Леди и война. Цветы из пепла - Демина Карина. Страница 19

— Конечно.

Она действительно цела. Почти. Ушибы. Трещины в ребрах, особенно по левой стороне. Царапины. Но ни разрывов, ни внутреннего кровотечения, которое представляло бы реальную угрозу жизни. Правда, в ближайшие дни ей будет хуже некуда…

Кайя поможет, он заберет боль.

— Не надо. — Она выдыхает и разжимает руки. — Я справлюсь. Я… взрослая. Йен. Ты обещал.

С Йеном сложнее. Он еще меньше и легче, чем Кайя себе представлял. Смотрит обреченно. У него не осталось сил бороться, и это неправильно, чтобы вот так.

— Не бойся меня. — Пустое слово.

Кости еще слишком хрупкие. Его шею двумя пальцами переломать можно даже обычному человеку. Большая берцовая и малая берцовая немногим крепче. Перелом обеих, и на одном уровне. Смещения нет. Осколков тоже. Это хорошо. Рваная рана на руке выглядит жутко, но крупные сосуды не задеты. Ушиб спины — очень плохо. Но позвонки целы, и спинной мозг не поврежден. Шишка на лбу. Губа разбита.

— Тугая повязка, успокоительный отвар и отдых. А с молодым человеком мы будем разбираться в моем кабинете. — Док говорит это Урфину, и тот, кивнув, подхватывает Изольду на руки.

— Я никуда… — Она пытается вывернуться, упрямое существо.

…Иза, не спорь.

…ты не понимаешь. Со мной ничего страшного. Ты сам сказал, что ничего страшного, а Йену больно. Я слышу, как ему больно, и мне от этого плохо. Хуже, чем когда больно мне. Я ведь взрослая. Я потерплю…

Она готова расплакаться.

…я сделаю так, что больно не будет. Док зафиксирует перелом, и мы вернемся. Обещаю, что с Йеном ничего не случится. Ни я, ни кто-либо иной не причинит ему вреда. Но ты отправишься с Урфином и будешь делать то, что он скажет.

То, что внутри, протестует. Оно не доверяет ни Урфину, ни доку, ни вообще кому бы то ни было.

…я… буду вас отвлекать?

Нет.

…да.

Хорошо, что она слишком взвинчена, чтобы распознать ложь. Пусть отдыхает. А Кайя как-нибудь справится. Только вот он не оставался прежде наедине со своим сыном. И с детьми вообще, даже со здоровыми. Он не знает, как с ними разговаривать.

И пока идет по безлюдному замковому коридору, молчит. Йен тоже прекратил плакать. И дышал судорожно, через раз. Не из-за травмы — боялся, чем дальше, тем сильнее. Наверное, следовало заговорить, но о чем? Насколько вообще Йен понимает речь?

Или главное, правильно выбрать тон, как с собаками?

— Это доктор. Он к тебе уже приходил. А сейчас ты придешь к нему…

В два года Кайя тоже руку сломал. За неделю зажило, но почему-то понимание, что травмы Йена не представляют опасности для жизни, не успокаивало.

— …он сделает так, чтобы кости держались вместе. Тогда они срастутся. А я посижу, чтобы тебе не было больно.

За дверью — большая комната. Белые стены. Темный пол. Огромные окна. В центре — сложная конструкция из линз и противовесов, склонившаяся над хирургическим столом. Он новый и блестит в отраженном свете, кожаные ремни свисают до самого пола, в котором пробиты канавки для стока воды.

Здесь холодно и неуютно. Пахнет нашатырем. Спиртом. И еще чем-то до отвращения медицинским.

Доктор Макдаффин уходит за ширму и возвращается, переодевшись. Поверх свежей рубахи на нем каучуковый фартук, в котором доктор похож на мясника. Нижнюю половину лица закрывает марлевая повязка, а волосы убраны под сетку.

Йена он пугает больше, чем Кайя. Йен вцепляется в рубашку, отворачивается, чтобы не видеть этого человека, стол и блестящий инструмент, разложенный на подносе. А Кайя не представляет, как ему быть. Он сильнее, но почему-то кажется, что использовать силу — нехорошо.

— К сожалению, я не могу рекомендовать ни хлороформ, ни опийную настойку. Ваш сын слишком мал. Я вынужден буду причинить ему боль.

— Я ее заберу.

В этом маленьком теле слишком много боли.

— Может, — док вытирает руки белым полотенцем, — вы сделаете так, чтобы он совсем уснул? Ребенку не следует видеть некоторые вещи.

Например, ножницы, которыми разрезают одежду. Они щелкают так, что Кайя сам напрягается, он помнит прикосновение холодного металла к коже и страх, что широкие хищные лезвия отхватят руку…

…нога распухла.

— Это случается при переломах.

До города неделя пути галопом и напрямую, но Кайя не уверен, что храм работает. До границы — пара дней. И даже если Ллойд навстречу выедет…

…перелом срастется быстрее.

К инфекциям у Йена врожденный иммунитет. Воспаление не грозит. Боль Кайя снимает, да и завтра она сама пройдет. И значит, все будет в порядке.

Беспокойство иррационально.

Надо лишь продезинфицировать ссадины, зашить рану, которая снова начала кровить, и наложить повязку. Но док не верит на слово, он прощупывает голень, осторожно, бережно даже, опираясь сугубо на чутье. Потом соглашается с диагнозом.

— Если вы и вправду видите то, что говорите, — он осторожно очищает поверхность раны, иглу берет тонкую, нитки — шелковые, — это чудесно. За такой дар любой доктор душу бы отдал…

Пять швов. И шрам останется неприятным воспоминанием.

— Я был бы рад, если бы мой дар ограничился только этим. — Кайя выбирает крупицы щебня и раствора из рыжих волос. Мягкие какие… пуховые. У Насти, интересно, такие же?

А док замешивает в высокой миске гипс и замачивает бинты, пытаясь объяснить, что так будет лучше, гипсовая повязка куда надежней обычных.

…Кайя?

…все хорошо, сердце мое. Просто перелом. Ничего страшного.

Не верит. Кайя и сам не верит против всякой логики.

…на нас все быстро заживает, даже в таком возрасте. Через неделю уже на ноги встанет, а через две и думать забудет.

…врешь ведь.

…вру. Не забудет. Я бы мог заблокировать ему память, но… это неправильно. Даже для того, чтобы его защитить, неправильно. Но в остальном я правду говорю. Йен поправится.

Вздох-шелест.

Ей было страшно там, на дне колодца, и сейчас Иза пытается убедить себя, что все осталось позади.

…я снова не сумел вас защитить.

…просто найди их.

Касание, крыло бабочки, скользнувшее по щеке, не то утешение, не то просьба.

…мне так спать хочется. Урфин чем-то напоил… сказал, что не повредит, а спать хочется. Я вас жду. Он не уходит, следит. Скажи, что мне не нужна нянька. Меня-то как раз никто не тронет. Это вообще случайность, что я оказалась там.

Счастливая или наоборот?

Не выгляни она во двор, осталась бы цела. А вот Йен…

Разве Кайя сам не думал о том, насколько легче станет жить, если этот ребенок исчезнет. Тогда почему неуютно от одной мысли о том, что его желание могло исполниться?

…спи, сердце мое. Я справлюсь. А Урфин пусть побудет с тобой, хорошо? Тебе он не нужен, но мне так спокойней.

…тогда поговори со мной, если я не отвлекаю.

…ничуть. Йен, он… маленький. Какой-то совсем маленький. Это нормально? Я раньше не видел детей так близко. Еще почему-то он пахнет тобой. Не в том смысле, что твой запах действительно, а… я не знаю, как это называется, оно не физический запах. Но мне не мерещится.

…это хорошо, что не мерещится.

…почему?

Молчит. Уснула? Пускай. Ей надо. И док почти закончил.

— Прошу прощения, если мое любопытство неуместно. — Он оттирал испачканные гипсом ладони щеткой. — Но не подскажете ли вы, как надолго эта… война? Видите ли, у меня племянник в Краухольде остался. Молодой. Бестолковый слегка. Волнуюсь.

— К зиме я возьму город.

Если все пойдет так, как Кайя задумал.

— Значит, удачно, что я не доехал. Полагаю, там сейчас не самая лучшая атмосфера. Было бы неплохо, если бы мальчик поел. Что-нибудь легкое вроде куриного бульона. Но если не сможет — не настаивайте. Иногда стресс крайне негативно отражается на пищеварении. Завтра с утра я загляну. А в остальном… отдых, хорошее питание. Очень хорошее питание… впрочем, думаю, вы сами все понимаете.