Девочка моя, или Одна кровь на двоих - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 33
– А то! – рассмеялся Осип.
– Еще что-то? – не сомневался Дмитрий Федорович.
– Полгода преподавала в Калифорнийском университете, вернулась в первых числах июня и сразу подала на развод.
– Любовь в Америке? – предположил деловым тоном Дмитрий.
У Осипа, когда он изучал биографию Маши, этот же вопрос возник номером один, и он сразу распорядился выяснить подробности про американское времяпровождение Марии Владимировны.
– Нет. Ни любовей, ни друзей – работа, отдых, иногда пляж, магазины, поездки, слетала на каникулы в Нью-Йорк.
– Застукала по приезде? – выдвинул следующую версию Победный.
– Надо? Узнаем.
– Нет.
Ну, нет так нет, Осип продолжил:
– Первый раз за двенадцать лет поехала в отпуск. У них сейчас самая горячая пора – археологические раскопки, научные съезды, конференции, все этой научной направленности.
Осип чувствовал нутром, что-то еще есть во всей этой истории их встречи, не простой это интерес у Димы и не любовь с первого взгляда.
Горячее и более глубоко, с интригой, и, ой, чувствует он, есть у них что-то в прошлом! Ох, есть! Дима не говорит, а Осип не спрашивает. Он мог бы копнуть по полной, чтобы все для себя прояснить на всякий случай, но не станет этого делать, уважая Дмитрия.
Всему свое время.
Оставшуюся дорогу Дмитрий молчал, обдумывал полученную информацию.
«Это как надо вкалывать, чтобы в тридцать четыре года достичь таких результатов? И как надо жить, чтобы этого достичь? Ай да Машка! Ну, надо же! И что там за крендель, с которым ты жила? Вернее, корж!»
Дмитрий Федорович выдержал сутки.
Стоя в предрассветное утро под ледяными, жалящими струями воды, смывающими с него невероятный, изматывающий сон про Машку, он подумал, что из-за нее чуть ли не каждый день стал остужаться под холодным душем, как пацан восемнадцатилетний от чрезмерного перегрева излишними гормонами, и решил, что все – хватит!
Взять ее в охапку, закрыться в спальне и никуда не выпускать, пока не доведет ее и себя до обморока и изнеможения. Тогда поговорить, выяснить подробности и детали и начать все сначала – до обморока!
А там он разберется, что дальше.
– Осип! – выходя голым и мокрым из душа, проорал Дима.
По обоюдному умолчанию, приехав в Москву, Осип остался в квартире Дмитрия, зная, что грядут перемены. В любой момент начальника может сорвать на что угодно, так зачем мотаться через пол-Москвы, вскакивать по тревоге и разыскивать его, спокойнее быть все время рядом.
– Ну? – поинтересовался полностью одетый, выбритый, наглаженный, начищенный до пистолета в кобуре под мышкой Осип.
– Что там?
Это Дмитрий про Машку спросил, объяснять, как водится, где «там», не требовалось.
– Вчера вечером прибыл бывший муж, – весело преподнес новость Осип. – Шкандаль был!
– С ней? – не поверил Дима.
– Нет. С дежурным администратором корпуса и присоединившимся по тревоге к разборкам администратором пансионата. Юрий Всеволодович требовал поселить его в номер к жене, администратор отказала в требовании, указав вескую причину: штамп в паспорте о разводе. Юрий Всеволодович настаивал, грозился. В это время спустилась Мария Владимировна, поблагодарила администрацию за профессиональную работу и заботу о постояльцах и прошествовала к выходу, но была остановлена бывшим мужем…
– Мария, прекрати себя так вести! – ухватил ее за плечо Юра, догнав у дверей. – Я приехал специально к тебе! Мне сказали, что ты должна дать письменное согласие для моего поселения в номер.
Маша сняла его руку с плеча. Под пристальными взглядами двух администраторов и охранника Юрик не рискнул хватать ее еще раз.
– Нет, – спокойно отказала Машка.
– Но мне необходимо где-то поселиться! – негодовал Юрик.
Машка равнодушно пожала плечами и предложила вариант…
– …дословно: «В Гондурасе, говорят, нынче не сезон, свободных мест много. Может, тебе туда поселиться?»
Дима расхохотался, Осип, отхохотавший свое, когда слушал доклад парней из Домины, посмеивался, покачивая головой.
– Все! Поехали! – распорядился Победный.
– Я-то ко всему привыкший, Дмитрий Федорович, но, может, ты оденешься?
Машка сидела в кресле летнего открытого кафе. Заведеньице расположилось на специально сооруженном деревянном настиле, задуманном как причал. Для желающих подплыть на лодке имелись небольшие столбики на краю настила, предлагающие закрепить плавсредство с помощью веревки. С берега в кафе посетители попадали, поднявшись по трем ступенькам.
В духе современности кафешный причальчик радовал взор зелененьким синтетическим покрытием, имитирующим, должно быть, траву. Плетеные братья ее балконного гарнитурчика, кресла и столы, а также большие стильные деревянные зонты с натянутой льняной цвета слоновой кости тканью поддерживали «загородный» стиль. Хорошая, ненавязчивая музыка, и нигде ни одного рекламного логотипа.
И вроде пляжная кафешка, но не уступающая приличному столичному заведению.
И кофе здесь варили отменный, не из автомата, а на песочке, в джезвочках!
И место выбрано замечательное – под большими деревьями у изгиба реки, которая просматривалась отсюда далеко-далеко: и противоположный левый берег, и поле с высокой травой и разноцветьем, и вековые дубы вдалеке, и кромка темного леса гораздо ниже по течению.
В пансионате вопрос кафе и рестораций решен всеобъемлюще и разносторонне, поражая числом и разнообразием предлагаемого сервиса. Гражданам отдыхающим ни в коей мере не грозило чувство голода в перерывах между завтраком и обедом, а также после раннего ужина.
Машка который раз подивилась причудам расейского капитализму, воплощающемуся в разнообразии форм и предложений, – в данном конкретном случае этому пансионату.
Она и выбрала-то его, потому что он числился как стоящий в диких местах, далеких от городов и людей. В рекламном буклете упоминалось о близких лесах, полных животных, о возможности «конных и пеших прогулок по тропам лесных обитателей».
Мария Владимировна дотошно выясняла в туристическом агентстве подробности этой самой «дикости» и удаленности, а также сервиса и звездности.
Поверив наполовину, приятно поразилась соответствию рекламы и действительности.
Добираться пришлось черт-те сколько!
На железнодорожной станции ее, две молодые пары, двух пожилых дамочек, мужчину представительного вида с сыном лет четырнадцати забрал мерседесовский микроавтобус и за полтора часа на приличной скорости, радостно пролетая по новехонькой дороге, домчал их до пансионата.
И если поначалу еще мелькали какие-то домики-деревеньки, то минут через сорок никаких жилищ в обозримом пространстве не наблюдалось. Лишь изредка сверкнет река вдалеке через расступившиеся деревья.
И лес выглянул из-за поворота сначала краем, узким клином, потом развернулся боком, представ во всей красе – темно-пугающий, настоящий, а не жиденький подмосковный.
И тишина. Бла-го-дать!
Мария Владимировна удивлялась, как они сюда завозят все необходимое? А вчера вечером, возвращаясь в номер, не удержалась и спросила у администратора.
– Доставляем по дороге и по реке, а персонал живет здесь в специальном корпусе. Через неделю сменяется, смену отвозят в город, – радостно принялась объяснять она. – А так мы же автономно живем, у нас свой хозяйственный двор, прачечная – все, все! Это раньше здесь запустение было, старый пансионат развалился, а сейчас все выстроено на международном уровне, у нас иностранцы постоянные клиенты, откуда только не едут!
Слушая ее воодушевленный рассказ, Машка вспомнила, что так и не взяла карту, забыла. Да и все на свете она забыла!
«Интересно, господин Победный имеет отношение к данному пансионату международного уровня или он так, с боку припеку соседствует?»
Она все время думала о Дмитрии Федоровиче Победном. Все это время она думала о нем не переставая, даже во сне!