал плечами.

— Так, интересно просто.

В ответ Джек изобразил жалкую улыбку.

— Я бродяга, Орвил. Полицейские не любят бродяг, бродяги не любят полицейских. Что тут непонятного?

— В общем, ничего.

— Вот и я так думаю.

Стали собираться в путь. Тело Олни забрали с собой, остальные пришлось оставить на дороге. Фермеры обещали тотчас прислать повозку, а также помочь починить экипаж.

Орвил, видел, как Джек бросил прощальный взгляд на тело Дэна, а после взял лошадь приятеля и забрался в седло. Они ехали по дороге вместе. Дорога была одна, и заставить Джека свернуть или же вернуться назад Орвил не мог.

«Что он сделает, когда узнает? Попытается убить меня? — думал Орвил. — Но, возможно, он уже позабыл Агнессу? Неизвестно, может, он бросил ее тогда, просто сбежал?.. Но в любом случае, если они увидятся, если он что-нибудь скажет ей — это будет ужасно».

Но ничего нельзя было изменить, они неотвратимо приближались к ферме, где осталась Агнесса. Когда до ворот оставалось футов сто, на дороге появилась женская фигурка. Подол светлого платья развевался по ветру, рукава упали почти до плеч, а Агнесса бежала, бежала, ломая тонкие руки, она пробежала мимо спешившихся фермеров, мимо Френсин, мимо Джека — к Орвилу с Джерри на руках.

— Орвил, дорогой! Джерри! — Она плакала от счастья, попеременно целуя их обоих, не обращая внимания на окружающих ее людей.

— Успокойся, Агнесса, милая, все хорошо! — говорил Орвил, бережно обнимая ее.

Фермеры деликатно прошли вперед, ведя лошадей в поводу, Джек же слез с коня и подошел ближе.

— Агнес…— подавленно прошептал он, судорожно устремившись вперед.

Агнесса обернулась, вздрогнув от неожиданности, и глядела, глядела на него долго, точно пыталась проникнуть внутрь его взгляда.

— Нет! Нет, не может быть! — закричала она потом, замученно и страшно, попятилась и, словно сразу вся ослабев, почти упала в объятия стоявшего позади Орвила.

ГЛАВА VIII

Рано утром, едва сквозь занавеси стал пробиваться серый рассвет, Орвил встал с постели с намерением спуститься вниз. Агнесса лежала лицом к стене, и Орвил не знал, спит она или нет. Орвил оделся, стараясь по возможности не шуметь; он огляделся кругом: обстановка была довольно убогой, он уже отвык от такой. Они не остановились на ферме, а добрались до ближайшего трактира, где не нашлось ничего лучше, чем эта обшарпанная комната. Но им — и вчера, и сегодня — было совершенно все равно… Орвил вздохнул, вспомнив о том, что предстояло сделать: похоронить Олни, съездить на ферму и забрать экипаж, который фермеры обещали починить, купить пару лошадей взамен потерянных при перестрелке, наверное, еще дать показания полиции…

Орвил посмотрел в висящее над столом зеркало. Он выглядел невыспавшимся и утомленным, да так оно и было. Перед тем, как выйти, он задержался и обычным бережным движением укрыл плечи Агнессы. Она не шевельнулась.

Орвил спустился вниз, в кабачок. Ряды грубо сколоченных столов темнели, ощерившись ножками поднятых на них стульев, сонная служанка, равномерно взмахивая метлой, заканчивала подметать пол, а хозяин только начал расставлять на стойке напитки и посуду.

Однако Джек уже ждал. Не здороваясь, лишь слегка кивнув друг другу, они сели за крайний столик.

Орвил опять вздохнул. Сегодня воистину был судный день; никогда он не думал, что попадет в такое положение! Он решил: единственное, что важно сейчас, — сохранять твердость духа в любом случае, как бы события ни начали развиваться дальше. Он должен быть сильным и… как-то поддержать Агнессу. Агнесса… Она повела себя так, как только и мог повести человек, глубоко потрясенный произошедшим: испугом, вызванным погоней, неожиданной смертью Олни, напряжением бешеной скачки по дороге, невыносимым ожиданием вестей о судьбе мужа и сына и наконец — этим, самым ошеломляющим, событием. Орвил не знал, что может человек на её месте, но это ведь зависело от многого… от многого, что ему, к сожалению, не было известно. Агнесса едва сумела добраться до трактира, они почти не говорили; к счастью, удалось сделать так, что и с Джеком она не перемолвилась ни словом, вернее, Джек не сумел ничего ей сказать.

В ответ на заботливые расспросы в утешения Орвила Агнесса лишь рассеянно кивала, она сразу же ушла глубоко в себя (признаться, Орвил опасался за ее душевное здоровье), позволила уложить себя в постель, отказалась от еды и только попросила принести Джерри. Одно Орвил мог сказать наверняка: глаза Агнессы, ее зеленые, столь любимые им глаза, были несчастными. Он не видел их такими никогда; даже когда встретил ее, одинокую, задавленную немилосердной судьбой, они были другими. Дай Бог, чтобы это прошло; во всяком случае, Орвил очень надеялся, что будет именно так. Ведь когда он, помогая ей раздеться, прошептал ласково и ободряюще: «Я люблю, очень люблю тебя, дорогая», Агнесса ответила тем же.

Это и было главным. Да, только это одно,

— Чего ты хочешь? — спросил Орвил, напряженно глядя на сидящего напротив человека. Джек на мгновение ответил таким же взглядом, но потом словно смахнул его с лица и, усмехнувшись, сказал:

— Стаканчик виски. Думаю, у нас с тобой есть повод немного выпить, верно?

— Нет. Я не буду пить с тобой, Джек. Ни сейчас, ни потом.

— Дело твое. Не хочешь — не будем.

Они замолчали. Орвил смотрел на Джека, пытаясь понять, произошла или нет в нем со вчерашнего дня какая-то перемена. Да, безусловно. В нем угадывалась растерянность, уступившая место тупому отчаянию. Он был ошеломлен, но уже начал оживать; в глазах его, вчера поразивших Орвила своим полумертвым холодом, теперь словно бы полыхало неровное синее пламя. Он будто расправился, что-то сбросив с себя, будто собрался с новыми силами и намеревался снова начать нелегкое дело завоевания жизни. По мнению Орвила, на стороне его могло быть только прошлое, да и то далеко не все, а в настоящем он ничего не имел; даже та жалкая авантюристическая привлекательность, которая еще сохранилась в нем, на взгляд Орвила, ничего, кроме презрения, не вызывала. Сочетание загара с выгоревшими на солнце волосами и голубым блеском глаз как-то скрашивало общее впечатление, но в целом во всем облике Джека чувствовался сильный надлом, будто он был тяжело болен, и не физически, а скорее душевно. Впрочем, Орвил и сам чувствовал себя совершенно разбитым.