Бегущие по мирам - Чиркова Вера Андреевна. Страница 64

Как интересно! А почему я ее чувствовала всего секунду, а потом перестала? И вообще не ощущала ничего другого – ни волнения, ни азарта боя, ни страха за детей. Черт. Ну уж нет, партизан, так мы не договаривались! И значит, правильно, что я не оглянулась.

– Таресса, ну и куда ты пошла? – Вот и леший уже права качать начинает, ему-то чего не хватает?

– В сад, разумеется, – насмешливо ответила я. – Не в свой же дом мне пускать толпу твоих родичей?

– Какая там толпа, – безрадостно фыркнул он, – только в самых чащах и остались необращенные. Темные обожают, чтобы в их садах все росло само собой и никто не мешался под ногами. Вот и повылавливали нашего брата в ближних от Саргаша лесах.

Но я все равно ушла в сад, уселась поудобнее, привычно вызвала сферу.

– Куда открывать?

– На ту хижину, где вы сначала жили, от нее поведу, там недалеко мой брат хозяйничает, – серьезно объяснил Тиша, поглядывая на меня с задумчивой настороженностью, и неожиданно осторожно попросил: – Ты только того… особо не бушуй, а?

– Тиша! – направляя экран на хижину, возмутилась я. – Вот ты со мной рядом сколько времени прожил? И что, много я бушевала?

– Дак то совсем другое дело, – загадочно хмыкнул он. – Мы хоть тебе и не чужие, но на нас ты всерьез обижаться не будешь. Обида, она стократ больнее от тех, кто роднее.

– Поняла уже, не дурочка, – хотела добавить, что хорошо бы не только я поняла, но слова просто застряли в горле.

Возле так хорошо знакомой мне хижины, подправленной Найком и накрытой лешим непромокаемой крышей из камыша и мха, виднелись на первом, робком снежку чьи-то следы. А из выведенной в сторону оврага трубы струился едва заметный теплый дымок.

Так это же небось он, человек с топором, вернулся! Так живо мне сразу представилось, как, сбежав от ненавистного темного господина, голодный и полураздетый, пробирался он по обочинам дорог, выходил ночами на околицу деревни и воровал в погребах или буртах морковь и репу – основные овощи этого мира.

– Тиша, видишь, тот маг возвратился! – Я повернула экран к хижине, но леший мохнатым мешком повис на моей руке.

– Опомнись, глупая! От темных сбежать невозможно!

– Но он же не простой человек! Он одаренный! Может, знал какую-нибудь хитрость или у темных амулет какой украл. – Мне вспомнились паладины, сбежавшие с помощью украденных кристаллов.

– Тогда бы они тем более за ним погнались. Темные никого не выпускают и никого не прощают, – тихо сказал за спиной голос Дэса, и на мое плечо легла его ладонь.

Одна ладонь, автоматически отметила я, прислушиваясь к эмоциям мужа. Ох, и чего только в них не намешано! Даже разобраться трудно – я же не ментал.

Черт, как все сложно-то с этой семейной жизнью! Казалось бы, вроде все просто – он меня любит, я его люблю, дом есть, и не один, деньги тоже есть… вроде. Как-то я пока не дошла до вопроса о том, сколько мне платят в ковене. И платят ли вообще?

Но это сейчас неважно. Важнее понять самой и доходчиво объяснить ему, что так больно затронуло душу. Ведь обижать меня он не собирался? Да нет, это и ежу понятно. И вообще он раненый…

– Тиша, стул Дэсу принеси, – попросила я ровным голосом, и ладонь на плече дрогнула.

– Тесса…

– Здесь же нет необходимости стоять? – пожала я плечами, не желая начинать разборки при лешем, он и так себе чего-то напридумывал.

Сферу я все это время от хижины не уводила, кружила медленно вокруг, пытаясь понять, что такого ужасного может сделать нам этот отшельник, если мы на него посмотрим, не открывая заслона? Ведь мы в другом мире и совершенно недоступны его заклинаниям или оружию.

– Темные потому и зовут себя такими, – неслышно вздохнул Дэс, садясь на стул, – что не признают никаких человеческих правил. Я не хочу тебе рассказывать подробности – ты такая впечатлительная, потом будешь представлять себе всякие ужасы, – но для них нет слова «нельзя». Есть только их собственные желания. А почему он тут?.. Скорее всего, магистры уже проследили, по остаткам сгоревших в донжоне вещей, твой путь в этом мире. Я и представить пока не могу, какую подлость они задумали, посылая его сюда, могу лишь предположить, что этот сюрприз, приготовленный лично тебе, вовсе не единственный. Ну а после сегодняшнего спасения белых дев можно сказать с уверенностью, далеко не последний.

– Я, конечно, ничего не понимаю в магии, и кто только не колол мне этим глаза, хотя учителей и напарников у меня было столько, что можно академию открывать. Но понять, что он не может меня достать, если я в другом мире, даже мне под силу, – огрызнулась я, вполне признавая справедливость некоторых его слов, и сердито позвала Тишу: – Показывай, где твой брат!

– Я могу привести самый безобидный пример. Ты же захочешь узнать, что он тут делает? Так вот, почувствовав с помощью артефакта поблизости сферу или услышав твой голос, темный сразу достает… ну, к примеру, бездомного котенка. Заметь, не старичка и не девушку, просто котенка. И начинает издеваться – жестоко, как только темные умеют. Ты выдержишь? Не откроешь окно, не попытаешься выхватить несчастное животное? Просто закроешь сферу и уйдешь?

А если это будет девушка? Ребенок? Таресса, пойми, темные тебя уже изучают и наверняка поняли – ты не можешь пройти мимо такой жестокости. Но едва ты прикоснешься к жертве, или кто-нибудь другой по твоей просьбе прикоснется, – котенок превратится в монстра. Или взорвется пучком проклятий, это любимое оружие темных. Почему нам так трудно с ними сражаться? Да потому что они учат самые изуверские и самые болезненные боевые заклинания. Для них в любом бою главное – уничтожить врага. Пленных они не берут, сдавшихся не щадят.

Ты видела, как сегодня бились белые девы? Из последних сил, и все же они проиграли двум магистрам и отряду младших магов. Потому что проклятийник бросил высасывающее жизнь проклятие, и они сражались не с магистром, а с заклинанием, пытаясь удержать на грани маленьких детей – для них такие проклятия смертельны.

– Вы меня обманули – ты и Сегордс, – с горечью констатировала я, вспоминая виденную сквозь дверь картину боя и припоминая ускользнувшие в суматохе детали. – Это ведь не он там упал. Я сейчас четко вспомнила, что видела, как он нес мага. Это был Тер, да? Ну вот и скажи теперь, любимый, как мне тебе доверять? Почему нельзя было мне просто сказать, что он ранен? Дэс?! Посмотри мне в глаза! Что с Терезисом?

Он молчал целую минуту – долгую, нескончаемую минуту, по привычке опустив голову и спрятав глаза. Потом решительно отбросил назад волосы, взглянул на меня с горькой нежностью и коротко выдохнул:

– Если ты откроешь на секунду окошко в дом Хенны…

В следующий миг мы уже наблюдали за непривычно строгими, жесткими лицами четверки магов, стоявших по разным сторонам обеденного стола в гостиной моей учительницы. А на столе лежал Тер, казавшийся в одной набедренной повязке непривычно худым и юным. По углам стола стояли глубокие миски с какой-то жидкостью, и из каждой торчал подсвечник с белоснежной свечой. Тонкие лепестки пламени вздрагивали, трепетали от мягких движений рук, согласно плетущих что-то свое и одновременно общее.

– Можно открыть и послушать? – заметив, что губы магов шевелятся, почему-то шепотом спросила я, но Дэс сказал отрывисто:

– Нет.

Посмотрел на мое застывшее лицо, пододвинулся ближе и, пряча огорченный вздох, примирительно объяснил:

– Нас задело одно и то же проклятие, но у меня на руке был против него амулет, вот он-то все принял на себя. К сожалению, больше его нет.

– А почему у Тера такого амулета не было?

– Закрывай окно, я объясню. Не бойся, они справятся, сам я сейчас помочь ничем не смогу.

Вот теперь я все поняла, до последней крошки, до самого донышка. Это же он специально закрыл от меня их обоих – себя и Тера, чтобы двойная боль и его собственная тревога за ученика, ставшего ему за эти годы практически младшим братом, если не сыном, не ударили по мне двойным откатом.