Судьба клана - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 16

— Все одно поспешай! Людям правду скажи! Укажи на того, кто в смерти моей повинен!

— Как? Как указать?

— Пальцем! Как еще! Ну, ежели хочешь, можешь ногою ткнуть! — озлился призрак.

— Дед, ты совсем дурак?! — рыкнул я, вновь переходя на «ты». — Ну ткну я в нее пальцем, а дальше что? Она скажет, что неповинна, и меня вся деревня на колья поднимет! Это тебе не шутки!

— Не поднимет! — категорически не согласился со мной старик. — Ты ее при стечении народа позови на суд к белокаменной богине покровительнице. К той статуе, что перед храмом стоит. Это статуя Гелионы, богини правосудия. Там ее и обвинишь в грехах тяжких! Ежели откажется — тем вину свою покажет! А ежели и пойдет, то богиня не слепая! Вмиг разглядит, где истина, а где лжа!

— Ясно, — медленно протянул я.

Верно старый Джогли говорит. Религиозная система Вальдиры это позволяет. Если перед статуей божества потребовать правосудия, то божество обязательно укажет на виновного… вот только если обвиняющий окажется неправ, то его ждет суровая кара за клевету.

А если Джогли ошибается? Если в грибах вовсе не было яда? Если он умер по естественным причинам, или же погиб от рук другого убийцы?

Мне только божественного проклятья не хватало. В виде постоянно висящего над головой черного облака, видимого всем без исключения. Черт с ним видимого… у проклятья огромный негативный эффект, существенно влияющий на все характеристики и способности персонажа. Большая часть «местных» лавочников и торговцев попросту откажется иметь со мной дело. На любого вступившего со мной в боевую группу игрока распространится действие проклятья и останется с ним до тех пор, пока он не покинет группу.

Уверен, что Гоша сильно огорчится, если я вляпаюсь в божественное проклятье. Которое не исчезнет до тех пор, пока я не искуплю свою вину, что сделать очень непросто. Правда, окажись я прав, то получу от божества благословение, действующее довольно долго… хм… все равно это огромный риск…

— Она это! — нарушил повисшую тишину призрак, медленно подплывая ближе и заглядывая мне в глаза. — Она! Душой своей клянусь!

— Джогли, ты в этом уверен? Я рискую своей шеей, и если ты ошибаешься…

— Она! Она меня убила! Уверен я! Росгард, не оставь нас в беде! Если отступишься, то и Алишане конец придет! Там и сын в петлю полезет или еще хуже — в руки Фелагеи попадет! Ладно я, уже пожил свое и хватит, но они ведь дети еще совсем! Вступись!

— Вступись… — пробурчал я. — Легко сказать.

— Я ж от могилки никуда! Кто знает, когда сюда ночью кто наведается, а днем я из-под земли не встану… Да еще оберег этот клятый бегает туда-сюда, визжит скотина непотребно! Пару дней назад пробежал он мимо могилы моей, так меня ажно перекорежило… ежели он рядом окажется, то даже ночью из земли носа не высуну!

— Оберег? — машинально переспросил я. — Это который единоглаз?

— Ага, он самый. Бегает где ни попадя! И цветочки с могилки моей подожрал!

— Ну, он свое уже отбегал, — тихо пробубнил я себе под нос.

— Чего ты там бормочешь?

— Берусь за это дело, говорю, — со вздохом ответил я. — Но не задаром.

— И что потребуешь? Теперь я в твоих руках, — сник призрак. — Я ведь небогат… есть у меня во дворе небольшой тайник на черный день. Пара серебряных монет да три десятка медных. Под крыльцом дома схоронены. Хватит такой награды?

— Награду я потребую, но не деньгами, — качнул я головой. — Мне нужна информация.

— Ась?

— Сведения мне нужны, старый Джогли, — переиначил я фразу. — Расскажи мне все, что знаешь о Серебряной легенде и Гриме Безутешном. И на этом мы будем в расчете.

— Хм… — изрек призрак и замолк на долгие несколько минут, возведя глаза к ночному небу и задумчиво шевеля губами.

А я все это время дрожал от нетерпения, с трудом сдерживая себя от попытки поторопить старца.

— Серебряная легенда, говоришь…

— Да!

— И Грим Безутешный?

— Да-да!

— В первый раз слышу, — развел руками Джогли и с недоумением воззрился на меня. — Кто такие будут?

— Что?!

— Ты, видно, малость оглох? — раздраженно буркнул призрак. — В первый раз слышу! Слушай, может, не будешь мудрить и просто возьмешь заначку под крыльцом? А? А то придумываешь непонятно что…

— Да быть этого не может! — взорвался я, одним прыжком подскочив к призраку и безуспешно попытавшись ухватить его за грудки. — Ведь ты старый рыбак Джогли! Именно тот, к которому меня послала провидица Снесса!

— Ошиблась, значит! — рявкнул в ответ Джогли. — Рыбак я, имя мое, но не про каких Гримов никогда не слыхал! Ох ты ж…

— Что значит это «ох ты ж»?

— Теперича ты помогать откажешься, да? — грустно поинтересовался резко сдувшийся призрак. — Мои жалкие гроши тебя не интересуют, сведений у меня нет… Значит, пусть мой дурень и Алишанка с дитем в животе погибают смертью лютою?

— Да это тут при чем, — огорченно махнул я рукой. — Помогу им, обличу отравительницу. Но черт меня подери… как же все хреново сложилось…

— Поможешь? — обрадовался Джогли, вновь воспаряя над могилой. — Вот это дело! Настоящий ты мужик, Рос!

— Какой-то ты больно разговорчивый, дедуля, — вяло ответил я. — Для призрака бестелесного-то… Прямо как живой.

— А что хоть за легенда такая? И кто такой Грим? И чего он такой безутешный?

— Воин один легендарный. А Серебряная легенда — это его доспехи. Однажды он отрекся от своей силы и сбросил все доспехи с вершины утеса Рока в реку Элирну. Как-то так, в общем… Да какая теперь разница, если ты ничего не знаешь! Чего попусту языком молоть… Ладно, пойду я потихоньку, — устало выдохнул я. — Твои плошки с Последним Светом разжечь?

— Ты погоди! — внезапно пробурчал сильно задумавшийся призрак и поманил меня сотканным из тумана пальцем. — Серебряные доспехи? Река Элирна, говоришь? И утес Рока?

— Да-а-а, — тихо протянул я, предельно медленно опускаясь на траву. — Именно так. Неужто вспомнил что…

— Несмотря на свои годы, я на память никогда не жаловался, — рыкнул зловредный дедок. — Раз сказал, что ничегошеньки не знаю о Гриме, то значит так и есть! Нет, сейчас иногда память ослабевает, конечно… но…

— Но?

— Но однажды, много лет тому назад, когда я еще ого-го какой был и все девки мои были…

Затаив дыхание я молчал, не сводя глаза с ударившегося в воспоминания Джогли, многозначительно закатывающего глаза под лоб и сладострастно причмокивающего.

— В общем, небольшой артелью рыбачили мы тогда на реке Элирне. Невод такой большой был, что в четыре лодчонки едва с ним управлялись, а течение там быстрое, вода мутная… да и затонувших коряг на дне полно… Но улов того стоил! За один месяц кошелек серебром да медью набил! Да и дружки мои неплохо заработали! Мир праху их, давно уж все померли… Но речь не о том! Слушай, Рос! Как-то раз, уже под самый вечер, вытащили мы невод на берег, а в нем помимо рыбы как всегда мусора всякого полно. А в самом нижнем краю сети, что вечно по дну черпает, нашли мы три странные штуковины, облепленные грязью. Смекаешь?

— Неужели это были…

— Точно! Очистили мы их от грязи, в водице речной прополоскали хорошенько и онемели в одночасье — серебро! Да серебро непростое! С узорами всяческими, с буковками непонятными. На доспехи эти штуковины были мало похожи, тут уж ты не обессудь.

— А на что были похожи? На что?

Поскребя пальцами макушку, призрак начал перечислять:

— Браслет широкий, пояс серебряный и какая-то непонятная и шибко изогнутая штуковина с ремешками. Такой вот улов принес нам невод в тот вечер. Про них ли ты говорил?

— Про них! — убежденно ответил я, шагнув к привидению и на ходу задирая рукав рубахи. — Взгляни, Джогли, браслет был вот таким?

Внимательно изучив мое предплечье, призрак уверенно кивнул:

— Точь-в-точь похожи. И узоры такие же. Ишь ты… значит-таки не ошиблась та провидица… видать, сильный дар у нее.

— Уважаемый Джогли, а что вы сделали с тем уловом?

— А продали, — буднично ответил старик. — В той же деревеньке где и обретались. Есть там один торговец, Кумован его величать, вот ему и продали. Он как товар увидал, так сразу и прибрал его к рукам, а нам восемь полновесных золотых отвалил, под две монеты на брата. Так вот я в одночасье богатеем стал. А что потом с теми вещами сталось, того уж не знаю, прости. Придется тебе самому к Кумовану в гости наведаться да расспросить его хорошенько. Отсюда это не так уж и далече. Прибрежная деревушка у самой Элирны, называется Селень, там торговец и живет.