Черный, без сахара (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 15

На корешке пластиковой папки крупными буквами значилась фамилия Тараса. И именно потому пальцы Нади немножко подрагивали. Пусть она и пыталась себя убедить, что глупо волноваться, просто держа в руках его полис, мысли неслись вскачь, воскрешая в памяти сцену в лифте и то, что Надя ощущала, когда ее касалась его рука.

- Пффф…! - тяжко выдохнув, она уперла локти в стол и спрятала лицо в ладонях.

Все-таки, наверное, именно переутомление виновато в том, что Надя перестала смотреть на вещи здраво.

Разве мало того, что в среду Надежда весь вечер сидела на своем балконе, наблюдая за гуляющими парочкам и веселящимися детьми, и думала, думала, думала…

Хотя, если говорить честно, Надя размышляла не только о Тарасе.

С мыслей о нем все началось.

А потом первоначальное волнение и томительное возбуждение, которое она и сейчас чувствовала при воспоминании о том, как он избавлял ее от чулок, сменилось размышлениями о жизни в целом.

В последнее время такие думы все чаще выгоняли Надю на балкон своей квартиры. И не столько в поисках свежего воздуха, которого не имелось в жаркой духоте летнего воздуха, сколько в жажде быть среди людей.

Да, она все чаще чувствовала себя одинокой.

Смешно, казалось бы. Надя постоянно находилась в центре толпы. Ее окружали люди на работе и вне ее, они ходили вокруг в магазине, и парковали свои машины на той же стоянке, что и она сама. Люди гуляли в ее дворе, и с третьего этажа Надя прекрасно слышала все их разговоры. Она была среди людей и, в то же время, вне их.

Это ее пугало.

Надя стала замечать, что жизнь все больше видится ей в серых тонах. Она ощущала себя измученной и утомленной настолько, будто бы ей исполнилось в мае шестьдесят, а не двадцать девять. Иногда, посреди улицы или в супермаркете, наполненном спешащими, торопящимися куда-то людьми ей хотелось остановиться и… закричать.

Просто так, без всякой причины на первый взгляд.

Но нет, причина имелась. Наде казалось, что ее душа истончалась, растягивалась, становясь почти прозрачной. А иногда, наоборот, создавалось ощущение, что Надя не выдержит, взорвется от всего, что накопилось внутри. От той неистовой потребности любить и быть любимой.

Но она лишь сильнее вдавливала ногти в ладони, поглубже делала вдох и шла дальше по проходу, делая вид, что все хорошо, а слеза, бегущая по щеке - это аллергия на порошок, которым мыли здесь пол.

Быть может, всему виной оказалось то, что обе ее лучшие подруги вышли замуж в течение последнего полугода за мужчин, которые смогли заслужить их любовь, и подарили Нате и Лене не менее сильное чувство в ответ. Всегда сложно оставаться одинокой в кругу женатых друзей. Даже не испытывая зависти к счастью друзей, начинаешь страдать от желания иметь не меньше…

Хотя Надя солгала бы, сказав, что ей и раньше не доводилось испытывать тоску о близком человеке. О том, который всегда поддержит и поймет, даже, если она сотворит свою очередную глупость. Она бы врала, если бы сказала, что сидя по вечера с крестником, обнимая Лешку - не хотела прижаться к щеке собственного ребенка, хоть и обожала крестника безмерно.

А Надя дала слово всегда говорить только правду и себе, и другим.

Пусть и пафосно, но после того, как ее неумышленная ложь принесла такой вред лучшей подруге, Надя ни за что не позволяла себе юлить, даже когда признать истину оказывалось очень неприятно.

"Зато, это принесло неожиданную любовь клиентов", хмыкнула Надя с кривой усмешкой, перелистывая полис Тараса.

Те приходили в восторг, что с ними работали настолько открыто и процент заключенных договоров возрос.

В общем-то, ей бы радоваться. Работа приносила хороший доход и постоянные похвалы от начальства в виде премий и бонусов. Надя и радовалась, придушив вой в душе.

В какой-то момент, она не могла точно вспомнить, может два, может год назад, Надежда осознала, насколько пуста ее жизнь. И, оказалось, чертовски сложно жить дальше с этим пониманием.

Не то, чтобы Надя не пыталась исправить такую ситуацию. Она ходила на вечера и праздники, устраиваемые Натой, посещала ночные клубы и концерты любимых групп. Надя не вела жизнь затворницы, активно участвуя в развлечениях, которые имелись в их городе. Вот только, оказалось, что это в девятнадцать-двадцать лет легко познакомиться с тем, с кем готов прожить всю свою жизнь. Легко найти суженого в университете, когда у вас миллион общих тем для разговоров и один на двоих розовый взгляд в "светлое будущее". Но тогда она не задумывалась об этом, наслаждаясь всеми прелестями студенчества.

А чем старше человек становится, тем больше требований появляется у него к тому, кто оценивается как потенциальный партнер.

И Надя не могла не признать, что мало кто смог вызвать ее интерес.

Ей было сложно иметь отношения с парнями только ради секса, пусть Надежда и пробовала что-то такое пару раз. В первой пробе все закончилось полным фиаско, и она, испытывая отвращение, просто-напросто сбежала, так и не доведя дело до конца.

Со вторым таким знакомым все вышло не так уж и плохо. Их отношения даже продлились некоторое время, но потом изжили сами себя.

Занимаясь сексом с тем мужчиной, который, в общем-то, даже оказался очень неплохим человеком, она чувствовала себя неполноценной. Словно каждая встреча с ним забирала часть ее души из-за попыток заменить что-то непонятное, но безумно важное, размеренными пустыми движениями под одеялом ради физической разрядки, которая подарит облегчение на пару часов. А то и, наоборот, усугубит нарастающую глухую тоску в душе.

Надя долго потом избегала подобного. А когда в какой-то отчаянной бесшабашности от усталости непонятного ожидания "того самого", решила попробовать еще раз, выпив для храбрости четыре бокала мартини - удача улыбнулась не ей.

На этой мысли Надя рассмеялась, в общем-то, искренне радуясь за Нату со Славой.

Хорошо, что хоть кому-то ее нелепый порыв "найти приключения" пришелся кстати.

А вот Андрей даже обиделся немного, когда узнал из рассказов друга, что Святослав использовал опьянение Нади, как предлог избавиться от него. И сердито пробурчал, что Славка мог бы просто по-человечески все сказать.

Больше Надя пока не рискнула повторять подобную попытку. Уж больно сильно болела голова, и весь мир казался немилым на следующее утро после гуляния в клубе.

Вот к каким странным и невеселым мыслям привели ее воспоминания о прикосновениях Тараса. Хотя, чтобы сдержать свое слово, Надя честно отметила, что и доля просто эротических мечтаний, возникающих в ее разуме при воспоминании об этом мужчине - оказалась очень и очень немалой.

Отчего-то она могла бы поклясться, что секс с ним ни за что бы ни охарактеризовался "размеренными механическими движениями в темноте".

Черт! Да судя по тому, как горело тело Нади во время простого мимолетного поглаживания Тараса по бедру, когда тот снимал ее чулки - секс с ним был бы подобен…Хм, она не могла пока подобрать слов. Извержению вулкана, возможно? Фейерверк был бы однозначно.

Одно Надя знала точно - от Тараса она не стала бы поспешно убегать, прижимая к груди полурасстегнутую кофточку и бормоча какие-то глупые извинения.

Нет. Она бы просто думать не могла от возбуждения, которое этот мужчина, как оказалось, смог в ней разбудить в течение пары секунд. А такое возбуждение не было обычным для нее.

Еще раз вздохнув, Надежа глянула на часы, осознав, что настроения работать как-то, совершенно не имелось. А сидение в кабинете только провоцировало невеселые мысли о смысле и бессмыслие собственной жизни, сменяющиеся думами, заставляющими щеки пылать.

Поддавшись внезапному порыву, Надя поднялась, продолжая держать папку с полисом Тараса в руках, и вышла в коридор офиса.

Она решила, что еще раз перепроверить все детали может и за большой чашкой карамельного макьято, которое явно поднимет ей настроение.

- Я выйду на полчаса, - сообщила Надя секретарше, пользуясь временным положением начальника. - Если меня будут искать, скажите, чтобы подождали. Если придет Черновенко - передадите, что его полис у меня, и если он торопится, я буду в Кофейне.