Платина и шоколад (СИ) - Чацкая Настя. Страница 10

Никто и никогда, кроме Люциуса, не бил его.

Никто и никогда.

Грёбаная пощёчина. Он не мог в это поверить.

— От...пусти, — прошипела Грейнджер, сильнее вжимаясь головой в шкаф, будто в попытке убежать от прикосновения.

Малфой осознавал, что сжимал её горло не слишком сильно, но чувство, что жилка её пульса бьется прямо ему в ладонь, опьяняло. Возможно, прикоснись он к любому другому человеку, почувствуй он себя сильнее с любым другим — и результат был бы тем же. Превосходство. Но сейчас он почти упивался.

Желание унизить её стучало в висках. Потому что Грейнджер не было больно. Зато щёки её пылали от унижения.

Из-за него. Идеально.

— Что ты себе позволяешь, чёртова шлюха? — снова прошипел он, теряясь в своей злости.

— Отпусти, не смей трогать меня!

Её крик был таким же злым, как его взгляд. Он чувствовал вибрацию этого крика ладонью. Драко понятия не имел, что ему делать дальше, когда рука Грейнджер метнулась к его запястью.

Он тут же отпрянул.

Грейнджер не прикоснётся к нему. Никогда. Лучше он сдохнет на месте. А она отскочила моментально, словно опасаясь, что он снова кинется на неё. Но Малфой только брезгливо вытирал пальцы о мантию, делая несколько шагов назад, натыкаясь на диванную спинку.

— Совсем двинулся?! — снова крикнула, зачем-то прижимая руку к горлу и растирая кожу. Будто в попытке стереть её вовсе.

Там, где касались его пальцы, которые теперь покалывало словно иголками. Пришлось сжать ладонь в кулак, чтобы прекратить это.

Она заметила.

— Что теперь? Ударишь меня?! Изобьешь? Ты вылетишь из школы тут же!

— Я могу убить тебя прямо сейчас, — рявкнул он ей в ответ. — И отправиться в Азкабан, зная, что на одну грязную тварь здесь стало меньше! Но не стану. Ты не стоишь таких... жертв.

Грейнджер покачала головой с какой-то ненормальной, нервной улыбкой, напоминающей оскал.

— Ты больной ублюдок.

— Пошла ты...

— Я сейчас же отправлюсь к профессору МакГонагалл.

— Отлично. Вперёд. И скажи ей, что ты грёбаная неудачница, не умеющая находить с людьми общий язык. Скажи, что я двинулся, пытался тебя впечатать в херов шкаф.

Малфой с силой саданул кулаком по деревянной поверхности так, что Гермиона вздрогнула, делая ещё шаг назад. Отнимая руки от шеи. Сжимая губы, вздёргивая подбородок.

— И напомни ей, чтобы поискала здоровых людей после того, что случилось в грёбаном прошлом учебном году. Она ведь послушается свою херову грёбаную заучку.

И вдруг.

В лице Грейнджер мелькнуло что-то.

Эмоция, которая заткнула его моментально. Он не понял, что это было. Что воскресило перед глазами другое лицо. Залитое слезами, умоляющее. Испуганное до края. Так, что на мгновение остановилось сердце и дыхание. Остановился он сам.

Только что почти орал, а теперь просто смотрел, как грязнокровка хлопает ресницами, будто почувствовав эту накатившую волну.

И в этой паузе замерли мысли. Осталось единственное понимание: он хотел, чтобы Грейнджер рыдала так, как рыдала та, другая женщина в его голове.

Но она даже не думала.

— Малфой, что за фигня с тобой происходит? — голос вернул его в гостиную. Всё ещё звенел от ярости, однако Грейнджер заметила перемену в его выражении лица. И это заставило судорожно выдохнуть.

Она права. Ты больной ублюдок.

— Пошла к чёрту.

Развернулся. В два шага преодолел расстояние до двери и дёрнул ручку на себя. Хера с два он обернётся.

Хера с два он пожалеет.

Кажется, она что-то сказала. Или снова окликнула его по имени. Но Драко уже захлопнул створку и быстрым шагом шёл в сторону подземелий, чувствуя, как покрытый невесть откуда взявшейся испариной лоб холодеет от прохлады коридора.

Его руки тряслись, когда он пытался засунуть их в карманы мантии.

Ты больной ублюдок.

Больной ублюдок.

Потому что ты не жалеешь о том, что ты сделал. Ты жалеешь о том, что не увидел её слёз, которые были так нужны сейчас. Чтобы забыть лицо, пляшущее под веками.

* * *

Двор был полон учеников.

Недавно начался большой перерыв между уроками, и каждый занимался своими делами: некоторые, как и Гермиона, листая журналы и книги, сидели на солнышке, пока оно не скрылось за надвигающимися грозовыми тучами. Некоторые прогуливались, а некоторые наоборот — спешили по делам. Не обращая друг на друга никакого внимания.

Сегодня она была одна — мальчишки остались обсудить с Джинни вопросы по квиддичу.

Поэтому когда кто-то осторожно тронул её за плечо, Гермиона отшатнулась, будто мантии коснулась раскалённая кочерга, и резко обернулась. Молодой человек, оказавшийся за спиной, озадаченно поднял брови и поспешно отдёрнул руку.

— Я тебя испугал? Извини.

О, Господи.

— Нет... — Грейнджер медленно выдохнула. Мерлин, а кого ты вообще ожидала увидеть? Просто прекрати дёргаться. — Нет, — снова повторила и неуверенно улыбнулась, вставая со скамейки.

За последние пару дней она постоянно чувствовала себя не в своей тарелке, глупо скрывать. Особенно когда у Гриффиндора со Слизерином выпадали общие занятия. Становилась молчаливой и редко поднимала глаза выше уровня конспекта.

Зачем? Она не хотела натолкнуться на ледяной взгляд со стороны змеиного стола, поэтому усердно занималась, даже с большим рвением, чем обычно.

На недавнем уроке зелий Гермиона так яростно перемешивала содержимое своего котла, что нечаянно плеснула через край густое варево, отчего стол начал дымиться, погружая часть класса в сизый туман.

Снейп лишил Гриффиндор пятнадцати очков.

И ещё пяти за то, что Невилл заверещал, как девчонка, когда ему показалось, будто туман душит его. Что доставило слизеринцам ещё больше удовольствия, чем снятые у недругов баллы.

А Гермиона только отчаянно краснела под откровенно-удивлёнными взглядами одногруппников и отчаянно жалела только об одном: она начала замечать Малфоя. Это чудовищно отвлекало.

Не то чтобы ей было дело.

Просто теперь он почему-то был. Был в классе вместе с остальными, выделяясь из их змеиной ямы.

С ней несколько раз пытались поговорить Гарри и Рон, но она лишь улыбалась и твердила: «Всё хорошо». Как если бы могла внушить это себе. И им тоже.

Кажется, они верили.

Потому что выглядели вполне довольными и болтали с ней обо всём, кроме того, что могло касаться Башни старост. Гермиона была благодарна за подобное участие, однако понимала, что надолго терпения ребят не хватит. Умалчивать о Малфое не умели ни Поттер, ни Уизли. Несложно было догадаться, что разговор всё же состоится. Но к тому моменту — Гермиона пообещала себе — она будет знать, что ответить друзьям.

Обязанности старосты отвлекали от мыслей, что сидели в голове безвылазно. Но когда Грейнджер лежала в своей постели или сидела в гостиной Гриффиндора, где проводила большую часть свободного времени, взгляд её проваливался в вязкое пространство, и в памяти появлялись образы.

Совершенно ненужные, лишние. Свежие.

Словно кто-то подкинул еды для размышлений в её голову. На самом деле ведь ничего страшного не произошло. Просто погавкались с Малфоем. Просто он позволил себе показать его ярость, а потом... что было потом — оставалось загадкой.

Чего нельзя было сказать о прикосновении холодных пальцев к её коже.

Малфой держал её на расстоянии, прижимая к шкафу, за горло, а она смотрела на него, не отрываясь. Смотрела, пока его рука пыталась сильнее сжаться на её шее и не могла. Смотрела, пока глотка разрывалась от удушья. Не потому, что он душил. А потому, что это прикосновение было первым.

Первым в её жизни — от Малфоя. И первым таким. Когда на неё смотрят и так чисто ненавидят. Так кристально презирают.

Его рука дрожала тогда.

Она ведь первая ударила его. Первая потеряла контроль над своим глупым гневом. Драко всего лишь, как и всегда, говорил ей те самые ничего не значащие слова. Очередную гадость о... о том, о чём она не хотела слышать ни слова.