Прекрасные и порочные (ЛП) - Вульф Сара. Страница 16

– Точно. Круто! Тогда увидимся вечером.

Кайла торопится к Эйвери, та набрасывается на нее, что-то резко говоря и кидая на меня убийственный взгляд.

После школы я роюсь в шкафу, ища что-нибудь классное, и останавливаю свой выбор на черной рубашке с красной фланелью поверх нее и черной юбке с колготками. Раньше я особо не интересовалась одеждой. Сложно интересоваться модой, когда единственное, что люди замечают в тебе, так это что ты толстая, а не стильная. После потери веса я не смогла удержаться и культивировала новое удовольствие – одевать свое тело, над которым я так усердно трудилась.

– Ты куда-то идешь сегодня? – мама заглядывает в мою комнату и замечает, что я подвожу глаза. Я робко улыбаюсь.

– Эмм, да. Кайла пригласила меня в последнюю минуту.

– Кто такая Кайла?

– Первый человек в школе, который назвал меня иначе, чем «Новая девочка».

Мама слегка хлопает в ладоши.

– Она мне уже нравится!

– С тобой... – я замолкаю. – Ты будешь в порядке, находясь здесь одна?

– Со мной все будет хорошо, не беспокойся. Когда придешь домой?

– Я...я не знаю. Определенно до полуночи.

– Хорошо.

– Коп всё еще будет здесь сегодня вечером, поэтому тебе не стоит переживать.

Она наклоняется и целует меня в макушку.

– Знаю. Прости, что так тебя напугала. Я вела себя глупо.

Я почти начинаю спорить, что это не глупо, но она гладит мою руку.

– Торопись. Ты ведь не хочешь опоздать.

– Но я хочу! Это заставит всех думать, что я невероятно важная и занятая!

Она смеется. Я заплетаю волосы в косичку на бок и хватаю сумочку. Жвачка – есть. Наличка – есть. Тампоны – есть. Никогда не знаешь, когда у кого-то могут начаться месячные, ну, или когда я кого-нибудь ударю, и у него из носа пойдет кровь. По крайней мере, с тампонами я могу быть внимательной к врагам.

К слову о врагах, не знаю, будет ли там Джек или нет, и, откровенно говоря, мне плевать. У меня до сих пор нет ощущения войны, и я в настроении покутить. Перед тем как уйти, делаю сытную запеканку из говядины и засовываю её в духовку для мамы. Она машет мне рукой, когда выезжаю с подъездной дорожки. На полпути к дому Кайлы, она пишет мне сообщение с просьбой захватить красные пластиковые стаканчики. Я разворачиваю машину и газую к ближайшему супермаркету, чтобы приобрести самый важный элемент для всех вечеринок. Всё еще чувствуя себя паршиво, хватаю банку глазури, чтобы перекусить. После потери восьмидесяти пяти фунтов, набрать два или три фунта благодаря оставшимся дерьмовым вкусовым привычкам – небольшое преступление.

– Кстати о преступлении, – шепчу я, когда смотрю в зеркало заднего вида. Я замечаю парочку, которая, выйдя из модного итальянского ресторана, прогуливается по тротуару напротив супермаркета. Парень высокий и с растрепанными, но очень-идеально-растрепанными-если-вы-меня-понимаете волосами – Джек Хантер. Но он улыбается. Теплая, нежная улыбка украшает его угловатые скулы, заставляя выглядеть более человечным, чем обычно. Молодая женщина в меховом пальто, за которое можно умереть, держит его за руку. Знаю, что люди в Носплейнс по большому счету богатые, но эта женщина определенно относится к категории богатых из Колумбуса. Она принадлежит столице, Сиэтлу, Лос-Анджелесу, но ни этому месту. Её волосы идеального рыжего цвета, а губы мягкие и пухлые. Она не более чем на четыре года старше меня. Наверно, дочка какого-то богача.

И тут до меня доходит, что Джек работает! Это объясняет его улыбку. Ему за нее платят. Я борюсь с желанием выскользнуть из машины и пойти за ними. За рекордное время в четыре секунды, накидываю на себя капюшон и выхожу из машины, следуя за ними. Должна признаться, что это похоже на романтическую прогулку. Кованые из железа уличные фонари, выполненные в Викторианском стиле, проливают теплое свечение, сдерживающее прохладную октябрьскую ночь. Маленькие туристические магазины, заполненные разноцветными стеклянными фигурками животных, и скучная акварель озера окружают улицу.

Я прячусь за растениями в горшках и вывесками кафе, всякий раз, когда Джек или леди поворачивается. Я так нервничаю и переживаю, что снимаю крышку с банки глазури и погружаю в нее палец, облизывая его, пока следую за ними. Это похоже на просмотр кино с попкорном, но в сотню раз смешнее, потому что ледяная-задница-Джек пытается быть хорошим. Кроме того, это крайне настораживает. Видеть его улыбку так же неестественно и странно как вспоминать, что твоим родителям пришлось заниматься сексом, чтобы сделать тебя.

– Я не знал, что твой отец – идиот, – говорит Джек. Его голос... дразнящий. Мягкий. Не такой скучающе ровный как обычно. Леди игриво бьет его по руке.

– Не смейся над ним. Технически, он тебе платит.

– Ах, но я мог бы делать это и бесплатно. Ведь ты прекрасное отвлечение, Мэдисон.

Я засовываю еще больше глазури в рот, прежде чем разрываю дыру в пространственно-временном континууме своим взрывным смехом. Девушка искренне воспринимает всё сказанное Джеком и хихикает, положив свою красивую головку ему на плечо во время прогулки.

– Хочешь вернуться обратно в отель? – спрашивает она тише. – Я купила новую веревку, которая нуждается в испытании.

Я взвизгиваю, когда прикусываю свой покрытый глазурью палец. Сначала оборачивается Мэдисон. Выражение её лица становится взволнованным и смущенным. Затем поворачивается Джек, и маска на его лице с легкой улыбкой моментально сменяется смертельно-злостным выражением. Я сглатываю и поднимаю липкую руку, приветствуя их.

– Эм, привет! Не обращайте на меня внимания! Я просто прогуливаюсь позади вас. Не преследую.

– Но ты слишком близко, – осторожно говорит Мэдисон.

– Я просто... наблюдаю, таким образом, я могу управлять всем этим!

– Управлять? – Мэдисон приподнимает бровь. Ледяные глаза Джека становятся холоднее неожиданно замерзшей горной реки в декабре.

– Ага! Я управляю всем этим! Я... менеджер! Его менеджер! – я указываю на Джека, подмигивая ему, и произношу банальным старомодным голосом. – Ты попадешь в Голливуд, малыш!

– Я все оплатила, если вы здесь из-за этого, – начинает Мэдисон. Джек смотрит на нее, и за мгновение его лицо озаряется улыбкой.

– Позволь я с ней поговорю. Дай мне секунду.

– Хорошо, – хихикает Мэдисон. Он страстно целует её, так страстно, что я практически смущаюсь, наблюдая за ними. Когда они отрываются друг от друга, она задыхается, а Джек, усмехаясь, шагает ко мне. Он хватает меня за локоть и тащит в другую сторону.

– Меня ты также целовал? – спрашиваю я, почти спотыкаясь, пока он силой тащит меня. – Ни хрена себе! Это чертовски смущает. Неудивительно, что все в школе говорят об этом неделями. Ни хрена себе!

– Хватит говорить «ни хрена себе».

– Ату¹⁶, парни!

– Хватит молоть чушь! – огрызается он, отпуская меня только тогда, когда мы заходим за угол, а от взгляда Мэдисон нас скрывает чайный магазин.

– Молоть чушь! – кричу я.

– Как ты меня нашла? Если ты взломала компьютер Клуба, чтобы просмотреть мои встречи...

– Воу, думаю, ты меня переоцениваешь, зануда. Моя вина лишь в том, что я оказывалась не в том месте и не в то время. Я увидела тебя и решила...

– Преследовать меня.

– ...тактично приблизиться к тебе. Пользуясь собственным методом. Следуя сзади. Я думала, что меня не увидят. Всего десять минут!

– Почему ты вообще здесь? Я думал, ты болеешь.

– Болела. Видишь ли, есть такая вещь, как иммунная система...

Он поднимает руку и трет глаза.

– Хорошо, прекрати. Закрой все свои системы. И просто. Прекрати. Разговаривать.

– Почему?

– Это раздражает.

– Раньше меня это никогда не останавливало!

– Почему ты вообще за мной следила?

– Мне было... любопытно?

– Попробуй еще раз.

– Хочешь, чтобы я была честной?

– Предпочтительно да, поэтому прекрати тратить моё время.

– Мы воюем. А войны не требуют честности. Кстати, как тебе временное отстранение?