Глупышка - Чиркова Вера Андреевна. Страница 58

Непонятный тюрбан из серой вуали девушка тоже вывернула и, на миг явив любопытному взгляду графа заколотую на затылке косицу соломенного цвета, водрузила на нее чепец из того же шелка, что и кофта, и с такими же оборками. А вот теперь сидела и что-то делала с лицом, но пройдошливый Змей успел увидеть достаточно, чтобы понять: истинного облика спутницы ему сегодня узреть не удастся.

Но когда рядом с камнем, на котором он сидел, глядя на реку, внезапно появилась укороченная юбка, и голос Эсты кротко сообщил, что она готова, выяснилось, что граф плохо представлял себе, чего еще можно от нее ожидать.

Он застыл в совершенном потрясении, едва поднял взгляд и разглядел лукаво смотрящее на него личико почти незнакомой девушки. До этого момента Змей был почти уверен, что монашке не меньше двадцати трех, да и проскользнувшие в признаниях глупышки цифры позволили сделать приблизительные подсчеты.

Но вот этой девчонке, весело посматривающей на сидящего графа с высоты своего среднего роста, он никогда не дал бы больше восемнадцати. Подрумяненные щечки и по-детски чуть вздернутый носик украшала россыпь золотистых веснушек, рыжеватые бровки и ресницы смотрелись совершенно несерьезно, а розовые губки, сложенные «бантиком», завершали картину. И вот тут оказалось, что спокойно реагировать на такую миленькую и женственную тихоню Дагорд не готов совершенно.

– Эста… – хрипловато пробормотал Змей, опомнившись и пытаясь взять себя в руки, – ты уверена, что тебе следует ходить по дорогам в таком виде?

– Вот походил бы в той маске, потом и задавал глупые вопросы, – совершенно нелогично ответила глупышка, и он почему-то вмиг почувствовал себя палачом. – А здесь людей нет, и нам вообще может никто по дороге не встретиться. Так ты меня перенесешь? Давай твои сапоги.

– Перенесу, – сквозь зубы процедил граф, мысленно стискивая в кулаке свое воображение, и, отдав ей сапоги и узелок, бережно подхватил девушку на руки.

Воды на перекате оказалось по колено, и была она по-осеннему холодной, но Змей вряд ли это заметил. Его грело ощущение доверчивости, с какой сидела в его руках веснушчатая девушка, крепко прижимавшая к себе его сапоги, и желание больше не отпускать ее и не думать ни о друге, ни о каких-то обещаниях. В конце концов, она сама спокойно ушла от герцога, а вот за ним прыгнула в портал, стиснув так крепко, что он даже захлебнулся изумлением. Хорошо хоть, рассмотреть его в тот момент было уже некому.

– Змей! Зме-ей! Отпусти меня.

– Тут еще песок сырой, промочишь ботинки, – нехотя откликнулся он, хотя песок и вправду был сыроват.

Но через несколько шагов незаметная тропка вывела на бугорок, и пришлось-таки выпускать монашку из объятий.

Забрав у нее сапоги, Змей, специально не оборачиваясь, пошел вперед, ища, где бы сесть, чтоб обуться, и хорошо, что не оглянулся. Задумчивый и серьезный взгляд спутницы определенно насторожил бы его не на шутку.

Ствол низко склоненного к воде дерева граф выбрал среди прочих специально, слишком удобен показался для его цели, но едва подошел – сразу забыл и про свои любовные переживания, и про босые ноги, и про раздумья, в какую сторону идти, если они доберутся до дороги. На стволе остались вытертые следы от веревок или поводьев, а среди вытоптанной и объеденной травы лежало несколько подсохших доказательств глупышкиной правоты. Видимо, неизвестным всадникам это место тоже понравилось, и Змей мог точно сказать чем.

Несколько росших неподалеку кустов загораживали это местечко с той стороны, где, по мнению монашки, находилась дорога, а ступеньки, выбитые в крутоватом спуске к воде, позволяли поить животных прямо здесь.

– Святая Тишина, – озабоченно произнесла как обычно неслышно подошедшая спутница, рассматривая находку Дагорда, – нужно уходить.

Рассказывать Змею, что она предполагала нечто подобное еще до переправы, Эста не собиралась. Как и посвящать мужчину в свои планы. Несмотря на то что личного опыта в любовных отношениях у девушки не было, ничего тайного в них для нее тоже не оставалось. Настоятельница очень старалась сделать все ради подготовки не только тел, но и сердец и душ уходящих в большой мир девушек к любому повороту судьбы. Даже самому обидному и нежелательному.

– Вот торт, – ставила она на стол перед ученицами украшенное орешками и засахаренными дольками фруктов сооружение, – он испечен по совершенно новому рецепту. И хотя сверху очень привлекателен и вызывает аппетит, вкус его очень необычен, я ручаюсь. И так же твердо знаю, что понравится он далеко не всем. Никто из вас заранее не знает, что почувствует, съев кусочек. Удовольствие, разочарование, обиду или возмущение… а быть может, даже получит отравление. Что поделать, вкусы у людей очень разные. Поэтому сейчас перед вами простой выбор: отрезать себе кусочек или нет. Потом вы можете сказать – какая гадость, выбросить его или выплюнуть, а можете доесть остальное… это личный выбор каждой из вас. Вот так же и любовь. Встретив мужчину, который сжигает вас страстными взглядами, нежно касается рук и шепчет ласковые слова, нужно помнить только об одном. Настолько ли он мил вам заранее, чтобы решиться попробовать, и готовы ли вы плюнуть на все и не вспоминать, если окажется, что это совершенно не ваш торт?!

Эста уже уверилась, что Змей испытывает к ней влечение, и решила про себя, что он как раз тот торт, который стоит пробовать. Хотя и не могла не отдавать себе отчет, что позже он наверняка окажется ядовитым. И, стало быть, не стоило им слишком увлекаться, чтобы не выворачивало потом болью душу и не обливалось кровью сердце. Но сначала девушка желала осуществить ту задумку, ради которой придавала себе внешность кокетки, причем самой страшной из всех кокеток, наивно-невинной. И очень не хотела предупреждать о своих намерениях Змея, точно зная, что ему этот план не понравится. Совершенно. И потому сестре Тишины поневоле пришлось немного поводить его за нос проверенными приемами кокетки.

– Здесь намного лучше погода, чем в столице, – вздохнула для начала новоявленная кокетка, – листья только еще начали облетать. У тебя нет такого ощущения, словно вернулся на полмесяца в прошлое? Я даже рада, что привелось тут прогуляться, приятно посмотреть на кусты и деревья. Змей? А ты очень хочешь спать? Я вот думаю, может, нам повезет и догонит какая крестьянская телега с сеном? Ты мог бы выспаться, пока доедем до села. А там отправим письмо… хотя я уверена, матушка за меня сильно не волнуется. Она же знает, что я с тобой. А если в первом селе не будет почтовой башни, можно купить простую коляску и лошадку. Знаешь, я хотела тебе сказать, ты не обидишься? Лучше твои кольца и цепочку с амулетом спрятать подальше. Сельские торговцы очень хитрые, если заметят золото, потребуют с нас три цены.

– У меня хватит денег, – снисходительно хмыкнул позабавленный этой болтовней Дагорд, радуясь, что прихватил из замка Герта все наличные, – не волнуйся.

– Ты не понимаешь, – почти всерьез притопнула ножкой Эста, – много денег показывать тоже нельзя. У меня тоже есть деньги, но я не собираюсь доставать ни одной серебрушки, только медяки.

Тропка, становившаяся все шире, вильнув, вывела их на укатанную грунтовую дорожку, и граф немедленно свернул налево.

– Ты не туда идешь, – догнал его окрик монашки, и, оглянувшись, Змей с изумлением обнаружил, что она не оглядываясь топает в противоположном направлении, на юг.

– Эста!

– Нам лучше идти туда, – не останавливаясь, сообщила упрямая монашка, и раздосадованному графу ничего не осталось, как отправиться ее догонять.

– Подожди! – поймав девушку за руку, строго приказал он и едва не забыл, о чем хотел сказать, когда на него в заинтересованном ожидании уставились ярко-голубые лукавые глаза. Змею пришлось собрать всю силу воли для продолжения разговора. – Почему ты решила идти в эту сторону?

– Идем. – Она выдернула руку и… положила ее на согнутый локоть спутника. – Я скажу по дороге. Ну, во-первых, мне туда интереснее идти, на юге я еще не была. Еще – с севера идет туча, и встречаться с ней мне не хочется. Ну и последнее, посмотри, тут дорога под уклон, а ты устал.