Корни зла - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 24

— Мэнди, мне очень неприятно начинать этот разговор, — вздохнул Эрвас.

А мне приятно, да? Это типа он в подземелье сидел, да?! Лицемер паршивый!

— Давай закончим его, — предложила я.

— О чем с тобой разговаривать, — вздохнула Мэнди.

— Ладно, если ни одна из вас не признается, придется мне говорить с обеими, — принял соломоново решение элвар. Кто б ему сказал, что Соломон был мудр для других, а не для себя?! А вообще, то, что он так легко согласился посвятить в семейные дела постороннего человека, говорило о том, что Мэнди в его планах на дальнейшую жизнь не значится. И, кажется, она это поняла. Ой! А пихаться-то зачем?! Подумаешь, ушла в нирвану?! Все равно этот осел ничего нового или умного не скажет! А что он там говорит? — …Ты сама понимаешь, что женщина не может наследовать после родителей! Достояние женщины — это ее приданое. Оставлять тебе целую страну — глупо! Ты с ней просто не справишься!

— У нас действует право первородства. — Это мне Тёрн объяснил.

— Да и со страной я справлюсь получше тебя.

Эрвас надменно пожал плечами. Типа «все бабы — дуры»!

— Это все глупости. Мэнди, я не желаю тебе зла, но ты должна уйти.

— В странствия или в монастырь?

— На х… или сразу в могилу?

Какие выражансы моя свекруха знает! Это круто!

— Я просто вывезу тебя за границу. Пойми, это лучший вариант из возможных. Мэнди, ты сама понимаешь, что отец оставил бы все наше достояние мне, если бы пережил мать.

— Брехня.

— Наглая и беспардонная.

— Если уж на то пошло, я больше похожа на отца!

— А ты вообще в материнскую породу.

— Вот правду говорят, в семье не без урода!

— Но в нашей семье ты уже родился.

— Зато пять следующих поколений нормальными будут.

— Бедная наша семья…

— Наоборот, богатая.

— И то верно.

— Моя семья — это моя жена! Вольгиана! — взвился Эрвас, не выдержав нашей перебранки. — И другой семьи у меня нет.

Правильно. А когда я тебе кое-что оторву, тебе и эта будет без надобности!

— Вот и сиди в семье, — отрезала Мэнди.

— Сядь на хвост и не вякай, — поспешила добавить я. — А со страной я получше тебя управлюсь.

— И ради моей семьи, ради Элвариона и всеобщего блага я должен сделать то, что мне не нравится. Аманда, ты должна подписать отречение. Добровольно.

— Счаз!

— Шесть раз!

Мне-то было по фигу, я так Аманде и предсказывала, а вот элваресса, кажется, не на шутку разозлилась.

— И сколько я проживу после его подписания?!

— День? Час? Минуту?!

— Ты что думаешь — я полная дура?!

— Да я раньше твою сучку в гробу увижу!

Я понимала, что провоцирую Эрваса, но выбора не было. Аманда должна увидеть его в самых правдивых красках, иначе фиг она мне поверит.

За стеной слышался смутный шум. Что-то там вроде как уронили. Интересно, «что» — или «кого»?!

— Кого, — вкрались в мою голову знакомые чужие мысли. — Сейчас буду у вас.

А вот и кавалерия. Все, Эрвас, пиши завещание в трех экземплярах и глотай обезболивающее. Сейчас тебе будут отрывать голову. Тёрна я знала. Если мамочка кого и помилует, то уж сыночек от любимого дядюшки точно ни рожек, ни ножек не оставит. А дядюшка тем временем разорялся, не подозревая о близком приходе своей страшной и ушастой смерти.

— Не смей так называть Вольгиану!!! Ты мизинца ее не стоишь! Ты даже землю, по которой она ходит, целовать недостойна!

— А кто еще мизинца ее не стоит?! Наша мать?!

И Эрвас заглотнул крючок вместе с рукой.

— Эта дура всю жизнь меня ущемляла! Ничего хорошего для меня не сделала! Она обязана была оставить все мне! И трон, и корону! Старая гадина!

Глаза Аманды потухли.

И я шагнула вперед, заслоняя ее.

— Сам ты козел! Ты б ее поблагодарил, что она аборт не сделала, она тебя родила и вырастила, а ты еще права качаешь? Иудина душонка!

Эрвас не успел ответить мне. Аманда не успела прийти в себя.

Потому что из-за двери донеслись звуки побоища.

Хрипы. Стоны. Лязг мечей.

— Что там происходит? — вскинулся Эрвас.

Я очаровательно улыбнулась предателю.

— Скажи, Васик, ты знаешь, как выглядит персональный звиздец?

— Сейчас узнаешь, Эрсечка, — поддержала меня Аманда.

До Эрваса дошло очень быстро.

— Так это за тобой?! Но как?! И кто?!

— На том свете узнаешь!

— А ты мне ворота откроешь, — вдруг взвился с места элвар, выдергивая из ножен длинный узкий клинок. Аманда побледнела. Это уже не баклажаны травить. Тут все на виду. Родной брат готов ее убить, только чтобы — что?

А, неважно! Все равно облезет! И обрасти не успеет!

Меч взлетел над головой элварессы. Но опуститься не успел. Я отпихнула Аманду — и вскинула руки, отводя Эрвасу глаза. Удар ушел влево и пропахал изрядную дыру в обивке стены. Я приготовилась поплясать так еще минут пять. Но не понадобилось. Эрвас выдернул меч и опять занес его над головой. Мои пальцы сложились в нужную фигуру. И в следующий миг в комнату ворвался Тёрн.

Сориентировался он мгновенно. Мэнди отлетела к окну. Я — в другую сторону. А элвар неуловимым движением скользнул к Эрвасу.

— Ёлка! Ты жива?

— А что — не видно?! — отозвалась я.

— Не видно. Снимай личину. А я пока разберусь с этой паскудой.

Я улыбнулась — и провела пальцами в воздухе, словно сдергивая покрывало.

— Сука!!! — взвыл Эрвас.

И тут же заткнулся. Отражать град ударов, который обрушил на него Тёрн, и одновременно ругаться у мерзавца не получалось. А Тёрн все наращивал и наращивал темп. Мелькал в левой руке короткий кривой кинжал. Свистела, рассекая воздух, сабля. Пела и гудела, разогреваясь просто от скорости движения.

Тёрн атаковал, развернулся ко мне спиной — и я заметила на плаще несколько неаккуратных темных пятен. Ранен?!

— Нет. Это чужая кровь.

Я перевела дух. Если с его величеством чего случится, директор мою шкурку на сувениры пустит!

— Вот меркантильная особа! А я-то думал, ты обо мне заботишься!

Забочусь. Но вслух этого никогда не признаю. И вообще, изволь не отвлекаться, когда убиваешь родного дядюшку!

— Я его все равно пришибу. Даже если попутно начну романсы распевать.

— Сначала пришиби — потом романсы.

Я поползла по полу поближе к Аманде. Так, на всякий случай.

— Твой друг хорошо владеет оружием? — спросила Аманда.

В голосе женщины звенели странные нотки. Я дернула плечом.

— Расслабься, подруга. Если мой приятель решит кого-то убить — можно смело заказывать венок с красивой надписью.

В этот момент Тёрн как-то извернулся — и полоснул Эрваса по животу. Несильно. Царапина. Внутренности, во всяком случае, не вывалились.

— Не убивай его, он нам живой нужен! — взвизгнула я.

— Еще чего! Живенько считай его память — и хватит! Нельзя оставлять в живых такого подонка!

В отличие от своего противника, Тёрн даже не запыхался. Не то что устать, у него даже дыхание не сбилось.

Еще бы!

Тёрн вовсю пользовался своими способностями в бою. И получалось классическое: «Я знаю, куда ударит меч моего врага, еще до того, как он его поднимет». Элвара и тренировали с учетом этой его особенности. И получалось — восхитительно. Живая машина смерти.

Мэнди тронула меня за рукав.

— Ёлка, он мой брат.

— Нет, — отрезала я. — Он сам отрекся. Ты слышала. Я слышала. И я знаю, что говорили Основатели. И ваши Создатели — тоже. Предатель — хуже рака. И должен быть немедленно удален, дабы не разросся и не заразил всех, кого можно и нельзя.

— Но…

— Нет.

И Мэнди отступила. Но покачала головой.

— Ты — жестока.

— Я — боевой маг. Буду, — просто пояснила я. — Глупо оставлять за спиной живого зомби. А твой Эрвас — он и есть. Живой, но зомби, агрессивный, подлый и обязательно нападет. Ему корона остатки мозгов вынесла.

— Правильно! — Тёрн парировал очередной удар Эрваса кинжалом, взмахнул саблей — и дядюшка оказался крепко приколотым к стене. Меч пробил ему середину груди.