Испорченное совершенство (ЛП) - Глайнс Эбби. Страница 37

Я также не мог спокойно сидеть в обеденном зале и наблюдать за ней. Меня все злили там. Для неё и для меня было лучше, чтобы я находился здесь.

Последняя вещь, которую я хотел, это чтобы мой отец узнал о Делле и обвинил её в том, что я не женился на Анджелине.

Звонок телефона ворвался в мои мысли, я достал его из кармана и увидел имя Джимми на экране.

Черт. Он тоже работал в вечернюю смену сегодня. Он бы не позвонил, разве что случилось что-то плохое. Я поднялся, готовый поехать назад в клуб.

— Алло.

— Ух, Вудс. Хэй, это Джимми. У меня тут проблема. С Деллой.

Я ринулся к двери, как только услышал её имя.

— Что не так? — потребовал я, когда дернул дверцу внедорожника и залез внутрь.

— Я не знаю, чувак. Она немного помешалась или что-то в этом роде. Я не могу объяснить это. Она работала, и все было хорошо. Потом в обеденный зал пришли подростки. Дрю Морган и его компания. У них сегодня был турнир по теннису. Я думаю, что кто-то из них зажал её в углу по пути в ванную комнату. Я не уверен в этом, но она не отвечает и сидит здесь в углу около дамской комнаты. Я охраняю ей, но я не могу добиться, чтобы она ответила мне. Иногда она испускает хныкающие звуки, но кроме этого, она ничего не говорит.

Мое сердце будто выбило из груди.

— Оставайся с ней. Не подпускай никого к ней. Я буду там меньше, чем через пять минут. Просто ОСТАВАЙСЯ с ней, Джимми. Скажи ей, что я еду. Хорошо? Скажи ей, что я в пути, — я бросил телефон на сиденье и помчался в клуб.

Она была напугана. Я собирался убить к чертовой матери того пацана, который обидел её. Я больше никогда не оставлю её там.

Когда я заезжал на парковку, шины моей машины завизжали, я оставил внедорожник заведенным, когда бросил его на парковке, и помчался к заднему входу.

Я увидел, как Джимми загораживал её от взглядов посторонних. Я протиснулся мимо него, наклонился к ней и поднял на руки.

— Все хорошо, милая. Я держу тебя. Ты вернешься ко мне, хорошо, — я успокаивал её, пока незаметно пробирался к своему внедорожнику с ней на руках.

Когда я повернулся, чтобы спиной толкнуть входную дверь, я увидел Джимми, который стоял и наблюдал за нами.

— Никому не рассказывай об этом, — предупредил я.

Он только кивнул перед тем, как я развернулся и понес её к моему внедорожнику.

Я сел на пассажирское сиденье и притянул её к своей груди.

— Возвращайся ко мне, малышка. Никто не обидит тебя. Я с тобой, — успокаивал я её, прижимая ближе к своей груди. — Я не должен был оставлять тебя, мне так жаль. Но сейчас я с тобой. Ты в безопасности.

Её широко открытые пустые глаза медленно моргнули, и когда узнавание появилось в них, мне стало легче.

Её руки обвились вокруг моей шеи, и она крепко прижалась ко мне.

— Извини. Я сделала это снова. Мне так жаль. Я уеду. Я обещаю, — в её невнятных словах не было никакого смысла, пока она не сказала, что уедет.

Я еще крепче обнял её.

— Ты никуда не поедешь, или я буду преследовать твою задницу. Я единственный, кто должен извиняться. Меня не было здесь, когда ты нуждалась во мне. Я должен был быть здесь. Скажи мне, что случилось. Я не оставлю тебя больше. Я клянусь тебе.

Она шмыгнула носом и уткнулась лицом мне в шею.

— Это произошло опять. Это всегда происходит. Я не могу это остановить. Я пыталась, но не могу. Я не должна работать здесь. Это слишком хорошее место для таких безумных личностей.

— Не надо, — отрезал я, отодвигая её назад, чтобы взглянуть ей в лицо.

Я хотел, чтобы она видела меня, когда говорил это. Она должна была поверить мне.

— Ты не сумасшедшая. Ты красивая и забавная. Ты бескорыстная и у тебя большое сердце. Ты хороший работник, и ты ничего ни от кого не ждешь, но Ты. Не. Сумасшедшая. — Я обхватил её лицо своими руками. — И я не хочу никогда больше, ты поняла меня, НИКОГДА БОЛЬШЕ, слышать, что ты так называешь себя опять. Ты меня понимаешь? Можешь называть себя любыми словами, какие назвал я, но никогда не говори «сумасшедшая».

Я притянул её обратно в свои объятия.

Я не доверял тому, что мог еще сказать в этот момент. Мои эмоции и так были все на поверхности.

— Там был парень. Он на пару лет моложе меня, — она прервалась и сделала глубокий вдох. — Он сказал, что хочет запереть меня в комнате, и сделать кое-что там со мной. Это… — она остановилась, и я услышал, как она сглотнула.

— Это не то, что я испугалась на самом деле. Я испугалась, когда он пригрозил запереть меня в комнате. Мои эм… мои страхи взяли верх. Началась паника.

Она боялась что её запрут. Почему? Кто-то делал это уже с ней?

Я откинул волосы с её лица и прижался поцелуем к её макушке.

— Поехали домой. Потом, расскажешь мне больше? Поможешь мне понять, как я могу помочь тебе? Пожалуйста?

Она не ответила сразу, но, наконец, кивнула.

— Если ты хочешь, — ответила она.

Глава 30. Делла

Вудс занес бы меня на руках внутрь, если бы я позволила.

Он так кружился около меня, что если бы я его не любила, то разозлилась бы. Он так беспокоился за меня, что заслужил узнать кое-что обо мне. Возможно, не все, но он должен был узнать хоть что-то.

— У меня раньше был старший брат. Я видела только фотографии его и моего отца. Я не помню их. Я была слишком маленькой, когда это случилось, — я не была уверена в том, что рассказав ему это, я не впаду в очередной ступор, но я должна была попытаться.

Он сел рядом со мной, обнял меня рукой за спину и притянул к своей груди. Мне нравилось, что он знал, что мне было нужно.

Его рука переплелась с моей, и он пожал её. Я была в порядке. Он был здесь со мной.

— Однажды они поехали покататься. Я только что родилась, и моя мама нянчилась со мной. Мы не поехали с ними. Они больше не вернулись. Их застрелили вместе с еще несколькими людьми в местном продуктовом магазинчике. Парень был очень зол или что-то в этом роде, он застрелил десять человек перед тем, как выстрелил в себя. Мой отец и брат стояли в очереди к кассе, когда он вошел. Они были первыми, кого он убил.

Это была история, которую я много раз слышала от моей мамы, когда она объясняла мне, как опасно выходить на улицу.

Я знала это очень хорошо. Я удобнее устроилась в объятиях Вудса, и старалась держаться, чтобы не провалиться в воспоминания.

— Я держу тебя. Я здесь, — заверил он меня. Его другая рука нашла мою и также пожала её.

— Мать моей мамы была психически больна. Я никогда не встречалась с ней. Она жила в специальном приюте. Другой семьи у нас не было. Мой папа рос в детском доме. Ни у кого из них не было братьев и сестер. Моя бабушка потеряла связь с действительностью вскоре после рождения моей мамы. Её отец долго не выдержал, когда растил её. Мама росла с матерью своего отца, которая умерла, когда ей было шестнадцать. Она и мой отец встретились в приюте, когда им было по семнадцать. На фотографии, которая у нас была, я видела здоровую женщину и хорошую мать. Мой брат, казалось, любил её. Она выглядела счастливой. Но я никогда не знала ту женщину. Мы переехали после того, как убили моих отца и брата. Она перевезла нас из небольшого городка в штате Небраска, в еще меньший по размеру городок в штате Джорджия. Мои самые ранние воспоминания относятся как раз к дому в Мейконе. Дикие глаза моей мамы и её истерические припадки было всем, что я знала в своей жизни. В одно время она могла быть очень милой, но в другое она могла быть ужасающей. Она много разговаривала с моим братом. Много лет я не могла понять, с кем она разговаривала. Нас было только двое. Но она видела его, я так думаю.

Я закрыла глаза, вспоминая, как моя мама разговаривала с моим братом, как если бы он был там.

Тарелка с едой, которую она всегда оставляла для него с его любимыми закусками, стояла нетронутой и заплесневелой на столе. Однажды она настолько протухла, что я не могла зайти на кухню, чтобы не почувствовать тошноту. Она все-таки выкидывала её, и ставила для него еще одну.