Прекрасные и порочные (ЛП) - Вульф Сара. Страница 46

Возвращение Эйвери было намного более разочаровывающим, чем мы предполагали. Она просто в один день появилась в школе, одетая всё в ту же одежду и с той же жестокой улыбкой. Девочки, толпящиеся вокруг Кайлы, мгновенно переметнулись обратно к ней, но Кайла больше не включена туда. Прилив гордости охватил меня, когда Кайла отвернулась на жест Эйвери подойти к ней. Кайла взяла меня под руку, и мы ушли с важным видом как две плохие сучки.

Джек не смотрел много на меня. Что не удивительно, так как знаю, что я всего лишь личинка на его ботинке, но немного странно, что ему не нравится находиться со мной в одном помещении. На Всемирной Истории хуже всего. Иногда он говорит, что ему надо к медсестре, но в основном просто делает вид, что вообще не приходит в школу. Но я видела, как он бродит вокруг кампуса и посещает другие занятия. Это единственный наш совместный урок, и он никогда не появляется там. Я бы расспросила его об этом, но я всё еще разрываюсь из-за того, что действительно произошло той ночью. Конечно, его объяснение имело смысл, но оно не звучало правдоподобно. Я не чувствовала, что это правда.

И мне скучно. Господи, как же мне скучно. Теперь, когда мы не воюем, мои дни заполнены только домашним заданием и взглядами на лбы учителей: интересно, где у них были самые ужасные прыщи, когда они были в моем возрасте.

Я сижу в кабинете Эванса, отрабатывая свое последнее наказание. Еще один день и я свободна от проверки его очень простеньких бумажек и наблюдения за его лысой головой, сияющей напущенной славой.

– Итак, Айсис, – прочищает он горло. – Крайний срок подачи заявлений в Йель на следующей неделе.

– Я не пойду в Лигу, Эванс. Мы уже это обсуждали. До смерти.

– Нет смысла в жизни, если ты не учишься в хорошем колледже, – настаивает он.

– Вы не смотрели недавно канал о еде? Еда – фантастическая причина, чтобы жить.

– Если быть абсолютно честным с тобой, Айсис, колледж в большинстве случаев только для выпивки и слёз, – говорит он. Я сдерживаю смех, а тон директора снова становится деловым. – Но то место, куда ты решаешь пойти, чтобы пить и плакать, иногда может привести тебя к успеху. Как, например, Гарвард. Ты можешь иметь удовлетворительную оценку в посредственно зарабатывающей области, чтобы получить диплом, но это будет диплом Гарварда, понимаешь? Это будет говорить красноречивее всяких слов и намного больше, нежели диплом Университета Огайо, об уровне твоей заинтересованности.

– И о снобизме, – бормочу я.

– Невзирая ни на что, – говорит он мне. – Слишком поздно. Я уже подал за тебя заявление в Гарвард, Йель и Стэнфорд.

– Что? – ощетиниваюсь я. – Как…

– Твой отец был очень любезен. Он просто хочет для тебя лучшего, поэтому предоставил всю твою личную информацию.

– Но необходимо мое эссе…

– Я отправил несколько потрясающе забавных, но всё же трогательных и аккуратных очерков с твоих предметов по английскому и Всемирной Истории. Они идеально подходят.

– Мои оценки по SAT…

Он поднимает бумагу.

– Твой отец проинформировал меня, что ты сдала ACT³⁷, прежде чем покинуть Флориду по его воле. Ты не получила оценки, потому что переехала, но твоя тетя прислала их мне. Посмотри.

На меня смотрят четыре огромных, черных числа: 32; 35; 33 и 9.

– Образцовые оценки во всех аспектах! Изумительно. Должно быть, ты была в гораздо лучшем расположении духа, выполняя этот тест.

– Я не могу… – у меня нет слов. – С чего вы взяли, что можете решать, в какой колледж я должна пойти?!

– Твой отец также сказал мне, что ты чрезвычайно послушная дочь и что у твоей мамы сейчас сложный период. Поверь мне, когда я говорю, что понимаю…

– Да?! – огрызаюсь я. – Очень сильно сомневаюсь в этом, лысый!

Он терпеливо улыбается.

– У меня был отец, который болел. Рак. В то время как все мои друзья поступили в колледжи, я остался, чтобы заботиться о нем. Так прошло три года, и всё это время он продолжал уговаривать меня уехать, но я никак не мог решиться. Когда он умер, вина за то, что я не смог его спасти, сокрушила меня. Но то, как он сказал, что гордится мной – мной, мальчиком, который работал в ночные смены на заправке – просто разбило меня вдребезги и заставило чувствовать вину еще острее.

Я успокаиваюсь, мой гнев кипит, вместо того, чтобы пузыриться. Я и понятия не имела, что у Эванса была такая жизнь.

– Итак, вы рассказываете мне всю душещипательную историю своей жизни, я жалею вас и решаю пойти в Стэнфорд, верно? – спокойно спрашиваю я.

– Нет. Я просто хотел сказать тебе, что понимаю. Я знаю, каково это, делать выбор, переча своей воли, даже если твое сердце хочет остаться. Ты полностью вычеркнула идею выбраться из штата. Ты готова довольствоваться школой, которая не потребует от тебя абсолютно никаких усилий и соответственно не поспособствует твоему развитию, только чтобы заботиться о том, кого любишь. – Я вцепляюсь в ручки кресла. Эванс улыбается. – Иногда мы не можем делать то, что действительно хотим. Иногда мы ждем кого-то, кто сделает это для нас. Но, ты не можешь всегда только ждать, Айсис. Ты сама должна выбрать свой путь. Но, в то же время, я должен был вмешаться.

Я фыркаю. Он давит на меня.

– Даже если тебя примут, ты не обязана идти. Выбери любой путь, который захочешь. Но сейчас я могу расслабиться, зная, по крайне мере, что ты можешь видеть открытые перед тобой пути.

Звенит звонок. Я опускаю ручку и собираю свои вещи. Я чувствую, как Эванс смотрит на меня, словно огромный, лысеющий слон, который что-то учуял. Как покрытый дерьмом назойливый человек.

Я останавливаюсь у двери и смотрю через плечо.

– Спасибо. Я думаю.

– Считай, что это извинением за фотографии.

– Это не компенсирует тот случай. Вам понадобится миллион тортов и дюжина клонов Джонни Деппа, чтобы только начать компенсировать.

– В Дьюке есть очень хорошая программа клонирования…

Я вежливо кричу БББРРР и захлопываю за собой дверь.

-15-

3 года

22 недели

4 дня

Мальчик-нож подходит ко мне приблизительно через четыре недели после вечеринки у Эйвери, прямо перед каникулами в честь Дня Благодарения. Мы смотрим фильм на уроке английского, парты захламляют упаковки чипсов и подносы с кексами, оставшиеся после вечеринки в честь-последнего-дня-перед-каникулами, которую позволил нам устроить мистер Тэллер. В классе темно и народ перешептывается, смеется и строит планы на каникулы, не обращая на фильм абсолютно никакого внимания.

Мальчик-нож проскальзывает на сиденье позади меня.

– Привет, Ваше Острое Высочество, – говорю я. – Что привело вас в лесные владения новой девочки?

– Ты больше не новая девочка.

– Да? И кто я?

– Странная девочка.

Я смеюсь.

– Лучше, чем толстая девочка.

– И так тоже называют. Но «странная» употребляют чаще.

Я ухмыляюсь. Мы смотрим телевизор в течение нескольких секунд, прежде чем он возобновляет разговор.

– Вы с Джеком нравитесь друг другу.

Я ссутулюсь и делаю невозмутимый вид.

– Ты под кайфом?

– Я видел вас на вечеринке в честь Хэллоуина. Вы танцевали вместе, а потом ты потащила его в гостевую комнату.

Я чувствую, как у меня отвисает челюсть.

– Нет!

– Да, – настаивает он. – Я завел этот разговор только потому, что Джек Хантер – крутой. Он единственный, кто в этом месте никогда не относился ко мне дерьмово. В последнее время он выглядит подавлено. Начиная с той самой вечеринки.

– Подавлено? – бормочу я. – Джек? Мышцы на его лице атрофированы. Он не знает, как поменять выражения лица, не говоря уже о том, чтобы выглядеть «подавлено».

Мальчик-нож пожимает плечами.

– Просто он кажется расстроенным. Вы с ним единственные, кого я не фантазировал заколоть. Поэтому, я подумал, что ты должна знать.

– Оооокей, приятно было пообщаться. Но мне нужно идти. В Уборную.