На полпути к могиле - Фрост Джанин. Страница 32

— Почему ты раньше мне всего этого не рассказывал? Учил драться, а в настоящую драку не допускал!

Он ответил, так и не показавшись на глаза:

— Не хотел тебя впутывать. Черт, я бы предпочел, чтобы ты вообще не рисковала собой, гоняясь за вампирами, но ты настаивала, вот я и обучил тебя, чтобы дать тебе больше шансов. Ведь прикажи я тебе сидеть дома, ты бы все равно не послушалась, так? А с Хеннесси и его парнями дело совсем другое. Я собирался ограничить твое участие делом с Сержио, но твоя миленькая сокурсница покончила с этой надеждой. Тебе бы потрепать себя по плечу за то, что ты ее убила. Те, другие «потенциальные», точно бы это сделали, если бы знали, что она для них готовила.

— Ты просто заботился о моей безопасности — или осталось еще что-то, чего я не знаю?

Послышался звук льющейся воды.

— Да, была еще одна причина, по которой я скрывал от тебя. Не хотел давать тебе новых поводов ненавидеть вампиров. Ты и так уже предрасположена против них. Ты склонна судить людей по тому, кто они такие, а не по их поступкам. Для тебя главное — есть ли у них пульс.

Минуту я молчала, потому что возразить было нечего. Во всяком случае, по справедливости.

— Я должна тебе кое-что сказать, Кости. Я обманула тебя, когда мы заключали сделку. Я собиралась убить тебя при первой возможности.

Сухой смешок.

— Я знаю, милая.

— Насчет Хеннесси… Я хотела бы помочь. Я должна помочь. Господи, я сама едва не оказалась среди тех девушек, о которых уже никто никогда не услышит! Знаю, что это опасно, но, если ты отыщешь этот клуб «Пламя», если найдешь ниточку, я хочу быть там. Хеннесси надо остановить.

Кости не отвечал.

— Я серьезно, — настаивала я. — Слушай, я же идеальный волк в овечьей шкуре. Правда, где ты найдешь другую полукровку в местности, которую он сейчас обрабатывает? И не отговаривай меня, бесполезно!

— Вижу. Вот. — Он вернулся и поставил передо мной миску с водой, положил тряпку и протянул одну из своих рубашек. — У тебя на груди кровь. Вернешься домой в таком виде — напугаешь маму. Она решит, что ты ранена.

Я оглядела себя. Красная клякса от крови Стефани широким пятном отпечаталась на животе. Словно в доказательство своих предрассудков я, уже успевшая немало поубивать, сорвала с себя блузку и принялась отскребать кожу. Только отчистив половину потеков, я ощутила его тяжелый взгляд. Подняла голову и встретила его застывшие глаза с зелеными искрами.

— Эй… — Я отодвинулась от него по кушетке. — Обеда не будет. Нечего так засматриваться на кровь.

— Ты думаешь, я так на тебя засмотрелся только из-за крови?

Голос его странно подрагивал. Будто он сказал куда меньше, чем хотел. Я старалась не выдать себя, но сердце забилось часто-часто, и вовсе не от страха.

— Зеленые глаза, клыки наружу… весьма красноречиво, скажу я тебе.

— Еще бы! — Он сел, отодвинув в сторону миску. — Помнится, я не стал объяснять тебе, что еще может вызвать подобную реакцию, но теперь намекну: это не кровь.

Ох! Я перевела дыхание.

— После вчерашнего вечера вряд ли я могу показать тебе что-нибудь новое и сомневаюсь, что при виде меня в лифчике тебя переполняет страсть.

— Котенок, взгляни на меня, — ровным голосом произнес он.

— Смотрю… — Я моргнула.

— Нет, не смотришь. — Он придвинулся ближе, глаза теперь сплошь светились зеленью. — Ты смотришь сквозь меня, будто меня здесь нет. Ты смотришь на меня… и не видишь мужчину. Ты видишь вампира и потому считаешь меня почти бестелесным. Давешний вечер был одним из редких исключений. Я обнимал тебя, целовал, видел, как глаза у тебя загораются страстью, и понимал, что ты наконец увидела меня таким, как есть. Не просто неподвижное сердце в скорлупе тела. А вот попробуй-ка взглянуть на меня так же теперь, когда нельзя будет сослаться на действие химии. Я хочу тебя… — Легкая улыбка скользнула по его губам при этом откровенном признании. — Я хочу тебя с тех пор, как впервые увидел, и если ты полагаешь, что, сидя рядом со мной в лифчике, не разжигаешь во мне страсти, то сильно ошибаешься. Просто я не ломлюсь силой туда, куда меня не приглашают.

На несколько ошеломляющих мгновений я лишилась дара речи. За этот вечер произошло столько событий, что я не успевала разложить все по полочкам. Я уставилась на Кости, и у меня будто шоры упали с глаз — я его увидела. Эти высокие скулы, темные брови над загоревшимися изумрудом глазами, изогнутые губы, прямой нос, твердую линию подбородка, хрустальную кожу, обтянувшую лицо и туго облегающую худую жилистую фигуру, изящные кисти рук и тонкие пальцы. Боже мой, какой он красивый. Безукоризненно, неимоверно красивый, и я, наконец, позволив себе это заметить, не могла оторвать взгляд.

— Поцелуй меня…

Слова вырвались сами собой, и пожалуй, мне втайне давно уже хотелось это сказать. Кости склонился ко мне, его губы мягко обхватили мои. Нежно… Я вполне могла бы передумать, оттолкнуть его — но не хотела. Я обвила его руками за шею и притянула к себе.

Он обегал языком мои губы, пока я не приоткрыла их. Он на миг коснулся моего языка и, дразня, отступил, втянул свой язык обратно. Ласкал и подзадоривал. Я наконец потянулась языком к нему в рот, ощутила ответное касание и невероятную чувственность его всасывающего движения.

И невольно застонала. Острые края его резцов должны были бы напугать меня — но не пугали. И ничуть не мешали ему, он продолжал поцелуй с той же страстью, совсем как в прошлые выходные. Я загоралась, высвободила одну руку, просунула ему на грудь и стала по одной расстегивать пуговицы рубашки. Она распахнулась, и я погладила ладонью его обнаженную грудь — господи, такую же невероятную на ощупь, как с виду! Как обтянутая шелком сталь. Кости дотянулся до воротника сзади и совсем сдернул рубашку, сбросил её на пол, а сам, не отрываясь, целовал меня, пока я не стала задыхаться.

Ладони мои по собственной воле перешли с его груди к спине, пальцы нащупывали хребет и мускулы. Его плоть вибрировала силой, казалось, я ласкаю запертую в кожу молнию. Кости издал низкий горловой стон, прижался ко мне, наши тела слились.

Губы его скользнули вниз по моей шее, безошибочно нашли пульс. Он втянул его в себя, языком и губами направляя бьющуюся артерию. Самая опасная поза, если с тобой вампир, но я не боялась. Наоборот, почувствовав, что он делает, я невероятно завелась. Я вздрагивала от проходивших по телу волн жара.

Его губы перебрались к уху, он лизнул раковину и зашептал в нее:

— Я так тебя хочу. Скажи, что хочешь меня. Скажи «да».

Отрицать было бы явной ложью. Меня удерживало только одно — воспоминание о Дэнни.

— Кости… я не хочу как в прошлый раз. Я… наверно, со мной что-то не так.

— Все с тобой так, и если ты передумаешь или скажешь перестать, когда бы ни сказала, я перестану. Ты можешь мне верить, Котенок. Скажи «да». Скажи «да».

Кости захватил мой рот и ворвался в него с такой жаждой, что я загорелась. Я сумела оторваться всего на одно мгновение, чтобы выговорить единственное слово:

— Да…

Едва оно сорвалось с моих губ, как он уже вновь целовал меня, поднимая и унося в спальню. Матрас подался под тяжестью наших тел. Одним движением он расстегнул мне лифчик и стянул его, а груди мои легли ему в ладони. Потом он нагнулся и с силой втянул в себя сосок.

Чистое желание свело мне тело судорогой. Он нежно мял другую грудь, дразнил сосок пальцами. Я прогнула спину, притиснула к себе его голову. Слишком сильные ощущения — его втягивающие губы, легкое царапанье зубов. Я готова была лишиться чувств.

Кости дернул молнию джинсов, ногами спихнул их с себя, а на мне из всей одежды остались одни трусики. Он провел по ним рукой, заходя вглубь. От трения его пальцев о ткань у меня загорелись все нервные окончания. Он снова ласкал мне губами грудь, а руки отыскивали самую сердцевину. Эти пальцы знали свой путь, словно я выдала ему все свои секреты, и я закусила губу, чтобы не вскрикнуть под его ласками. Когда его большой палец обвел шарик моей плоти, а длинный указательный мягко продвинулся внутрь, я задрожала от нестерпимого желания.