Профессия: ведьма (Тетралогия) - Громыко Ольга Николаевна. Страница 45

– До свидания, – послушно повторила я, глядя вперед. Я могла защититься от телепатии. Но не сумела удержаться от навернувшихся на глаза слез.

«Глупая, сопливая девчонка» – выругала я себя, решительно подхлестывая лошадь.

Ровная дорога и крутой спуск воодушевили Ромашку. В охотку пробежавшись с полверсты, у подножия горы она поубавила прыти, и я все-таки оглянулась. Больше из любопытства.

Лён исчез.

На холме, чуть сгорбившись, сидел белый волк с любопытно настороженными ушами. Укоризненно покачав мордой, зверь неспешно поднялся, перевалил за гребень и скрылся из виду.

Я закрыла рот и мысленно наметила тему для диплома.

Поле сменилось невысоким подлеском, а прямолинейная песенка жаворонка – нежными посвистами зябликов, перешедшими в ожесточенный треск-перебранку. Малинник задвигался, заурчал, и на дорогу выскочил давешний грабитель все с тем же арбалетом и, по-моему, с той же стрелой.

– Кошелек или жизнь! – отрепетированно гаркнул он, потрясая арбалетом.

Я обрадовалась ему, как блудному сыну.

– Кормилец ты мой, поилец! Ну, что новенького на разбойной ниве?

«Сынок» узнал «матушку» и побледнел вплоть до исчезновения многочисленных конопушек.

– Смилуйтесь, госпожа ведьма… – залепетал он, падая на колени и тычась бородой в дорожную пыль.

Я дала ему поунижаться в свое удовольствие.

– Встань, болван, и веди себя достойно, когда я изволю тебя грабить.

– Пощадите… Не лишайте последнего достояния…

– Не пудри мне мозги. Только круглый дурак, выходя на большую дорогу, берет с собой «последнее достояние». Сдачу давать собирался, что ли?

Мужик, надеясь разбудить во мне сострадание, обвил лошадиные бабки и страстно лобызал копыта. Ромашка брезгливо отдергивала ноги, переступая на месте.

Я все-таки отобрала у него кошелек. Исключительно в воспитательных целях. Похвалила за старание и пообещала не только регулярно ездить по этой дороге, но и рекомендовать ее всем знакомым чародеям. Это его почему-то не обрадовало, он плюнул мне под ноги, зашвырнул арбалет в кусты и, комкая в руках пустой кошелек, заковылял в сторону Камнедержца.

Соблазн прихватить арбалет на память был очень велик, но мне не хотелось спешиваться. Да и вообще, если бы мне взбрело в голову коллекционировать оружие, которым мне когда-либо угрожали, я смогла бы открыть маленький антикварный магазинчик.

Солнышко припекало все настойчивей. Я расстегнула куртку, и из внутреннего кармана завлекательно выглянул уголок свитка.

«Я только посмотрю на него» – подумала я, доставая сплющенный свиток. В самом деле, не буду же я читать письмо, которое меня по-дружески попросили не вскрывать. Бумага была шершавая и вместе с тем шелковистая на ощупь. В середине – восковая клякса, вычурная печать. Круг, разбитый на четыре сектора, в верхнем левом и нижнем правом – трилистники, в двух других – вставшие на дыбы волки. Да, плохая в Догеве бумага, а воск и вовсе никудышный – вон, печать уже отклеивается. Чего доброго, Учитель подумает, что я пыталась вскрыть письмо. Стоит, наверное, отклеить ее вообще, а затем приставить на место магией.

Печать, как выяснилось в процессе расшатывания, сидела прочно, но я с ней все-таки совладала. Подышала на нее, произнесла формулу и задумалась. Интересно, какой у Лёна почерк? Ни разу не видела. Наверное, красивый, четкий, уверенный… как он сам. Я только посмотрю, только первую строчку, там все равно нет ничего интересного, кроме «Приветствую тебя, высокочтимый…».

И я развернула свиток.

Письмо состояло из одной-единственной строчки: «Вольха, я же просил!» Дальше шли симпатические чернила.

Часть вторая

Сессия и учебно-полевая практика

Лекция 1

Драконология

Бледно-золотистое солнце неспешно всплывало над горбатой спиной спящего дракона. Сполохи света плясали по алой чешуе, черный хребет обрамляло голубое сияние, треугольные пластины гребня казались изъеденными жаром, словно дракона запекали целиком на раскаленных угольях.

Дракон лежал на животе, подобрав под себя лапы и вытянув шею с заваленной набок головой. Дыхание вырывалось из узких ноздрей двумя струями пара с частым вкраплением сгустков пламени. Кончик хвоста нервно подрагивал, шурша чешуей по гравию. Это был скальный дракон, наиболее умный, хитрый и зловредный среди своего племени. Судя по кольцам на чешуйках, он впервые взглянул на этот мир около семисот лет назад. Его тень скользила по белорским равнинам, когда людей на них не было и в помине, а паслись тысячные оленьи стада, выли по ночам волки да бродили кочевые племена троллей. Он помнил одновременное вторжение людей с запада и востока, кровавые рукопашные битвы и разрушительную мощь магии, обращающую в прах целые армии. Он видел, как растут и сгорают города, как тают леса и зеленые поля оборачиваются пестрыми квадратами возделанных полей. Он пережил больше охотников за драконами, чем те надеялись. Не сбрасывай он шкуру каждой весной, она была бы сплошь исчерчена шрамами. Впрочем, дракон на судьбу не жаловался, в настоящий момент отличаясь изрядной упитанностью. Груда костей, на которой он лежал, красноречиво свидетельствовала о потребленных калориях.

Еще немного полюбовавшись рассветом, я покачала правой ногой и что есть силы пнула дракона в бок. Ровное сопение оборвалось смесью рыка и зевка. Дракон перевернулся на спину, потянулся, выпустив когти и взъерошив бежевую чешую на брюхе. Потом повернул голову ко мне, сощурил злые желтые глаза и вывалил алый раздвоенный язык.

– Пс-с-с… Вольх-х-ха! С-совс-с-сем с-с-с ума с-с-ошла!

– Солнце уже взошло, – невозмутимо сказала я. – Сколько же можно спать? Эдак ты скоро в пещеру не протиснешься!

Дракон перевернулся на живот, хрустя костями лежанки.

– Вот с-съем тебя и с-сяду на диету… – пообещал он, облизываясь.

– Отравишься, – равнодушно сказала я. – Я твой бриллиант принесла, Учитель просил сказать спасибо и попросить (я сверилась с клочком бумаги) артефакт в виде золотого грифона, клюющего обвивающую и кусающую его змею, инвентарный номер 32/57-12а.

– З-зачем? – нахмурился дракон.

– Наставники хотят зачаровать ристалище. Все-то тебе надо знать, Рычи. Все равно ведь дашь. Поворчишь-поворчишь – и дашь.

– Это еще неиз-з-звес-с-стно… – дракон пристально изучал возвращенный бриллиант. – Это надо же! Поцарапали!!! Ну Вольх-х-ха, с-с-скажи, что надо с-с-сделать, чтобы поцарапать алмаз-с-с?

– Одолжить его адептам-практикантам, – не задумываясь, ответила я.

Настоящего имени дракона не знал никто. Легенды предполагали, что дракон, услышавший свое имя из человеческих уст, либо падает замертво, либо поступает в полное распоряжение сметливого человечишки. Наш дракон предпочитал не рисковать, на мои назойливые расспросы притворяясь глухим или раздраженно отмахиваясь хвостом. Кличка «Рычарг» закрепилась за драконом со времен его славного прошлого, включавшего набеги на коровьи стада и овечьи отары. Ричаргом звали некоего дворянина, славного своими разудалыми гульбищами. Молодецкая силушка била в оном через край, причиняя немалый ущерб поголовью скота (не промыслив лань, Ричарг травил кметские стада собаками) и мужскому самолюбию деревенских парней (Ричарг был весьма хорош собой и охотно улучшал генофонд подведомственных ему деревушек).

Наш дракон на девиц не посягал, но стада подчищал исправно. Его выкурили из одной деревни, натравили на него рыцарей в другой, обстреляли из пращей в третьей, но отучить кушать так и не смогли. И лишь когда охотники за сокровищами (а как известно, у драконов этого добра предостаточно) вплотную подобрались к его логову в Элгарских горах, Рычарг решил сменить образ жизни. Благополучно миновав лучников на старминских стенах (такого набата город не слыхивал с пожара 816 года), дракон приземлился на пустыре в черте Школы и громовым голосом потребовал «кого-нибудь потолковее для проведения мирных переговоров». К дракону отрядили тогдашнего директора Школы. Он очень не хотел идти, но долг обязывал. Переговоры состоялись. Дракон требовал постоянного местожительства, бесплатной кормежки и защиты от охотников за сокровищами. Взамен Рычарг обязался служить живым экспонатом для адептов, охранять Школу по ночам и одалживать магам драгоценные камни из своей обширной коллекции. Договор был скреплен честным словом – а драконы в этом отношении еще щепетильнее магов, – и Рычарг поселился на заднем дворе Школы, куда специально для него телепортировали огромный кусок скалы с цельной пещерой двадцать на тридцать локтей. Довольный дракон перетаскал сокровища в новое жилище, залег у входа и, судя по всему, вознамерился проваляться там остаток жизни.