Дни и ночи (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 21

— Может Дик потому так и волновался, что какой-то зверек забрался в сарай, — заметил он после некоторого молчания. — Ладно, пойдемте, посмотрим, чтобы мне опять не довелось вас спасать из когтей какого-нибудь хищника, — с выражением некоторого превосходства решил ее начальник. — Только оденьтесь, — более низким голосом велел Тимофей Борисович, неохотно отпустив ее руку.

Саша ничего не возразила, хоть и хотелось прокомментировать его привычку командовать. Но в данный момент она пыталась понять, что ощутила в большей мере — смущение или радость от того, что ее вид не остался им незамеченным.

Через пару минут они вышли из дома и направились к сараю. Саша пыталась выйти вперед на правах хозяйки. Но Тимофей Борисович выразительно глянул на нее, умудрившись вложить в этот взгляд и насмешку над самой ситуацией, очевидно, кажущуюся ему забавной, и в то же время — очередной приказ держаться за ним.

Выразительно фыркнув, она тем не менее подчинилась.

— Вообще, стоит осмотреть этот сарай полностью, — заметил Тимофей Борисович, распахнув двери, — может там дыры в стенах. Да, и новый замок стоит повесить, — заметил он, осмотрев проржавевшие петли.

— А кто в Андреевке плотник? — спросила она и оперлась на его плечо, привстав на носочках, пытаясь заглянуть через Тимофея Борисовича в сарай.

Он повернулся и они оказались нос к носу. Или губы к губам, это как посмотреть.

А Саша вдруг ясно поняла, что ей больше нравился второй вариант.

— Плотник? — взгляд Тимофея Борисовича был прикован к ее губам, а голос стал тише и глубже. — Не думаю, что Василий достаточно надолго выходит из запоя, чтобы кому-то в чем-то помочь. Да и сегодня он всю ночь буянил…

— Так это он живет выше на четыре дома? — с трудом вдохнув, Саша постаралась поддержать разговор.

Хотя ей очень хотелось, чтобы он перестал говорить и наклонился чуть ниже. И Саша сама была немного в шоке. Она, вообще-то, никогда не бросалась на мужчин. Не после недели или двух знакомства. У нее и не было никого никогда кроме Антона. А тут… такое желания она и не помнила, когда ощущала. И ощущала ли.

— Да, это наш плотник, — ответил Тимофей Борисович, и немного нагнулся, всего лишь на один проклятый миллиметр. Мало. Недостаточно. — Но он редко может помочь.

— И что же мне делать? — Саша и не заметила, как перешла на шепот и так высоко приподнялась на носочках, что почти полностью перенесла свой вес на Тимофея Борисовича, улегшись грудью на его плечо.

— Думаю, что с парой досок и замками я вполне справлюсь, Александра Олеговна, — хрипло заметил Тимофей Борисович. — Пришлось освоить это умение здесь. Могу помочь, — его губы почти коснулись ее рта.

Саша никогда не замечала, насколько глубокие и выразительные его глаза, всегда казавшиеся ей непроницаемыми. Сейчас она явно видела там отражение того желания, которое загоралось внутри нее, разливаясь покалыванием в каждой клеточке тела.

— Я буду очень благодар…, - договорить Саша не смогла.

Его рот все-таки накрыл ее губы, превратив остаток слова в стон, с которым Саша подалась вперед, ему навстречу.

А Тимофей Борисович резко развернулся и, обхватив одной ладонью лицо Саши, другой крепко прижал ее к своему телу. Она ощутила его возбуждение, но сама могла думать только о том, чтобы он не останавливался. Послушно подалась назад, упершись спиной в стену дома. И таяла от немного грубоватых, жадных ласк его губ и языка, от легкого царапанья его небритых щек и подбородка по ее коже. Саша подняла руки и обняла его за шею, вдруг поняв краем сознания, что мечтала зарыться пальцами в его волосы уже несколько дней. И ощутив, что смогла сделать это — застонала от удовольствия ему в рот.

Господи! Как же давно она не ощущала себя настолько живой! И, кажется, никогда и никого не хотела настолько сильно после одного поцелуя, даже Антона.

— Господи, — прохрипел он ей в губы, словно вторя ее мыслям и начал целовать щеки Саши, спустился на шею, поцеловав точку бешено стучащегося пульса. — Какая же ты… сладкая…

И с какой-то нестерпимой нуждой еще сильнее впился Саше в рот, а его горячая ладонь, пальцы, не менее жадные до касаний, чем губы, оказались на ее спине, гладя и сжимая кожу под футболкой.

Это раскрошило сознание и разум Саши, заставляя просто плавиться под его напором и жаждой. Что там она! Ее так в жизни еще никто не желал и понимание своей привлекательности для этого мужчины — дурманило сознание.

— Ох…, - Саша вцепилась в его напряженные сильные плечи, когда губы Тимофея Борисовича вновь пустились исследовать самые чувствительные места ее шеи, прикусывая мочки, целуя линию ключиц.

Кто-то ткнулся ей влажным носом в босую ногу и тявкнул. Но ни она, ни Тимофей Борисович не обратили внимания на суетящегося рядом Дика.

Ей не хватало ни дыхания, ни кислорода в нем. И не хотелось, чтобы он останавливался. Никогда. Она сама покрывала порхающими поцелуями его подбородок и поняла, что обхватила его бедра своей ногой, словно старалась обвиться вокруг этого мужчины, будто просила большего.

Лай Дика стал громче и щенок неожиданно несильно укусил Тимофея за пятку, заставив их все-таки оторваться друг от друга и осмотреться. Но рядом никого не было. И непонятно было, отчего пес вдруг так занервничал.

— Саша, — дрожь удовольствия прошла по ее спине от того выражение, с которым он произнес ее имя. — Саша, — на выдохе, низко протянул он, — если ты сейчас же меня не остановишь, у соседей будет еще больше поводов для сплетен, только уже реальных, — предупредил Тимофей.

Но при этом держал ее так крепко, что Саша при все желании не смогла бы его остановить, только словами. А у нее и не было такого желания.

Дыхание у обоих вырывалось прерывистыми, короткими вздохами.

— Ты же сам говорил, что им все равно рты не закрыть, — прошептала она куда-то в район ямочки на его щеке, которую видела слишком редко из-за вечной серьезности этого мужчины. — И советовал мне не обращать на них внимания.

Он низко рассмеялся. От звука этого смеха ей захотелось заурчать почти так, как это делал иногда Тихон. И потереться о Тимофея всем своим телом. Саша поддалась своему желанию. Его смех перешел в горловой стон и Тимофей буквально притиснул ее к стене, вжимаясь в Сашу всем телом.

— Не настолько, чтобы давать им повод злословить, обсуждая, как мы совсем стыд потеряли, прямо на улице, — все-таки лучше нее контролируя ситуацию, проговорил Тимофей, оторвав руки от Саши и упершись пальцами в стену. — А я чертовски близок к этому, — признал он с каким-то растерянным смешком. — Даже не уверен, что помню, для чего мы вообще сюда пришли.

Она нахмурилась и попыталась вспомнить сама.

— Сарай, — наконец проговорила Саша, хоть немного собравшись с мыслями. Хотя Тимофей рядом отвлекал очень сильно. Как и его горячий взгляд, блуждающий по ее лицу и волосам, растрепанным его пальцами и руками. — Там что-то шумело.

— Точно, я кажется подрядился тебе его починить до того…, - взгляд его карих глаз опять застыл на ее влажных губах. — Матерь Божия! — Тимофей вдруг с силой выдохнул и уткнулся лбом в оштукатуренную стену рядом с ее щекой. — Я был уверен, что контролирую себя. Так долго держался, стараясь напомнить себе, что ты моя коллега, — Тимофей глубоко вдохнул. — Прости.

— Эй, я вовсе не против того, что мы оба утратили контроль, — Саша была польщена его признанием. И рада, несмотря ни на что.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза, ощущая кожей шершавую, прохладную поверхность стены.

— Это хорошо, — Тимофей улыбнулся уголками губ, — потому что теперь, я точно не смогу сдерживаться, — прошептал он ей в ухо. — Но сначала, — Саша почувствовала, как он потерся носом о ее щеку. — Что с тем идиотом, за которого ты все-таки вышла замуж?

Саша немного растерялась и даже замерла в его руках, пытаясь уловить смысл вопроса.

— Скажи, что ты развелась, или что он пропал без вести. Что угодно, только не то, что он явится сюда жить, когда ты устроишься, — хрипло приказал Тимофей, все еще шепча ей на ухо.