По надорванной струне (СИ) - Ринка Кейт. Страница 6

— Вика! Как я рада, что ты к нам вернулась! — верещала Надя ей на ухо, крепко обнимая за шею.

— Надюха, тебя прямо не узнать, — изумилась Вика, глядя на свою блондинистую брюнетку.

— И как я тебе? — спросила та, и отстранилась назад, чтобы подруга лучше смогла ее рассмотреть.

У Нади всегда были темные волосы, а тут она предстала перед Викой в новом образе блондинки.

— Классно. Тебе очень идет, — честно призналась она.

— О! Вика, привет, — сказал подошедший к ним с улыбкой Сергей. — Нет, я, конечно, ожидал тебя в скором времени увидеть, но никак не с той стороны этой стойки, — пошутил он.

— Привет Серый. Да вот, решила совместить приятное с полезным.

— Правильно. И молодец, что вернулась, — подмигнул он ей, а потом обнял Надю, поцеловав ту в щеку, и что-то шепнул ей на ухо, причем что-то такое, отчего она радостно заулыбалась.

Глядя на них, Вика не могла не порадоваться, что у этой пары по-прежнему все хорошо. От присутствия друзей Вика уже начала забывать, что она не на отдыхе и надо работать, а то люди за стойкой уже не знал к кому обратиться, чтобы их обслужили, поэтому Вика принялась выполнять новые заказы. Один за другим, и только вышла свободная минутка, и она решила вернуться к друзьям, как увидела возле них Андрея. Вика уже сделала к ним шаг, но так и застыла, прикованная взглядом серых недовольных глаз. А потом Андрей отвернулся, и сел на свободный стул, что-то буркнув Серому с Надей, которые эмоционально ему что-то шептали, а Надя даже ударила его в плечо.

Понимая ситуацию, Артем сам подошел к Андрею.

— Что она тут делает? — сквозь другие голоса и музыку услышала она Андрея, и от его тона в груди защемило сердце.

Артем опустил локти на стойку и поближе пододвинулся к Андрею:

— Это наш новый бармен. Прошу любить и жаловать. А главное — не обижать.

Вика взяла тряпку и принялась натирать и так чистую стойку там, где не сидели посетители — нужно было срочно чем-то себя занять и перестать расстраиваться. Теперь она на работе, и хоть такие встречи вполне предвидела, но не собиралась от всего отказываться, лишь бы их избежать. Возя тряпкой по стойке, она бросила косой взгляд на Андрея, замечая, что он открыто смотрит на нее, пока Артем ему что-то наливает. И от этого взгляда стало совсем не по себе, что захотелось куда-нибудь спрятаться. Ей до сих пор казалось, она видит в нем осуждение, разочарование и горечь. И было бы все равно, если бы это все читалось в любых других глазах, обращенных на нее, но только не в глазах Андрея.

Наконец, кто-то решился сделать заказ, и Вика с радостью занялась делом. Только волнение никуда не уходило, выдавая себя неловкостью — она чуть не опрокинула на стол бутылку с вином, успев вовремя поймать, и пока ловила, смахнула на пол хрупкий бокал.

— Первый пошел, — улыбнувшись ей, поддел Артем.

Но Вика не смогла ответить ему той же улыбкой. Она просто не хотела больше смотреть в сторону Андрея, где как раз и находился Артем. И обслужив посетителей, принялась убирать осколки, присев под стойку и, наконец, спрятавшись от серых осуждающих глаз. Только руки так дрожали, что ей без труда удалось порезаться, и от колющей резкой боли она вздрогнула, замечая на коже первые капельки крови.

— Так, Викуся… — Артем присел перед ней и взял за руки. — Сильно порезалась?

— Да нет, не очень, только кровь теперь будет долго идти.

— Для таких случаев у нас всегда имеется аптечка. Так что, оставь это, я сам уберу, а ты иди, промой и залепи пластырем. Аптечка в подсобке.

— Хорошо, спасибо.

— И переставай нервничать, ладно? — попросил он ее с неподдельным волнением на лице. — Не обращай просто на Андрея внимание.

Вика лишь горько усмехнулась, но не стала объяснять, насколько это сложно.

— Ладно, постараюсь.

Вот так и начался ее первый рабочий день. Но главный сюрприз еще ждал впереди. Когда Вика промыла рану и заклеила пластырем, то сразу же вернулась за стойку, вдруг резко осознавая, что слышит знакомый и такой любимый голос, который разносился по всему клубу под звуки жесткой музыки — напротив бара была танцплощадка, а перед ней сцена, и на этой сцене сейчас стоял Андрей вместе со своей группой. И он пел…

…Любовь — зла. В ней нет прока.

Она похожа на голодного волка.

Она не знает доброты жалости,

И готова терзать до самой старости,

Полосуя душу холодом стали,

Заставляя всю жизнь проживать в печали,

Страдать, ревновать, искать утешение,

Терять надежду и терпеть унижение.

Она всегда приходит без предупреждения,

И уходит молча без твоего разрешения.

Ищи — не ищи, а она не вернется.

Зови — не зови, да только эхо твое отзовется…

…а потом ударили барабаны, и завыла бас-гитара. Вика облокотилась о стойку, уж очень желая присесть. Такой песни она еще у них не слышала. И как весь текст, так и голос Андрея сочились горечью и еще, казалось, обвинением в ее адрес. Больно было терпеть его ненависть, его непрощение и отсутствие в свое жизни, но так же больно было чувствовать и знать, как ему плохо от того, что она сделала. И плохо до сих пор.

— Ну как, все в порядке? — спросил Артем.

— Да, наверное, — неуверенно ответила она, не осознавая сути вопроса.

— Они часто теперь тут выступают, — пояснил Артем, видя, как она ошарашено смотрит на сцену.

Вика могла только порадоваться такому, хоть еще и небольшому, достижению группы Андрея. От гаражных и уличных местных концертов они теперь доросли до того, чтобы выступать в одном из самых посещаемых клубов их города. И по восторженной толпе было понятно, что здесь их любят.

***

Андрей стоял на сцене и пел для своих поклонников, которые прыгали перед ним на танцплощадке. Он любил свою группу, любил сочинять песни и петь их, и было приятно, что их любили слушать. Он не стремился к известности, а просто делал то, что нравилось делать. Почти каждое слово в текстах было им прочувствованно и пережито, каждой пропетой строчкой он делился опытом, мнением, любопытным замечанием или просто обнажал душу. И его слушали, ему даже подпевали, а от девчонок не было отбоя. Только сейчас, когда он стоял на сцене, его волновала лишь одна девушка, всегда волновала, и он хотел, чтобы она его услышала…

"…Каждый новый мой день

Оставляет на венах ссадины,

И нет света белого, только лишь одна тень —

Солнце мое тобою украдено…"

…услышала и узнала, как она отравила его душу, обрезав перед этим крылья тупым ножом. И она слышала — со своего места он прекрасно видел ее взволнованную фигурку, мечущуюся вдоль барной стойки. Андрей не мог забыть и не мог простить, а мог лишь чувствовать и злиться, что до сих пор чувствует.

Отыграв семь песен, три из которых были такими же депрессивными, как и первая, ребята решили посидеть за столиком и немного расслабиться, уступив место другой местной группе. Андрей сел так, чтобы хоть как-то был виден бар. На него сразу же налетели знакомые-поклонницы, вереща — какие классные песни и какой он весь "классный", а его группа просто "супер". Обычно Андрей подыгрывал им и старался не хамить, даже самым назойливым, но сейчас он на это был совершенно не способен. Ему хотелось, чтобы его просто оставили в покое и не трогали.

— Андрей, а чего ты такой хмурый? У тебя что-то случилось? — бестактно спросила одна из девушек, сидевшая возле Андрея.

Он бросил на нее безразличный взгляд:

— Нет, у меня все отлично.

— Ну неправда. Ты даже ни разу не улыбнулся, — обиженно заметила вторая.

— Девочки, не приставайте к Андрею, — вмешался Илья. — Дайте ему спокойно погрустить.

Рука первой девушки, которую, кажется, звали Алена, легла ему на ногу, и пододвинувшись поближе, девушка прошептала в самое ухо: