Бегущие по мирам - Чиркова Вера Андреевна. Страница 53

– Я же не человек, – философски пробормотала Олья, – сама по городам не хожу, а вам могу рассказать только то, что сестры говорили. Но про белых дев говорят мало и всегда разное. Вы же сами можете послушать… А я вам ежевику принесла.

– Тесса. – Голубые глаза Найка требовательно уставились на меня. – Что ты стоишь? Давай смотреть!

– А ты не забыл, что там сейчас тоже утро и холодно?

– Ну а это при чем?

– При том, что нам нужны сведения, а где их можно узнать холодным зимним утром? Вот к обеду посмотрим в харчевнях, на рынках…

– На рынках и утром можно встретить людей, – упрямо стоял на своем Найкарт, не сумевший за последние дни сдвинуть отношения с Золери с мертвой точки.

Впрямую девушка ему не отказывала и даже как будто с удовольствием принимала ухаживания и мелкие подарки. Крупные, особенно золото, Найку запретила дарить не я, хотя разговор начался именно с моей реплики на просьбу воина направить сферу на его сундучок.

С того знаменательного дня, когда мы провели операцию по спасению Ниницы, нас осталось в этом мире пятеро – мы с Дэсом, Найк, Золери и Сина.

Маги и Терезис ушли на свой остров сразу после того обеда, и мы тоже в первые три дня ходили туда как на работу, пока во дворце кипели страсти. Но к счастью, до резни так и не дошло, хотя произошли кое-какие перемены, и теперь Найку ничто не мешало вернуться домой. А ему очень хотелось появиться там с Золери и показать ее матери во всем блеске. Эвин специально ради такого события купил для девушки несколько изящных платьев у портних этого мира. Выбирал с моей помощью, конечно. В том, что у Золери к одежде очень строгие требования, мы убедились по тому взгляду, каким девушка в первый раз смотрела на мои брюки.

И когда Найкарт собрался подарить к этим платьям несколько украшений, подобранных к фиалковым глазам спасенной, я высказала в очень деликатной форме, что он несколько торопится.

– Правильно, девонька! – неожиданно горячо поддержал меня леший, вертевшийся в тот день возле меня в ожидании, когда я переброшу его в дальний лес, куда он запланировал поход за какими-то необыкновенными грибами. – Ежели парень сразу дарит зазнобе золото и каменья, это равно как выбить на всех валунах в округе, что почитаешь себя пеньком.

– Почему пеньком? – обиделся Найкарт. – А если я хочу показать девушке, как она мне нравится?

– Эх, зелено! А ты в зеркало смотрел?

– Что такое в зеркале? – насторожился Найк.

– Вот именно, – захихикала Олья, совсем по-человечьи не собиравшаяся отпускать своего мохнатенького в незнакомый лес одного, – в зеркале ты.

– Но это же мало и как-то просто…

– Не скажи, – засмеялся Тиша, – лучше рассуди, а как мне к зеркалу стать? Это что, по-твоему, гору из золота возводить надо было, чтоб на меня Ольюша взглянула?

– Объясните ему понятнее, – вздохнула я, видя, как Найк начинает хмуриться. Вот совершенно нельзя человеку влюбляться! Сразу лезет гаремное воспитание.

– Я объясню, – прожурчала Олья и устроилась на траве возле сидевшего в гамаке Найка, – мы пили чай в саду. – Когда я пришла зимовать в пруд, со мной пришел русал. Он давно за мной ходил – стройный, зеленый, гладкий… Песни мне пел, жемчуга в огромных раковинах россыпями приносил. А Тиша сел у пруда и начал рассказывать – про лес, про птиц, про цветы и про облака. И про то, как по этому лесу будут бегать наши дети, а он будет их учить тайнам лесовиков и собирать для меня самую спелую малину. И так тепло и спокойно становилось на сердце, когда я это представляла, что русал вскоре все понял и уплыл.

Найк тогда промолчал, скептически хмуря светлые брови, а сегодня пришел с требованием, чтобы я сама выяснила, как к нему относится иномирянка. Естественно, сначала я отказалась, но после того, как Олья упомянула о каких-то странных девах, поняла, что придется пройтись сферой по рынкам мира темных колдунов. Но только не в одиночку и не вдвоем с Найкартом. Дэс взял с меня слово, что в этот мир я без него не буду даже заглядывать.

– Ты не представляешь, как вам повезло, что никому там не попались, – нежно заглядывая мне в глаза, вздохнул он только однажды, а у меня по спине вдруг скользнула отзвуком его тревоги декабрьская поземка.

И потому, пока Дэс не вернется с объединенного совета ковена и эвинов, я намеревалась как можно деликатнее тянуть с исполнением просьбы брата.

Но судьба решила по-своему. Не успела я еще дописать портрет Найкарта, который обещала подарить ему для матери, как в дверь гостиной робко постучали.

– Да! – крикнули мы в два голоса, точно зная, что это может быть только Золери.

Леший и его семья излишней стеснительностью не страдали, появляясь тогда, когда им это было нужно, а Сину я еще вечером отправила на Риайн убрать в башне. Мы собирались после совета переселиться туда на постоянное жительство, а в этот дом приходить на пикники. Пока присматривать за ним брался Тиша, а потом я собиралась найти какую-нибудь немолодую пару на постоянное жительство.

Она вошла с обычной настороженностью, но бросившийся навстречу Найкарт усадил девушку на диван, подвинул столик с чайником и свежим пирогом от Диши, начал рассказывать что-то смешное про проделки лешачат. Она пила чай, вежливо слушала и вдруг тихим голосом спросила меня, когда ее отпустят домой.

– Золери, – произнесла я, справившись с растерянностью, – я могу тебя отправить в любой момент, но ведь там очень опасно? Тебя же могут снова поймать темные колдуны или еще кто-нибудь. Вспомни, в каком состоянии мы тебя принесли с корабля.

– Я знаю, – кротко сказала она и подняла на меня свои печальные небесные глаза. – Но меня ждут, и больше я не могу тут оставаться.

– Я пойду с тобой, – безапелляционно сообщил Найкарт. – Буду защищать и помогать. Одной тебе там нельзя ходить.

– Нет, – сказала она еще печальнее, – нельзя. Мне нужно идти одной. У меня только одна просьба: где мое платье?

Услышав это, я просто рухнула на стул. Какое платье? Да на ней обрывки какие-то окровавленные и полусожженные были. И не знаю я, кто и куда их выбрасывал.

– Золери, там было не платье, а лохмотья. Их срезали с тебя, чтобы не тревожить раны, – удалось мне пролепетать, когда немного пришла в себя. – Прости, пожалуйста, но мы все выбросили. Ходить в этом было нельзя.

– А где выбросили?

– В другом мире, – мрачно сообщил Найкарт. – Мы уходили не сюда, этот дом мы купили позже.

– А там нельзя… поискать?

– Золери, – сообразила я, – скажи, что там было? Я спрошу лекарей, которые тебя лечили.

– Нет, ничего… Просто в этом платье мне нельзя вернуться.

– Вот грифель и бумага, рисуй, какое оно было и какой материал, – мы закажем у портного.

– Нельзя новое. – Она испугалась просто до дрожи. – Нужно то самое, хоть и рваное. Я постираю и зашью.

На Найкарта просто жалко было смотреть, и я старательно отводила взгляд. А мы его еще насчет золота просвещали, когда тут даже простой тряпки не берут.

– Золери, а вот если бы ты в своем мире оказалась, и негде стирать, и нечем зашить?

– Крестьяне всегда пустят, – еле слышно прошептала она, – у них нитки есть.

– А купить или взять у крестьян старое что-то можно?

Она подумала и неуверенно кивнула.

Придется вспомнить новые навыки выживания, бурчала я, выводя сферу на окраину одного из ближайших поселков, расположенного в том недружелюбном мире, где мы спасли эту странную девчонку.

Провозились мы довольно долго, пока нашли неказистый домик, возле которого на жердях ограды были развешаны на просушку женские юбки и кофты. Найкарт тихонько возмущался, что все это проще купить, но все мы понимали, что мужчина или женщина, одетые в добротные вещи незнакомого кроя, покупающие рванье, вызовут просто сумасшедший интерес и запомнятся надолго. По той же причине нельзя было привлечь и ундину, ну а леший и сам никогда бы не пошел в поселок. Пришлось подводить сферу к тыну и снимать чуть коробившиеся от морозца вещи. Золери намеревалась бежать переодеваться немедленно, но я настояла на том, что вещи нужно просушить, и послала зов ундине.