Валлийская колдунья (Где обитает магия,Цветок страсти) - Бекнел Рексанна. Страница 16
— Ты в самом деле колдунья, — пробормотал Фицуэрин одновременно удивленно и насмешливо. — Совсем меня приворожила.
Она приворожила его? Невозможно поверить — ведь она сама лишилась способности говорить, шевелиться и, как казалось, даже думать. Она смотрела не отрываясь в его бездонные карие глаза, очарованная крошечными золотыми искорками, придавшими им теплоту, воспламененная тем, что только что произошло. Даже в самых невероятных мечтах она никогда, ни разу, не представляла, что мужчина способен оказать на нее такое воздействие. Да к тому же англичанин!
За свою жизнь она не раз готовила приворотные зелья для томящихся от любви девушек и хорошо знала, как действует на человека физическое влечение. Девушки вздыхали и хихикали, рассказывая шепотом о том, что они испытывают к своим возлюбленным, как по всему телу расходится тепло и. трепет и кажется, что вот-вот умрешь, если он не обратит на тебя внимания. Уинн даже случалось делать девушкам амулеты, чтобы обольстить Дрюса — дорогого, надежного старину Дрюса. Если бы он только знал, сколько девушек о нем вздыхают, — а может быть, уже и знает.
Но сама Уинн никогда не испытывала ничего подобного. Ни к одному человеку. Даже сейчас она не была уверена, что все так просто. Он наверняка обладает какой-то силой. Только так! Это единственное объяснение. Иначе, когда он приблизил к ней лицо во второй раз, она вырвалась бы из его объятий. И предотвратила бы поцелуй. Только она ничего не сделала. Когда его губы коснулись ее губ, она так же, как и в первый раз, была околдована их теплотой и соблазнительностью. Но теперь она знала, что последует дальше, и ее охватил огненный трепет ожидания.
Однако Уинн пришлось разочароваться, потому что англичанин отстранился, даже как следует не поцеловав ее. Правда, сначала он почти неистово раздвинул ей губы языком и только потом отпрянул.
— Колдунья, — повторил он, тряхнув головой, словно для того, чтобы прийти в себя. — Если ты задумала сбить меня с пути, Уинн, предупреждаю, ничего у тебя не выйдет.
— Что? Сбить с пути? — В первую секунду она даже не поняла, о чем шла речь. Потом оттолкнула его от себя. Отделавшись от магии его прикосновения, она лихорадочно собиралась с мыслями. Значит, он опасался, что она сбивает его с пути этим поцелуем? Неужели он испытывал то же самое, что и она, когда они целовались? Уинн настороженно взглянула на него и увидела, как учащенно он дышит и как ярко блестят его глаза. Она не ошиблась — его выдавала предательская выпуклость у него между ног, — и хотя обрадовалась, что догадка ее верна, не могла не обратить внимания на очень странную и тревожащую дрожь, которая при этом пробежала по ее спине. Да, она действительно оказывает на него воздействие, но с таким же успехом он воздействует на нее. А вдруг могущество двух колдунов возрастает оттого, что они вместе?
Она не могла дать ответ. Да и не хотела его знать. А кроме того, напомнила себе Уинн, он самый злейший ее враг, и она всегда должна относиться к нему как к врагу.
Она заставила себя вздернуть подбородок, надеясь, что так у нее будет более уверенный вид.
— Вы ничего не выиграете, задержавшись здесь. Даже наоборот, очень много потеряете, потому что я никогда — слышите, никогда! — не отдам ни одного из моих детей. И я буду сражаться с вами насмерть, если это потребуется.
Вместо того чтобы ответить на ее гнев таким же гневом, англичанин вздохнул и обеими руками провел по своим черным волосам.
— Я действую лишь в интересах ребенка. Как только ты придешь в себя после первого потрясения, то сама поймешь. Ребенка ждет настоящее королевство — если это мальчик. Он не простит тебе, когда узнает, чего ты его лишила.
Уинн не обратила внимания на его последнюю фразу, неприятно напомнившую ей предупреждение Гуинедд. Она просто переключилась на другое.
— Если это мальчик. Если! Если от вашего лорда родилась девочка, тогда она ему просто не нужна. Что же это за отец?
У Фицуэрина хватило такта сделать вид, что он пришел в легкое замешательство.
— У него уже есть четыре дочери. Я уверен, что он все равно примет ребенка, даже если этим окажется девочка. Он будет о ней заботиться…
— Но она ему даже не нужна, — оборвала его Уинн. — Если это девочка, она ему не нужна. Вы сами знаете, что это правда.
Наступила короткая напряженная пауза, в течение которой они пристально смотрели друг на друга.
— Который ребенок его? — наконец спросил он. — Не вздумай лгать мне, потому что я все равно узнаю правду. Который ребенок его?
Уинн злобно сверкнула глазами, затем горько рассмеялась.
— Я на самом деле не знаю. Думаю, скорее всего даже их матери не знали. Англичане были очень неразборчивы, разбрасывая свое гнусное семя. Им подходила любая. Сморщенная старуха. Цветущая девушка. Даже беременные женщины! — выкрикнула она.
Он принял вызов с непроницаемым каменным лицом.
— Должен же быть какой-то способ, чтобы установить, кто их родители. Может быть, из их матерей кого-то звали Ангелина? Где их матери?
Их матери. При мысли о матерях ее детей девушка горестно застыла, покончив с остатками воспоминаний об их кратком неистовом объятии.
— Они мертвы. По крайней мере трое. И ни одну из них не звали Ангелина.
— Ангелина — это не настоящее имя. Просто он так ее называл.
— Вы хотите сказать, что он даже не знал, как ее зовут на самом деле? — Она презрительно сощурилась. — Ладно. Я расскажу вам об этих женщинах, которых англичане изнасиловали и бросили. Что ж, начну с Артура. У его матери были другие дети, и она переносила беременность довольно хорошо, по крайней мере мы так думали. Но потом она попыталась избавиться от плода — используя острый прут. Она чуть не умерла, но Бог решил сохранить ей жизнь, хотя бы до рождения ребенка. Она умерла от родового кровотечения. Естественно, ее муж не захотел оставить у себя английского бастарда, который стоил его жене жизни и сделал сиротами его детей. Вот так Артур оказался у меня.
— Затем Бронуэн, — продолжала она так, словно каждое слово наносило ей свежую рану. — Ее мать сама была еще совсем ребенком. Она была такая маленькая, что чуть не умерла при родах. Если бы младенец не родился таким крошечным… — Уинн замолчала, с трудом комок в горле. — Родители сказали ей, что младенец родился мертвым. Бронуэн они передали мне.
— Рис и Мэдок появились у меня позже. Их мать оставила младенцев у себя. Ее нареченный супруг женился на ней, несмотря на запятнанную честь. На ее запятнанную честь! — повторила Уинн с яростью.
Потом глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вымученно скривила рот в ироничной улыбке.
— Она умерла годом позже, пытаясь подарить мужу их собственное дитя. После этого он не захотел оставить в своем доме близнецов. Поэтому они тоже перешли ко мне.
Пусть только он теперь посмеет сказать хоть слово о правах английского лорда на покинутого им незаконнорожденного отпрыска.
— Но почему они все оказались у тебя? — наконец спросил Фицуэрин. — И какова история Изольды?
Уинн подавила дрожь и прикрыла глаза, вспоминая ужасный миг зачатия Изольды. Истеричный вопль сестры. Грубый мужской смех. Спустя какое-то время, длившееся бесконечно долго, крики Марадедд перешли в беспомощные стоны. Мужской смех превратился в животное хрюканье.
Уинн слышала все это, спрятавшись за свиной кормушкой. Она подавляла собственный крик, кусая себя за руку. Но ей никогда не забыть того ужасного дня.
Всхлипнув, она заставила себя поднять на него глаза.
— Изольда моя племянница, дочь моей единственной сестры. Но она могла бы оказаться и моей собственной дочерью. Сестра спрятала меня. Отдала себя в жертву… английскому подонку, который намеревался овладеть мной… — Голос ее дрогнул, и Уинн неловко отвернулась от его пристального взгляда.
Она не хотела расплакаться в его присутствии. Этого никак нельзя было себе позволить. Но даже ее безграничный гнев не мог заглушить пронзительную боль воспоминаний.