Чужая невеста - Никольская Ева. Страница 28

– Грэм, значит. А Йен-ри с ним? – спросила парня.

– Учитель отсутствовал весь день, поэтому Таш и торопился с вылазкой. Хотел все провернуть до его возвращения, чтоб не сильно потом влетело, – покаянно опустив голову, признался меченый.

– А сейчас? Где сейчас Йен-ри? – поднимаясь со скамьи, уточнила я, на что норд лишь неопределенно пожал плечами. – Тогда идем к Грэм-рилю! – приняла решение я и, глотнув для храбрости вина прямо из горлышка бутылки, направилась к так и незапертой двери. – Ты идешь или как? – бросила на ходу. – Я не так хорошо ориентируюсь в Стортхэме, чтобы найти главу общины без посторонней помощи.

Норд тяжело поднялся, опрокинув при этом что-то из посуды, но поднимать не стал. Развернулся, вздохнул и с лицом приговоренного, которого ведут на плаху, поплелся следом за мной. Попадаться лишний раз на глаза Грэм-рилю этот уцелевший голубчик явно не желал, но и отказать невесте погибшего друга не мог.

Пока шли вниз, я выспросила про раненых. Оказалось, что пострадали такие же молодые ребята, как и Таш. Пьяные, веселые, безрассудные… они начали праздновать мальчишник гораздо раньше нас, а потом отправились искать приключений на свои нордовские головы. Нашли, идиоты! Но… что же мне-то теперь делать? Как дальше здесь жить? Или не здесь?

Погруженная в мрачные мысли, я вылетела в освещенный факелами коридор, где чуть не столкнулась с очередным нордом. Лимон и мед… а еще запах ветра и капли осеннего дождя на кожаной куртке… Йен! Резко вскинув голову, уставилась на застывшего статуей «медведя», который прижимал к груди маленький деревянный ящичек с прозрачной крышкой.

– Что случилось, Ильва? – спросил рыжий и тут же обратился к моему провожатому: – Почему нет часового на входе? Где вообще все?!

– Таш погиб, ри, – сказал норд с лысым виском, и сундучок выпал из рук учителя, огласив глухим стуком мрачный туннель.

Из-под открывшейся заслонки полезли странные насекомые, похожие на белых крылатых червей. Пользуясь тем, что на них никто, кроме меня, не обратил внимания, диковинные существа шустро расползлись по темным углам.

– Как? – только и смог выдохнуть Йен.

И рассказ начался снова.

Той же ночью в моей комнате…

Я бы хотела провести эту ночь с Йеном. Без всякого пошлого подтекста, без эротических бредней и прочей ерунды. Просто, если бы он был в моей комнате, сидел в кресле или на краю кровати, пил чай или просто молчал, я бы смогла расслабиться и уснуть, поверив в иллюзию защищенности. Но его не было. Рыжеволосый норд, едва вернувшись с весьма утомительной охоты на ришв, снова покинул Стортхэм вместе с несколькими опытными охотниками, не раз спускавшимися в Итировы подземелья.

А я осталась, как и все прочие, ждать новостей в компании мрачной, как туча, Янины. Вот только новости, вернее, те, кто должен был их принести, задерживались. Спать я не могла, разговор с лэфой у нас тоже не клеился, но и отпускать девушку к мужу я, если честно, не хотела. Да, понимаю, что это эгоистично, вот только остаться наедине с собственными мыслями было страшно. И потому предпочитала пить остывший чай, искоса поглядывая на хмурое лицо подружки невесты… бывшей подружки, потому что невеста я теперь тоже бывшая.

– Янина, – позвала девушку, отставляя в сторону чашку. – Скажи, а в этих ваших подземельях… там вообще есть шанс выжить, если попался какой-нибудь твари на зуб?

Она нервно передернула плечами, вероятно, этих самых тварей и представляя, затем немного подвигала бровями, раздумывая, и только потом грустно сказала:

– Не знаю, Иль. Надежда, конечно, есть, но… Я бы на твоем месте готовилась к худшему.

– Думаешь, принесут его тело? – почему-то перейдя на шепот, проговорила я.

– Думаю, ничего не принесут. И хорошо, если сами в полном составе вернутся.

И вот тут меня по-настоящему проняло. Пропажа Таша расстраивала, беспокоила, вызывала чувство жалости и ощущение потери, но не такой большой и важной, чтобы сходить из-за этого с ума. А сейчас в подземельях находился Йен, и до слов Янины я почему-то была полностью уверена, что ни ему, ни другим мужчинам из их группы ничего не угрожает. Они же сильные, опытные, бывалые, как говорят у нас. И вот теперь тревогу словно спустили с цепи. Вскочив на ноги, я принялась мерить шагами комнату, не обращая внимания на удивленный взгляд лэфы, вызвавшейся побыть со мной до возвращения нордов.

– Может, принести успокоительного отвара? – предложила девушка немного погодя.

– Можно, – кивнула я, продолжая двигаться. Так почему-то было легче справляться с паникой, которая тянула свои невидимые лапы к моему горлу. – Янина! – окликнула ее на пороге. Лэфа остановилась и обернулась, ожидая продолжения, и я спросила: – А если с Ташем все плохо, они смогут вернуть в Стортхэм хотя бы Кахиндру?

– Нет, Ильва. Тебе не сказали? Элементали без прямого контакта с хозяином не могут принимать осязаемую форму.

– А невидимкой вернуться она ведь может?

– Невидимкой? – Брови девушки встали домиком, а на лбу появились тонкие морщинки.

– Мне Таш говорил, что духи летают и вдали от напарников. И даже могут общаться с мечеными, которые их слышат.

– А, ты про это, – покачала головой Янина. – Да, могут. Но только когда их норд жив. Если один из связки умирает, второй теряет любую возможность хоть как-то контактировать с миром. Бестелесные, безголосые, неспособные влиять на собственную стихию – такими они были до связи, такими становятся и после ее разрыва.

– Понятно, – пробормотала я.

– Иду за отваром? – уточнила лэфа, взявшись за ключ.

– Давай, – улыбнулась я ей и, развернувшись, вновь прошла по комнате.

Дверь тихо закрылась, и воцарилась гнетущая тишина. Полная! Тут даже часов не было, которые могли бы разбавить ее мерным тиканьем. Огонь не потрескивал в камине, ибо давно погас. А мы с Яниной просто не позаботились о том, чтобы разжечь его снова. Каменная пещера, роскошный склеп в черно-алых тонах, комната, в которой я, похоже, застряну надолго!

Свечи, расставленные повсюду, освещали мою мрачную пещеру и меня, застывшую напротив зеркала, в котором отражалась бледная девушка в нарядном бело-красном платье с двумя короткими косичками, удлиненными за счет шелковых лент того же цвета.

Невеста…

Которую снова бросили почти у алтаря. Только на этот раз жених не позорно сбежал, а глупо погиб (хотя лучше верить, что пропал), пытаясь сделать мне приятное. А его учитель, способный пресечь идиотскую задумку на корню, так «вовремя» отсутствовал в Стортхэме. И тоже из-за меня. Проклятье! За что?!

В дверь тихо постучали. Я резко обернулась, приведя в движение складки длинного подола, и метнулась к ней. На пороге стоял мокрый до нитки Йен. С потемневших волос его стекала вода, на коже блестели странные разводы, а сжатые в напряженную линию губы едва заметно подрагивали, словно он хотел, но не решался заговорить. Ему и не надо было. Я и так поняла по его мрачному лицу, что Таш не вернется.

На следующий день…

Когда я проснулась, Йена в комнате уже не было. Вчера, рассказав мне о плачевных результатах их вылазки, мужчина оставил меня на попечение Янины, а сам ушел переодеваться и потом к товарищам, вероятно, обсуждать дальнейшую стратегию поисков. Сдаваться так просто «медведь» не собирался. Да я и не ожидала от него другого. Вот только, несмотря на желание найти и вернуть Таша, от мысли, что Йен продолжит ворошить место, где водятся всякие чудища, становилось тошно. И никакое успокоительное не помогало. Ведь он мой единственный друг в этом мире, единственный близкий лэф теперь, после пропажи Таша.

С другой стороны, такая уж у нордов судьба быть наемниками, охотниками, добытчиками этих чертовых кристаллов, которые ценятся в Лэфандрии подобно нашим алмазам. Переживать за них то же самое, что переживать за земных мужчин, выбравших военную карьеру. К этому привыкаешь, с этим живешь, но… все равно беспокоишься и каждый раз ждешь своего мужа, отца, брата из очередного похода или с затянувшегося дежурства. Так и с мечеными. Это их мир, их жизнь, их дом и их форма заработка. Значит, придется привыкать.