Частная магическая практика. Сны и явь - Малиновская Елена Михайловна. Страница 21

В перерывах между разговорами, прогулками и снами, так напоминающими реальность, я тщательно обследовала дом. Бродила по комнатам, перебирала альбомы с фотографиями, читала хозяйственные заметки, сделанные, видимо, рукой моей бабушки. По крайней мере, визитка с приглашением на званый ужин, которую она вручила мне после королевского бала, была написана тем же изящным разборчивым почерком. Но я нигде не находила ни малейшего упоминания о том, что этим людям было какое-либо дело до моего существования. Лишь в записках Ольфии за тот год, когда я родилась, была сделана лаконичная пометка: «Тиора меня сильно расстроила. Придется принять меры».

Наконец наступил последний вечер моего пребывания в этом чужом для меня доме. С самого утра шел ливень, который к ночи усилился. Иногда вдалеке недовольно ворчал гром. Ветвистые молнии синеватыми всполохами освещали подбрюшье низких черных туч.

Я задернула штору, чтобы шум и вид ненастья не наводили на меня тоску. Вернулась на диван, где заранее приготовила себе пушистый теплый плед, под которым так уютно читается, и потрепанный любовный роман из библиотеки бабушки. Итируса я сегодня еще не видела. Наверное, бога мертвых отвлекли какие-то свои заботы, поскольку ранее мы почти не разлучались.

Только я со всеми мыслимыми удобствами расположилась на подушках и открыла книгу, как с улицы послышался какой-то непонятный шум. Сначала я не обратила на него внимания, решив, что это забавляется ветер, но шум усилился. Теперь я отчетливо различала в раскатах грома непонятные перекрикивания. Странно. Неужели Ольфия и Генрих решили навестить меня в последний раз? Они думают, что мое недельное пребывание в этом доме завершится кровавым ритуалом. Пришли позлорадствовать или же запоздало раскаялись в содеянном?

Не выдержав уколов любопытства, я встала, откинув в сторону плед. Но едва поднялась на ноги — как тут же рухнула обратно, поскольку в комнату вихрем ворвался непривычно злой Итирус.

— Демоны Хекса! — выругался он вместо приветствия и кинулся к окну. Осторожно отогнул занавеску, уставился на что-то в лиловом сумраке вечера, затем резко отпрянул и гневно обернулся ко мне.

Я испуганно сжалась. Никогда не видела его таким! Черные глаза полыхают яростью, губы так и кривятся в раздраженной усмешке. Что происходит? Такое чувство, будто Итирус готов убить меня. Неужели всю эту неделю он ловко пудрил мне мозги, а на самом деле наше знакомство действительно завершится принесением меня в жертву?

— Не говори глупостей, Киота! — отмахнулся от моих бредовых предположений бог мертвых. — Стоило столько времени и усилий угробить на изменение твоей ауры, чтобы в последний миг все оказалось на грани провала! Знаешь, твой разлюбезный Вашарий уже начал меня утомлять. Как, ну как он выяснил, что ты находишься здесь? И каким образом, хотелось бы знать, он перебрался с Варрия сюда? Да, энергетическая буря идет на убыль, но все равно. Неужели воспользовался телепортом, прекрасно при этом осознавая, что его может выкинуть на другом конце вселенной?

— Что? — сдавленно прошептала я.

Перед глазами все потемнело от ужаса за друга. Он так рисковал из-за меня?

Я вскочила было на ноги, собираясь мчаться к Вашарию, но Итирус косо глянул на меня — и я опять бессильно опустилась на диван.

— Не так быстро, Киота, — проговорил он, нехорошо ухмыляясь. — Ну почему твой Вашарий не явился на пару часов позже? Я не могу остановиться сейчас. Осталась самая малость, чтобы процесс изменения твоей ауры оказался завершен.

— Я могу поговорить с ним, — робко предложила я. — Попросить, чтобы он подождал до завтрашнего утра.

— И твой приятель немедля начнет штурм, решив, что твоими устами на самом деле говорит некромант. — Итирус несогласно качнул головой. — Нет, это не выход. Вашария останавливает от атаки только то, что он не знает, здесь ли ты, и если здесь, то в каком состоянии. Дом окутывает моя блокирующая магия. Но если он удостоверится, что прибыл по адресу, — то тут начнется настоящее представление.

— Я знаю, что Киота у тебя, — раздался в этот момент голос Вашария.

От неожиданности я аж подскочила на месте и изумленно завертела головой. Такое чувство, что приятель стоит совсем рядом со мной, в этой же комнате. Однако в гостиной по-прежнему находились только мы с Итирусом. Как такое возможно? А приятель меж тем продолжил, пребывая где-то за пределами дома:

— Я в курсе, что ты намерен провести некромантский ритуал с ее участием. Но твой план сорвался. Даю тебе пять минут на раздумья. Сдавайся. Иначе… Впрочем, ты сам прекрасно понимаешь, что будет в противном случае. Я умею мстить. А если с головы Киоты упадет хоть волос, то…

Вашарий так и не закончил фразы, впрочем, этого и не требовалось. Угроза была обращена не ко мне, однако я ощутила, как по позвоночнику заструился холодок смертельной опасности. Как у него это получается? Вроде бы не кричал, не грозил всевозможными карами, но я словно воочию увидела самые мрачные пыточные подвалы инквизиторов Темных веков.

— Вашарий Дахкаш, — меж тем медленно прошептал Итирус, будто запоминая это имя. — Ты меня удивляешь. Мало кто из смертных сравнится с тобой, но не забывай, что я-то бог.

После чего как-то по-новому, оценивающе посмотрел на меня, и я вздрогнула.

— Ты ведь не тронешь меня? — чуть запинаясь от страха, спросила я. — Итирус…

— Я постараюсь быть нежным, — с двусмысленной усмешкой пообещал он, решительно шагнув ко мне. — Но не исключаю того, что тебе будет больно.

— Что ты задумал? — Я вжалась в спинку дивана.

А в следующий миг бог мертвых легко прикоснулся указательным пальцем к моему лбу. Перед глазами полыхнуло белым обжигающим огнем — и я отключилась.

За всю неделю это был единственный раз, когда я практически не запомнила сон. Наверное, оно и к лучшему, поскольку сознание изредка вспышками отмечало, что было очень больно. Я почти уверена, что Итирус милостиво забрал у меня воспоминания об этой встрече по ту сторону реальности. И не держала на него зла. Будь я на его месте — поступила бы так же. Пожалуй, стоит поблагодарить за то, что он пошел самым сложным путем, потратив множество сил на завершение многоступенчатого преобразования моей ауры в кратчайший срок. Мог бы просто уничтожить Вашария с его людьми — и дело в шляпе, как говорится. В конце концов, с какой стати бог мертвых должен думать о каких-то смертных? Я ему нужна, чтобы убить священную змею Варрия, а вот Вашарий лишь постоянно путается под ногами, уже не в первый раз создав массу проблем на пустом месте.

Наверное, в глубине души я все-таки опасалась, что Итирус не захочет себя утруждать лишними заботами и прихлопнет моего друга, как надоедливую муху. Поэтому когда черное небытие наконец-то схлынуло и я очнулась все в той же гостиной, увидела наклонившегося надо мной донельзя взволнованного Вашария, то не сумела сдержать слез. Нет, я расплакалась не из-за невыносимой головной боли и знакомого чувства, будто в теле не осталось ни единой целой кости. Я постыдно разревелась от облегчения, что Вашарий жив и держит меня за руку.

— Киота, моя маленькая Киота, — с почти забытой нежностью проговорил он, и я заплакала пуще прежнего, заметив в его темно-карих глазах искреннюю заботу и переживание.

Небо, я боялась, что он больше никогда не посмотрит на меня так! И в следующий миг Вашарий сграбастал меня в охапку, прижал к себе столь крепко, будто опасался, что я вот-вот исчезну, забормотал на ухо ласковые слова утешения, перемежаемые с невнятными угрозами тому, кто посмел меня обидеть. И впервые в жизни мне было наплевать на то, что подумают обо мне его подчиненные, ставшие невольными свидетелями этой сцены.

Я лежала в знакомой палате городской больницы Микарона. Помнится, я уже имела сомнительную честь с ней познакомиться после счастливого освобождения из плена у безумца Эльриона, вздумавшего убить самого короля. И сейчас я с интересом изучала отремонтированный потолок, пострадавший тогда после моей случайной вспышки ярости. Надо же, ни следа не осталось! Даже не скажешь, что отсюда можно было увидеть чистое небо.