Тина и Тереза - Бекитт Лора. Страница 113

Накануне Конрад заехал к отцу и сообщил о том, что решил жениться.

— Не думаю, что следующей фразой будет вопрос о том, согласен ли я на этот брак? — пошутил Роберт. Ему было немного грустно, оттого что жизнь других продолжалась, тогда как в своей собственной он уже не ждал перемен. В то же время он испытывал удовлетворение, потому что с некоторых пор получил возможность радоваться счастью сына.

— Нет, — ответил Конрад, пряча улыбку, — я просто хочу сказать тебе, кто моя невеста.

— Надеюсь, не Элеонора Дуган?

— Тина Хиггинс.

Роберт изумился.

— Тина Хиггинс?! Та самая?..

— Да. Может быть, тебе это неприятно, не знаю.

— Нет, — растерянно произнес Роберт. — То, что было, осталось в прошлом, и я расцениваю это как ошибку. Я почти не вспоминал об этой девушке. Где ты нашел ее?

— Как-нибудь расскажу.

— Кажется, тогда, давно, она не была тебе нужна?

— Тогда — нет, а теперь я думаю, что лучше ее нет на свете.

Роберт развел руками.

— Ну, смотри сам. А Мелисса?

— С нею сложно. Но я постараюсь все уладить. Послушай, отец, может быть, в следующем месяце возьмешь ее ненадолго к себе? Мы с Тиной хотим обвенчаться в Кленси. Получим благословение ее матери и заодно повидаем Джулию — сто лет ее не видел! Ты позволишь нам провести медовый месяц в твоем доме?

— О чем речь! — Роберт был полон благодушия. — И Мелиссу я, разумеется, согласен взять. Я рад, что ты счастлив, Конрад. Прими мои поздравления.

— Спасибо, отец. Завтра мы празднуем нашу помолвку; я не зову тебя, извини. Тина будет смущаться.

— Я понимаю.

— Да, и еще… Мисси завтра переночует у тебя, хорошо?

— Конечно. Привози ее хоть сегодня, — ответил Роберт и добавил: — Не желаю вмешиваться, Конрад, но хочу предостеречь: не отодвигай в сторону проблему с Мелиссой. Чем дальше, тем будет сложнее.

— Не волнуйся, отец, все наладится.

— Дай Бог! — задумчиво произнес Роберт.

Конрад знал, что отец прав. Когда он объявил Мелиссе окончательное решение, девочка закатила дикую истерику. «Папочка, я люблю тебя! Папочка не женись! — кричала она, ломая руки. — Я все сделаю, я буду хорошей!» Но Конрад хотел жениться на Тине, он любил ее и желал уже давно и теперь, когда цель была так близка, не хотел видеть никаких препятствий. Он остался непреклонен, несмотря на слезы дочери и ее отчаянные мольбы.

А Тина готовилась к великому событию в своей жизни. Сшила фиалковое платье из тонкого шелка, вопреки обыкновению открывавшее шею и плечи, и заказала другое — белое; купила красивые туфли и с раннего утра сидела перед зеркалом, колдуя над прической.

Конрад заехал за невестой в полдень и нашел ее восхитительной. Они покатались по солнечному городу, а вечером поехали в ресторан — тот самый, где случайно встретились пять лет назад.

Тина сидела за столиком перед тарелкой с яствами и бокалом шампанского и не ощущала ожидаемой радости. Может быть, потому, что все еще не могла поверить в то, что случилось? Она — невеста Конрада О'Рейли! Сегодня они празднуют помолвку, а совсем скоро она станет его женой. Тина думала о том, что если б это случилось десять лет назад, в Кленси, она сошла бы с ума от счастья. Возможно, все произошло слишком поздно? Или она боялась того, что ждало ее впереди? Не имела уверенности в том, что все сложится так, как хотелось бы?

Каждый возраст имеет свое зрение — теперь Тина уже не могла смотреть на вещи глазами той юной девушки, и все-таки она по-прежнему любила этого человека, пусть как-то иначе, но любила. Она вспоминала рассуждения Роберта О'Рейли о юношеской влюбленности и зрелой любви. Ее чувство выросло вместе с нею, изменилось, как и она сама, но это была любовь к одному и тому же человеку — настоящее чувство, пережившее все.

Конрад с нежной задумчивостью поглядывал на нее. Тине понравилось кольцо — окруженный бриллиантами аквамарин, и она иногда вытягивала руку, чтобы лишний раз полюбоваться им. Она сидела, опустив каштановые ресницы, и Конраду невероятно хотелось ее поцеловать, прямо здесь, на виду у всех! Но он помнил, что и сейчас, и потом должен сдерживать себя. Господи! Как это нелегко! Тина такая красивая! Блестящие тяжелые волосы, нежные губы, сияющие глаза, а под тонкой тканью платья — изящно изогнутые линии бедер, упругая грудь и гибкая тонкая талия.

За огромным во всю стену окном таял долгий вечер. Багровые полосы заката растворялись в наползающей темной синеве ночи, но на западе небо еще сохранило насыщенный голубой оттенок.

Сливались с темнотою краски тропической растительности и красные черепичные крыши домов, и загорались огни вечернего Сиднея.

Конрад и Тина почти не разговаривали, только смотрели друг на друга, и их глаза с каждым мгновением наполнялись сиянием любви.

Так же молча они вышли из ресторана и сели в экипаж. Он катился по тихим, озаренным фонарями улицам, и Тине эта поездка казалась путешествием в вечность.

— Заедем ко мне? — предложил Конрад, и Тина поняла, что это значит.

Она медлила. События развивались слишком быстро, наверное, все-таки следовало подождать до свадьбы… Но, с другой стороны, Тине хотелось убедиться в том, что она несмотря ни на что осталась полноценным человеком, женщиной: она знала, что не найдет покоя, пока не узнает правды. А если она не сможет быть Конраду настоящей женой, им следует расстаться.

— А Мелисса?..

— Она у отца.

Тине было неловко оттого, что он, по-видимому, все заранее спланировал, но она постаралась не думать об этом. Какая разница, главное, он ее любит!

Конрад провел женщину в гостиную, где горела лампа с затененным абажуром и было таинственно-тихо, будто в заколдованном лесу.

Рука Тины, лежавшая в руке Конрада, задрожала, тогда он порывисто обернулся к невесте и обнял ее.

Конрад усадил женщину на диван и подвинул столик с бутылкой шампанского и сладостями. Он говорил с Тиной, заставлял ее есть конфеты, смеяться и пить шампанское. Постепенно ее скованность прошла, она развеселилась, болтала, шутила над тем, что голова пошла кругом.

Она не помнила, как они очутились в спальне. Конрад наполнил бокал и вложил ей в руку, но сам больше не пил.

— Зачем ты заставляешь меня делать это? — спросила Тина.

Ей казалось — его огненный взгляд прожигает ее душу насквозь.

— Чтобы ты забыла обо всем, кроме того, что любишь меня.

— Люблю, — повторила Тина.

— И хочешь быть моею?

— Да. — Ее язык слегка заплетался. — Но я пьяна, Конрад. А ты нет!..

— Я пьян больше тебя — от любви!

Он уложил ее на серебристое покрывало, и Тина закрыла глаза. Для нее это был просто сон, в котором она жаждала его поцелуев, как тогда, в Кленси. Действительность, отражаясь в зеркале ее желаний, становилась прекрасной. Тина любила этого человека и хотела отдать ему всю себя, до конца! Он обращался с нею бережно, нежно, словно она была невинной девушкой, и Тине казалось, будто она покоится на лепестках роз и ее тело ласкает ветер. А потом — точно она срывается с вершины горы и летит вниз с головокружительной быстротой, освобождаясь от чего-то, и тонет в мягкой чистой воде. Ее тело было удивительно невесомым, и душа больше не болела.

Они были одни не только в доме Конрада, одни в Сиднее, в Австралии, во всей Вселенной. Любовь уничтожила все сомнения и страхи Тины. Она впервые почувствовала себя настоящей женщиной, любимой, желанной, способной получать радость и дарить ее другому — бесконечно любимому человеку.

Утором Конрад, невзирая на шутливые протесты и не позволив ей поменять утреннее одеяние на платье, на руках вынес Тину в столовую. Они сидели за столом вдвоем, пили кофе, поминутно сплетали пальцы рук, касались друг друга коленями и, наклоняя головы, целовались.

Конрад, зная, что и прислуга, и Мелисса вернутся домой только к обеду, не спешил отвезти Тину домой, и она чувствовала себя так, словно навсегда поселилась здесь. Однако действительность постучала в душу скорее, чем можно было предположить.