Чужая невеста - Никольская Ева. Страница 16

На самом деле религия лэфири мне очень даже понравилась. В ней не было принуждения, обязаловки и угрозы. Серые посещали храмы по важным праздникам, для проведения священных обрядов или просто для того, чтобы отринуть мирские заботы и излить душу божеству, которое пусть и не ответит, но наверняка ведь выслушает. Были в этой стране культы и других небожителей, особенно в деревнях. Им тоже строили храмы, больше похожие на небольшие часовни, и все это нисколько не претило Римхольту и его последователям. Насколько я поняла, все эти боги и божки состояли в местном пантеоне, а если и враждовали, то лишь в сказках, слагаемых о них.

Обитатели Рассветного и Закатного монастырей собирали добровольные пожертвования, брали плату за организацию храмовых церемоний и вели свое собственное хозяйство, за счет которого и жили. Земля, где стояли храмы, принадлежала им и считалась неприкосновенной для любого вторжения. Эдакой нейтральной зоной, где можно было укрыться от преследования на период разбирательств, или просто попросить ночной приют.

Такой же нейтральной территорией являлись и горы, где обосновались норды. Несмотря на то что ходили слухи о демонической одержимости всех меченых, эйдану Лэфандрии были выгодны сильные и опытные наемники, способные добывать красные кристаллы в подземельях Итиры и выполнять рискованные поручения власть имущих. Как выгодны норды были и храмовникам, получавшим от Стортхэма пожертвования в виде все тех же безумно дорогих кристаллов. И мне, судя по сложившейся ситуации, монстролицые господа из пещер тоже оказались… выгодны.

Огромные лапы керса мягко ступали по каменистой тропе, спина его чуть покачивалась в такт шагам, а вместе с ней покачивалась и я. Седло было жестким и рассчитанным на гораздо более крупного наездника, но все эти неудобства волновали меня куда меньше того, что ожидало впереди. Я окинула задумчивым взглядом горный массив, который, казалось, застыл под тяжестью темнеющего неба, готового пролиться осенним дождем, вдохнула полной грудью изумительно свежий воздух и… улыбнулась. В Тартар тревоги! Все будет хорошо!

Ведь скоро я приеду в свой новый дом, где начнется моя спокойная замужняя жизнь с другом, готовым оберегать и защищать меня и моих детей как от Брэда, так и от всех возможных невзгод. И я действительно думала, приближаясь к Стортхэму, что там меня ждут с распростертыми объятиями норды, которые, как пелось в одной известной песне, «страшные снаружи, но добрые внутри». Наивная! Знала бы, с кем связываюсь, послушалась бы Грэту – тетю Ильвы, которая тоже навещала меня в Рассветном и тоже предлагала вариант решения всех проблем, который сводился к лаконичному: «Беги!»

В Стортхэме…

Белые ленты, синие… их вплетали мне в волосы, создавая иллюзию тонких длинных косичек. Две молодые лэфы с серебряными браслетами на запястьях хлопотали над прической, а та, что постарше, подгоняла по фигуре платье. Тоже бело-синее. Такова была расцветка первого из трех свадебных нарядов, которые мне предстояло носить, пока на моем правом запястье наконец не защелкнется такой же брачный браслет, как и на руках этих лэфири. Каждая из них была замужем за нордом, и грустными или затравленными они, к моей великой радости, не выглядели.

Лия и Янина искренне радовались новой подружке, болтали всякие глупости о предстоящем торжестве и просто упивались атмосферой грядущего праздника, которая витала в завешенной платьями гардеробной комнате, устроенной нордами специально для своих женщин. Жен тут не обижали, их баловали и любили, и меня это успокаивало, давало повод гнать прочь тревожные предчувствия.

Милора, напротив, была молчалива и задумчива. Лет тридцати – тридцати пяти на вид. Высокая, ухоженная, с длинной темной косой, доходившей почти до колен. От нее веяло независимостью, силой и мудростью. Ощущая себя манекеном, которого готовят для того, чтобы выставить в витрине, я время от времени ловила на себе ее изучающий взгляд, видела, как чуть хмурятся тонкие темные брови, и понимала – доверия супруги Грэм-риля так с ходу мне не добиться. И пусть эта женщина не проявляла откровенного недружелюбия, настороженность в ее словах и действиях все равно чувствовалась.

С началом брачного обряда, который у лэфири длился аж пять дней, норды тянуть не стали. Сдали меня на руки трем лэфам сразу после того, как представили обитателям общины, спустившимся по этому случаю в обеденный зал Стортхэма, и еще раз громко и внятно поинтересовались, не изменили ли мы с Ташем своего решения. Даже поесть за общим столом мне не дали. Собрали с собой поднос с разными вкусностями и отправили вместе с ним на жилой уровень, располагавшийся выше. Таш же остался внизу. То ли праздновать, то ли отчитываться, а может, и просто обедать. Ну а меня взяли в оборот Лия и Янина.

У каждой лэфы была своя история, которая привела их в горы к меченым. И мне эти истории с удовольствием поведали. Светловолосая Лия стала жертвой большой любви к норду и не менее большого непонимания среди родственников, которые совершенно не желали принимать дочерний выбор. В конечном итоге девушка сбежала из дома к своему избраннику, с тех пор и живет в Стортхэме, растит сына и не общается с родней. Все просто: они от нее отвернулись, она отвернулась от них. Выбор – штука такая. Лия его сделала несколько лет назад и, как заверила меня, ни разу не пожалела.

Ситуация Янины была куда печальнее. Лэфа, выросшая в сиротском приюте, и так мало хорошего в жизни видела, а на пороге совершеннолетия еще и нарвалась на пьяных мерзавцев, решивших, что им все дозволено. От изнасилования ее спас норд, по воле случая проходивший мимо. Ему же потом и досталось от местных властей за то, что покалечил «дорогих гостей Миригора».

Грэм-риль парня выкупил, внеся за него приличный штраф, осевший то ли в городской казне, то ли в карманах тех, кто имел власть решать судьбу арестованного. Ну а Янина, не будь дурой, перебралась в Стортхэм за своим спасителем. Потому что считала, что внешнее уродство куда предпочтительнее внутреннего. И я ее мнение полностью разделяла. Про то, как Милора оказалась супругой Грэм-риля, мне не рассказали. Эта женщина вообще была заметно молчаливее своих молодых подруг.

Брачный обряд у лэфири проходил в три этапа. Сначала в кругу семьи и друзей праздновалась помолвка, которая и делала потенциальных жениха и невесту официальными. Тогда же давались и первые обещания любви и верности, устраивались шуточные гадания и прочие развлечения, годами проводимые на подобных мероприятиях. День гуляли все вместе, потом был перерыв, чтобы проспаться и подготовиться ко второй части праздника. На третьи сутки начинались традиционные для многих народов мальчишники и девичники, а на пятые – пара в сопровождении родни и гостей отправлялась в Рассветный храм, где и приносила не менее традиционные клятвы перед алтарем Римхольта. Естественно, на рассвете.

К первой части свадебных ритуалов меня сейчас и готовили. Синее с белым… красиво! Лэфы не носили корсетов, мешающих нормально дышать, но некое подобие бюстгальтеров, придающих груди нужную форму и высоту, местные женщины использовали. Платья же были довольно простых фасонов с длинными юбками, расклешенными от бедра или колена, с V-образными вырезами разной ширины и глубины и с рядами мелких пуговиц на боку или груди. Иногда поверх них еще надевались удлиненные жилеты, расшитые стеклянным бисером. Или просторные накидки из полупрозрачной ткани, привозимой в дандрию откуда-то с юга.

Как я давно поняла, со стеклом местное население работать умело. Зеркала, витражи, бусины на платьях – все это говорило само за себя. Книги, что приносили мне норды и монахини, тоже не были рукописными. А мастерство портных и сапожников и вовсе вызывало восхищение. Несмотря на ручную работу, все швы на одежде и обуви были ровными, крепкими и аккуратными. Вот только электричество в мире серых пока, увы, получать не научились. И без привычного интернета мне, женщине двадцать первого века, порой приходилось особенно тоскливо. Хотя наличие всезнающих элементалей, не дающих скучать, ситуацию скрашивало.