Прогулки по крышам - Колесова Наталья Валенидовна. Страница 28
Петля стянулась туже. Агата сказала сипло:
– А она может… объявиться?
Келдыш опустил руку и наконец посмотрел на Агату прямо.
– Нет. Вот это – исключено.
– Откуда вы знаете?
– Я видел, как она умерла.
Агата закрыла и открыла глаза.
– Вы…
– Не я! – перебил Келдыш с досадой. Скрестил на груди руки, словно готовясь к неизбежному и неприятному разговору. – Она умерла, – сказал веско. – Это я вам могу гарантировать.
– А как?..
– А вот этого я вам не скажу.
Теперь уже Агата рассматривала свои руки.
– Почему?
Пауза.
– Смерть – очень неприятное дело, Мортимер, – сказал Келдыш тихо. – Очень. И очень личное – если ты не умираешь напоказ. Марина умирала не напоказ. Ее смерть… слегка примирила меня с ней. Это – все, что вы от меня услышите.
Он огляделся. Сказал, резко меняя тему разговора:
– К сожалению, наши апартаменты не так просторны и комфортабельны, как я привык…
Когда Агата изучала историю последней войны, столичные катакомбы представлялись ей чем-то таинственным и романтичным. После часового путешествия вслед за Келдышем по темным запутанным закоулкам катакомбы превратились просто в слишком большой, пыльный, захламленный, а иногда и загаженный подвал. А «апартаменты», которые выбрал Келдыш, были маленьким ответвлением от основного коридора. Здесь стояли старые ящики, лежанка из досок на таких же ящиках, покрытая истлевшими тряпками. Келдыш быстро произвел ревизию имеющейся «мебели», починил шатавшуюся, выкинул тряпки, отгреб мысами дорогих замшевых ботинок крошево камней к стенам. И с сознанием выполненного долга объявил: «Будем жить здесь».
Агата повертела головой.
– А это все и правда осталось с войны?
Келдыш задумчиво осматривал стены.
– Вполне возможно, хотя я не узнаю… А может, здесь жил-поживал поссорившийся с родителями подросток. Или бомж. Или какой-нибудь скрывающийся преступник…
Агата втянула голову в плечи. Келдыш сообщил равнодушно:
– Я выбрал ветку, по которой давно никто не ходил. И слегка запутал следы.
– Значит, никто случайно на нас не наткнется?
– Ни случайно, ни нарочно. Вы, надеюсь, не страдаете клаустрофобией?
– Не страдаю, – буркнула Агата. – А если б страдала, вы бы наверняка что-нибудь придумали…
Он снисходительно проигнорировал ее неумелую насмешку.
– Рад, что вы так высоко оцениваете мои таланты! А как насчет темноты?
– Я же не маленькая!
– Но помнится, вы говорили, что в детстве могли уснуть только с котом в обнимку…
Веское молчание.
– Кота здесь нет.
Он что, хочет предложить взамен кота себя? Агата озадаченно моргала.
Келдыш наблюдал с иронией.
– Я имел в виду только то, что светильник не погаснет, – сказал он, вдоволь понаслаждавшись ее растерянностью.
– Что, неужели наконец-то ваша магия?
– Нет. «Вечная» батарейка.
Сон все не шел, хотя Келдыш рядом дышал ровно, глубоко. Успокаивающе.
Агата открыла глаза. «Вечный» светильник продолжал гореть, и она ясно видела его профиль, тень под глазами, приоткрытые губы.
Интересно, а что чувствуешь, когда тебя целует взрослый мужчина? Мокрые напористые поцелуи Алекса совершенно не объясняли, что такого в поцелуе, о котором так часто твердят – едва ли не чаще, чем о сексе. Или это обычное всеобщее взрослое притворство – стыдно признаваться, что тебе не нравится и даже противно то, что должно волновать и нравиться по определению?
А как целуется Келдыш?
Как тогда он говорил в гостинице: «Я не тискаю. И не лапаю. Я ласкаю женщин…»
Со смешанным чувством стыда, страха и волнения Агата представила, как он поворачивается, обнимает ее и…
– Послушайте, Мортимер, – сказал Келдыш, не открывая глаз. – Спите. Не будите зверя.
И повернулся к ней спиной. Агата осторожно и длинно выдохнула. Он ведь не умеет читать мысли? Ведь нет? Келдыш опять дышал ровно, но Агата ему уже не верила. Послушно замерла. От стены сильно тянуло холодом. Агата подумала-подумала, натянула на руки длинные рукава куртки и, свернувшись клубком, уткнулась лбом в твердую спину.
Она просыпалась медленно, словно толчками. Ее крест-накрест обнимали теплые руки, прижимали к большому горячему телу. Келдыш еще и придавил ее бедро тяжелым коленом – так что Агата шевельнуться не могла. Наверное, он всегда так спит, подумала она сонно, когда спит не один. Ему так удобно. Ей же было странно…
– О, как мило, – произнес кто-то кислым голосом.
Агата вздрогнула. Она знала, что Келдыш тоже проснулся – его руки чуть напряглись, сбилось ровное глубокое дыхание…
– Не дергайся, не дергайся, Черныш. Это только я.
Келдыш медленно повернулся и сел.
– Привет, Генрих.
Агата нашла очки у свернутой куртки, служившей им подушкой, и выглянула из-за спины Келдыша. Его плечо слегка шевельнулось, как будто он хотел задвинуть ее обратно. Не задвинул. Агата увидела стоящего перед ними пожилого светловолосого мужчину в красивом сером костюме.
– Здравствуйте-здравствуйте, фройляйн, – сказал он приветливо.
– Здрасьте…
Он окинул Агату внимательным взглядом и вновь обратился к Келдышу.
– Стареешь, мальчик. Что такое? Я обошел все твои ловушки. А если б я был не я?
Келдыш громко зевнул и потянулся.
– Ловушки не на тебя ставились. Как нашел?
– Во время войны я тоже бывал в этих катакомбах, если не помнишь, – ворчливо сказал Генрих. Огляделся, проверил пальцем на пыль поверхность ящика, поднес к глазам, вздохнул и уселся. Вновь поглядел на Агату. – Так-так, значит, вот как обстоят дела?
Келдыш провел рукой по взлохмаченным волосам.
– А как, на твой взгляд, обстоят эти самые дела?
– Решил прикарманить сокровище себе?
Келдыш хохотнул. Хрипловато и невесело.
– Она вовсе не сокровище.
– Согласен-согласен, никто из членов семьи Мортимер не подарок, – кивнул Генрих. – Однако…
– Я не о том, – перебил его Келдыш. – Она не представляет никакой ценности. Ни для нас. Ни для них.
– То есть?
– Пусто. Чисто. Клэр. Никакой магии.
– Что?
– Никакой магии. Полный нуль, ноль. Зеро, если тебе так будет понятнее.
– Как?
Келдыш пожал плечами.
– Так. Ни в малейшей степени.
– Но ведь ты говорил…
– Я ошибался.
Генрих сощурился. Агате не понравился его взгляд: он словно прослушивал Келдыша глазами.
– Доказательства?
– Я водил ее к Слухачу.
Генрих покивал.
– Разумеется, не получив ни у кого разрешения?
Келдыш чуть повел плечом:
– Разумеется.
– Выговор, – сказал Генрих, не меняя интонации. – И он также не передал отчет дальше по инстанциям?
– Он себе не враг.
– И он сказал…
– Пусто.
– Ты проверил его квалификацию?
– И не раз.
– Координаты и идентификационный номер, надеюсь, припоминаешь?
– Припоминаю.
– Диктуй, диктуй.
Генрих небрежно занес цифры в электронную книжку, сунул ее во внутренний карман и вновь посмотрел на Агату.
– Итак, ребенок, носящий фамилию Мортимер и не обладающий магией Мортимер?
– Выродок, – сквозь зубы подсказала Агата.
Он слегка поднял светлые брови и быстро взглянул на Келдыша.
– Ну-ну, хоть что-то ей перепало, не так ли?
– Вы говорите о нашем убийственном семейном обаянии? – уточнила Агата. Она наконец выбралась из-за спины Келдыша и села рядом, свесив ноги. Краем глаза заметила предостерегающий взгляд учителя, но упорно продолжала сверлить Генриха мрачными глазами. Мужчина моргнул и вдруг рассмеялся:
– Неплохой выпад, фройляйн! Ваша бабушка была бы вами довольна!
– А моя мама?
Келдыш придавил ее руку, и Агата замолчала. Генрих помедлил.
– Думаю, для нее оказалось большой трагедией, что вы лишены таланта. И еще… э-э-э… одним стимулом к продолжению работы. Тогда объясни мне вот что, – он вновь обратился к Келдышу, – почему наши друзья развили такую бешеную деятельность, чтобы заполучить себе младшую Мортимер?