Дни и ночи (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 49

— Извини. Я должна была подумать, предупредить, но совсем забыла про нашего Ежа. Сядь, Антон. Дай, я гляну. — Она постаралась усадить его на скамейку.

— Еж? Это был ежик? — недоверчиво и зло прошипел Антон. Он так лелеял свою ступню в сандале, словно на ту, как минимум, наступил слон.

Саша верила, что ему больно, в конце концов и она, и Тимофей испытали на себе остроту зубов Ежа, да и не раз. Но зачем же так реагировать-то?

— Да, мы нашли его со сломанной лапкой и я попросила Тимофея вылечить малыша. Вот он и живет пока у нас во дворе. Давай, я сейчас аптечку принесу, промоем.

— Саша любит спасать и помогать животным, да и всем, кто только попадется ей на глаза. — С доброй улыбкой поговорил Тимофей, стоя рядом.

— Да?! Не замечал. — Антон смотрел на нее так, словно впервые видел и совершенно не узнавал бывшую жену. — Знаете, я, пожалуй, поеду. — Он поднялся, кажется, осознав, что никто не оценил жертву его стараний и личного приезда. — Не надо, дома промою. Не бешеный же этот ваш ежик. До свиданья. — И Антон быстро направился к своей машине, немного припадая на здоровую ногу.

— Кто знает, кто знает? — Задумчиво протянул Тимофей, обняв Сашу и проводил Антона взглядом. — На бешенство мы его не проверяли.

Саша рассмеялась, поняв, что испытывает облегчение.

— Ну, и зачем он приезжал? — Уткнувшись лицом во впадинку между ее плечом и шеей, поинтересовался Тимофей.

— Спасать меня от села. — Все еще смеясь, сообщила она. — Представляешь, тут все так хитро, оказывается. Помнишь, у нас в группе была Света? — Саша повернула лицо, ловя его взгляд.

Тимофей нахмурился, задумался, но покачал головой.

Саша попыталась ему напомнить, а потом рассказала, как именно с ее помощью оказалась в селе.

— И он приехал, чтобы лично сообщить, что все уладил? Не прошло и года. — Тимофей хмыкнул.

Но из его глаз не ушло напряжение, поселившееся там с момента, когда он увидел Антона.

Саша обернулась и наконец-то, с удовольствием, обняла его.

— Антон всегда был тщеславен. Видимо, хотел сам посмотреть, как я расплачусь и брошусь ему в ноги с благодарностями за его вмешательство и место в городе. — С усмешкой протянула она.

— А ты? — Тимофей внимательно посмотрел ей в глаза.

— А я счастлива. — Саша приподнялась на носочки и легко поцеловала его в губы. — И никуда не собираюсь, о чем ему и сказала.

На лице Тимофея расплылась довольная усмешка.

— По-моему, Антон обиделся, что ты не оценила его усилий. — Заметил он.

— На обиженных воду возят. Тем более, что его никто не просил вмешиваться. — Саша пожала плечами. — И, вообще, пошли завтракать. Делать нам больше нечего, стоять и обсуждать Антона? Тем более, кто бы мог подумать, что он так ругается, да еще и при ребенке? — Саша нахмурилась. — Ты ни разу не кричал, когда Еж тебя кусал.

Улыбка Тимофея стала гордой и немного самодовольной.

— Ты тоже, — заметил он, потянув ее в дом. — Может он незнакомых кусает сильней, чем своих?

Саша задумалась.

— Может, кто его знает? Надо, кстати, наверное, скоро уже ему шину снимать.

Тимофей кивнул, соглашаясь, отступил, пропуская лениво бредущего за ними кота. И неожиданно так рассмеялся, что им обоим пришлось остановиться в дверях кухни.

— Что? — Саша, ничего не понимая, смотрела, как он уперся в косяк, едва не сгибаясь от хохота. — Что случилось?

Тимофей покачал головой, попытался что-то сказать. Но опять рассмеялся.

— Ничего. — Наконец, немного успокоившись, постарался он отдышаться. — Просто представил, как бы этот Антон орал, если бы Миша на него, а не на тебя Тихона скинул.

Саша хихикнула. Это, вероятно, было бы действительно запоминающееся событие.

— Как так вышло, что прожив с тобой столько лет, он совершенно тебя не знает? — Уже почти отдышавшись, удивился Тимофей и притянул ее к себе. — Ни о том, как ты печешься обо всех, ни о том, как животных любишь? — С серьезным выражением глаз поинтересовался он.

Саша развела руками.

— Видимо, он не со мной жил, а со всем теми, другими, считая, что меня и так хорошо знает. — Совершенно спокойно проговорила она.

— Какой же он дурак. — Тимофей наклонился и завладел ее губами. — Но я только выиграл, так что грех жаловаться. — Довольно проурчал он, не прервав поцелуя.

Глава 16

Пожалуй, впервые за последние месяцы, Тимофей не торопился домой. Он просто не знал, что скажет Саше. Все еще стоя в дверях почты, куда пришел за зарплатой для сотрудников амбулатории и новой моделью корабля, он еще раз пробежал глазами несколько строчек письма. Строго говоря, то не было письмом в прямом смысле этого слова. Скорее приказ из облздрава, напоминающий, что Тимофею в скором времени предстоит переаттестация, и он должен пройти тематические курсы в областном центре, на базе академии последипломной подготовки.

Честно говоря, за всеми теми событиями, что завертелись в их жизни в последнее время — он совершенно об этом забыл. А сейчас — с трудом представлял, как уедет отсюда на месяц? Как оставит, пусть и на время, Сашу? Тем более с Мишкой, на которого и вдвоем управу было не так легко найти. Да и, вообще! Кто проводит предаттестационные курсы почти в июне? Когда все сотрудники кафедр вот-вот начнут в отпуск уходить? Или, по новым правилам, их до месяца сократили и они планируют до июля завершить? Он раздраженно скривился и прикинул числа. Сейчас была пятница, а из письма следовало, что регистрация состоится в понедельник. На почте письмо, что ли, задержалось? Могли бы и заранее предупредить.

Испытывая практически злость на облздрав, Тимофей небрежно сложил листок, не обращая внимания на то, что мнет его, и вышел на улицу. Несмотря на то, что по календарю лето еще не началось, уже несколько дней держалась изнуряющая жара. Их пациенты жаловались на чистое небо и со страхом предсказывали засуху. Тимофей же и Саша просто наслаждались хорошей погодой. Он даже думал на этих выходных отвезти и ее, и Мишу к морю, до которого было меньше часа езды. Если и не покупаются, так хоть погуляют.

Выйдя на дорогу, Тимофей отправился домой, собираясь по пути зайти к сотрудникам и раздать деньги.

Планы на выходные из-за этого приказа менять не хотелось, тем более, он начал замечать в Саше усталость, хоть та и пыталась скрыть свое утомление. При том, сколько всего случилось в их жизнях за последние недели — не удивительно, что она вымоталась, но Тимофей хотел ее развеять, дать возможность расслабиться. Слишком тяжело дались ей эти дни.

Почти сразу после Пасхи умерла бабушка Миши. И так уж вышло, что первым, кто нашел ее — оказался сам мальчуган. Не так давно потерявший мать, а теперь лишившийся последнего близкого человека, который старался заботиться о нем, Миша замкнулся и почти перестал общаться с окружающими. Только с Сашей понемногу шел на контакт. Собственно, к ней первой он и прибежал со своей страшной новостью. Похоронами и всем тем, что им сопутствует, занимались так же они с Сашей и соседка Марии Анисимовны. Хотя и другие соседи помогали, чем могли. Отец же Миши, даже на похороны матери не вышел из запоя.

С того дня Миша жил с ними. Домой он возвращаться не хотел, да его и не звал никто. А они с Сашей были только рады приютить мальчугана. Тимофей видел, как Саша улыбалась каждый раз, когда ей удавалось растормошить хмурого Мишу, как расцветала, когда он разрешал обнять себя, пусть такое случалось и редко. И замечал, как она сходит с ума, когда мальчуган демонстрировал свой характер, убегая куда-то и прячась в известных только ему местах по несколько часов. Все, что он мог — это успокаивать ее, напоминая, что Миша прожил так едва ли не всю жизнь и знает все закоулки села лучше старожилов. Хоть Саша и сама понимала, что поведение Миши вполне объяснимо.

И все-таки, она привязалась к мальчику, Тимофей видел это. И даже радовался, потому что знал, насколько сильно ее желание заботиться о детях, как страстно она мечтает о ребенке, несмотря на все, что мешало осуществлению ее мечты. А о Мише больше и беспокоиться было некому. Родственники у него остались только дальние, но и у тех хватало своих проблем, чтобы брать лишний рот в семью. А у них с Сашей места было достаточно. Да и сам Тимофей привязался к мальчугану. Тот добавил в их жизнь что-то, еще не очень ими осознанное или понятное. Но, определенно, что-то замечательное, помимо всего того упрямства, вредности, и проблем, которые принес им характер Миши.