Любовник из фантазий - Кеньон Шеррилин. Страница 31

У Кира смелости всегда было больше, чем ума.

Когда все закончилось, они поили друг друга вином, празднуя победу, а поутру обоих представили к награде. Даже теперь из всех людей, кого он знал в Македонии, Юлиан больше всех прочих скучал по Киру. Кир был единственным, кто прикрывал его спину с мечом в руках.

– Мне его подарили.

Взгляд Бена наполнился благоговением и алчностью.

– Может, вы желаете его продать? Я хорошо заплачу.

– Ни за что, – сказал Юлиан не раздумывая. Слишком много крови он потерял в бою за Темополь.

Бен покачал головой:

– Жаль, что мне никто таких подарков не делает. Вы хоть знаете, сколько это стоит?

– Мой вес в золоте.

Бен рассмеялся и ударил ладонью по столу Селены:

– Отлично! Насколько я помню, это размер выкупа за пленных полководцев, не так ли?

– Да, выкуп за тех, кто не сумел умереть в бою.

В глазах Бена блеснуло уважение.

– У вас есть предположения по поводу того, кому мог принадлежать этот перстень?

– Юлиану Македонскому, – уверенно ответила Селена. – Слышали о таком?

Бен от удивления открыл рот:

– Серьезно? А вы-то сами знаете, кто это?

Лицо Селены приобрело странное выражение, но Бен этого не заметил.

– О нем говорили, что он станет вторым Александром Великим. Юлиан был сыном полководца Диоклия Спартанского, известного так же как Диоклий-мясник. По сравнению с ним маркиз Де Сад просто Роналд Макдоналд. [8] Если верить легенде, Юлиан родился от союза Диоклия и Афродиты после того, как Диоклий спас один из ее храмов от разорения. Впрочем, современные историки считают, что его матерью скорее всего была одна из жриц Афродиты.

– Неужели? – не удержалась Грейс.

Юлиан пожал плечами:

– Кому какое дело, кто такой этот Юлиан Македонский – он умер давным-давно, и не надо тревожить его память.

Но Бен не обратил на эти слова никакого внимания:

– Римлянам Юлиан был известен как августейший Юлиан Пунитор… – Он посмотрел на Грейс и добавил, видимо, специально для нее: – Юлиан Каратель. Он и Кир Трасейский устроили настоящую резню по всему Средиземноморью во время четвертой македонской войны с римлянами. Юлиан ненавидел Рим и мечтал разрушить его. Они с Киром поставили Рим на колени.

– И вы знаете, что случилось с Киром Трасейским?

Бен кивнул.

– Бесславный конец. Римляне поймали его и казнили в году сто сорок седьмом до Рождества Христова.

Юлиан сжал челюсти.

– Это был, возможно, один из лучших воинов за всю историю Греции; он любил битву так, как никто другой из тех, кого я знал. Удивительно, что он дал себя поймать.

Бен безразлично пожал плечами.

– После исчезновения Юлиана Кир остался единственным достойным полководцем в Македонии, так что римляне охотились за ним по всему Средиземноморью.

– А что случилось с Юлианом? – спросила Грейс, которой было интересно, что думают по этому поводу ученые.

– Никто не знает. – Бен нахмурился. – Это одна из величайших загадок истории. Став легендарным полководцем, не потерпевшим ни одного поражения, он исчез без следа в возрасте тридцати двух лет. В последний раз его видели во время битвы яри Коньяре, когда он заставил Ливия сдать свои неприступные позиции. Это было одно из самых позорных поражений римлян за всю историю.

– Вряд ли это кому-то интересно, – проворчал Юлиан.

– Не знаю, не знаю. По некоторым источникам, после битвы Юлиан послал весть Сципиону Младшему, обещая, что следующим будет он. – Бен покачал головой. – Испугавшись, Сципион бросил дворец и бежал в Испанию, но Юлиан, не успев осуществить угрозу, исчез. Его семью нашли во дворце без признаков жизни. Вот здесь-то и начинается самое интересное. Некоторые македонские источники утверждают, что в бою с Ливием Юлиан был смертельно ранен и, из последних сил добравшись до дома, убил всю семью, чтобы никто из них не стал рабом. Зато римские историки считают, что Сципион послал наемных убийц, и те, напав на семью Юлиана среди ночи, убили всех, причем тело Юлиана разрубили на куски и спрятали.

Услышав столь нелепую версию, Юлиан поморщился:

– Сципион был трусом, у него духу бы не хватило напасть…

– Кстати, – вставила Грейс, опасаясь, что Юлиан наговорит лишнего, – отличная сегодня погода.

– Сципион не трус, – возразил Бен. – Никто не может отрицать его успехи в Испании.

Лицо Юлиана потемнело от ненависти, но Бен, похоже, этого не заметил.

– Молодой человек, перстень, который вы носите, абсолютно бесценен. Мне бы очень хотелось знать его историю, и я готов отдать многое за то, чтобы узнать, что же стало с его истинным хозяином.

Грейс бросила на Селену встревоженный взгляд, однако Юлиан сохранял невозмутимость.

– Юлиан Македонский навлек на себя немилость богов и был наказан за свое высокомерие.

– Это ваша версия, я полагаю, – Бен взглянул на часы. – Черт, мне пора. – Он встал и протянул Юлиану руку. – Нас так и не представили должным образом. Бен Льюис.

– Юлиан, – просто ответил его новый знакомый и пожал протянутую руку.

Бен рассмеялся:

– Вы это серьезно?

– Возможно, меня назвали в честь этого вашего полководца.

– Или ваш отец, как и мой, любил все греческое.

Бен оглянулся на Селену.

– Приведите его как-нибудь на наше заседание Сократовского клуба. Нечасто мне удается встретить человека, который разбирался бы в греческой истории почти так же хорошо, как я. – Он снова повернулся к Юлиану: – Рад был знакомству.

– Ну, – Селена с облегчением вздохнула, когда Бен растворился в толпе, – ты, мой друг, совершил невозможное. Ты только что произвел впечатление на одного из самых уважаемых в стране ученых историков, занимающихся Древней Грецией.

Юлиан равнодушно пожал плечами.

– Лейни, как ты считаешь, сможет Юлиан преподавать историю, когда проклятие спадет? Я уже думала над этим…

– И напрасно, – прервал ее Юлиан.

– Но тебе ведь понадобится работа…

– Нет. Я все равно не останусь здесь.

Грейс стадо не по себе.

– То есть как?

Юлиан отвел взгляд.

– Афина предложила мне вернуться домой. Когда проклятие спадет, я отправлюсь в Македонию.

Грейс задыхалась, ей не хватало воздуха.

– Что ж, ясно. – Ей показалось, что она вот-вот умрет. – Ты просто воспользуешься моим телом и уйдешь. Ладно, по крайней мере, не придется вызывать Селену, чтобы она отвезла меня домой.

Юлиан вздрогнул, словно его ударили.

– Чего ты хочешь от меня? Разве я нужен тебе здесь?

Грейс не знала, что ответить. Она хотела, чтобы он остался, и не думала об остальном. Но умолять его она не собиралась.

– Знаешь, я тоже не хочу, чтобы ты оставался. И вообще, почему бы тебе не пожить у Селены несколько дней? – Грейс оглянулась на подругу. – Ты ведь не против?

Селена тут же принялась делать предостерегающие знаки, но Грейс уже было все равно. Юлиан вздохнул:

– Перестань, Грейс…

– Не прикасайся ко мне. – Она оттолкнула его руку. – Меня от тебя тошнит.

– Боже, Грейс! – воскликнула Селена. – Поверить не могу…

– Да нет, все в порядке, – холодно сказал Юлиан. – Она хотя бы не плюнула мне в лицо, и на том спасибо.

Грейс видела по его глазам, что сделала ему больно. Но ведь и он сделал ей больно. Ужасно больно.

– Ладно, увидимся, – бросила она Селене и, повернувшись, быстро пошла в сторону улицы.

Селена глубоко вздохнула, глядя, как Юлиан смотрит Грейс вслед. Его тело было напряжено, и на щеке она почувствовала нервный тик.

– Удар – и гол. Прямое попадание в сердце.

Юлиан окинул ее хмурым взглядом:

– Открой мне, оракул, что я сказал не так?

– Не знаю. – Селена задумчиво перетасовала колоду карт. Она явно не собиралась помогать Юлиану, и он, сев на стул, устало потер глаза. Боже, он вовсе не хотел обидеть Грейс! Не хотел, и тем не менее…

Похоже, мойрам сегодня было скучно на Олимпе, и они снова всласть поиздевались над ним.