Университет Вредной Магии (СИ) - Ветрова Ника. Страница 50

     - За козлами? - восторженно спросила Кларисса.

     - Козлов и тут полно, - отрезала ведьма. - А мы за шерстью.

     Портал возник черным вихрем и всосал нас прежде, чем успели пискнуть, а вот после... После было весело. Мы полетали по горам, собирая шерсть диких козлов. Рогатых, но очень милых, а главное, настолько ловких, что забирались на самые вершины гор, туда, куда тролль не сунется даже. Мы так карабкаться не умели, да что говорить - мы даже с метлами умудрились себе синяков наставить. Потом вторым порталом Эльвира Жутковна перенесла нас в тропики, угадайте, зачем? Нет, поначалу мы все ответственно собирали перья, пока в Райсину ногу не вцепилась какая-то маленькая злобная змейка, Клариссу не укусил малярийный комар, у меня на руке не обнаружилась злобная жуткая пиявка, а Светлана не загремела в паутину к громадному арахниду-звероеду, который был не прочь закусить и ведьмами.

    Светку бросились спасать все, но дело в том, что в тропиках законы суровы и арахниды выживают по принципу "один за всех и все за одного". От эпической битвы спасло нас только вмешательство Эльвиры Жутковны, которая, пока мы выполняли ее приказ "собирать перья", сама слетала в ближайшую пещеру за "лучшей маской для лица на свете", оказавшейся какой-то непонятной субстанцией грязного белого цвета с вкраплениями странными и жутко вонявшей до кучи. Мы так поняли, что это было дерьмо, но ведьма важно поправила "гуано". Не суть - главное, что нас спасли. Но обратно в УВМ не вернули, потому как... ну, палево сплошное - появляться в университете обмотанными паутиной арахнидов-звероедов-ведьмолюбителей. И Эльвира Жутковна это понимала, а потому портал выкинул нас в заливе Срединного моря прямо на берег рядом с сонно набегающими на песок волнами и колонией русалок.

    Не могу сказать, что нас такое соседство обрадовало. Я про русалок. А все дело в том, что русалки - они... они... ну, в общем, если ведьмы уверены, что гораздо круче фей, то насчет русалок мы мирно помалкиваем в метлу, ибо русалки... это русалки. Вот и сейчас, стоило нам появиться, как томные красотки соскользнули с морских камней, встряхнув золотыми, рыжими, черными волосами, в которых, как бриллианты, блестели капельки воды, после чего бедропокачивательной походкой вышли на берег, прошли чуть далее грязных, и потому униженных, нас, и улеглись на песок - типа, загорать. А на самом деле откровенно глумились над нами, демонстрируя превосходство форм, причесок и вообще всего!

    В общем, ничего удивительного, что мы сникли и раздевались с самым скорбным видом, стараясь вообще русалок не замечать. Но, как оказалось, взрослые ведьмы круче даже русалок!

    - И чего нахохлились? - устраиваясь на камне и вытягивая длинные ноги в полосатых чулках, вопросила Эльвира Жутковна. - Подумаешь - формы у них. Толку от этих форм, если мозгов нет: у русалок редкие отношения больше двух месяцев длятся.

    Мы все застыли, восторженно глядя на взрослую мудрую ведьму.

    - А у нас? - с придыханием спросила Кларисса.

    - А у нас... - Эльвира Жутковна усмехнулась, - у нас, девчонки, приворотные зелья качественные, так чтобы любовь с первой ложки и до гроба... Не нашего, естественно.

    Стоим в шоке.

    У русалок тоже шок, а еще им обидно: триумф-то обломали, и потому одна из красоток громко так:

    - Подумаешь - зелье! Ваше зелье сначала свари, опосля в мужика влей. А нам одной песенки хватает, дабы сердце мужицкое привлечь, да...

    - Да двух месяцев не пройдет, как пой, не пой, а мужик сваливает, - резюмировала наша преподавательница.

    Половина русалок разгневанно вскочила. Некоторые сиганули в воду, отрастили хвосты обратно, отчего вода вокруг них вспенилась, и умчались в морские глубины переживать позор своего поражения. А мы все враз и очень сильно Эльвиру Жутковну зауважали.

    - А знаешь что, Элька, - одна из русалок - такая, с самыми пышными формами - вдруг вскочила, руки в бока уперла, гривой огненных волос тряхнула, - я тебя, почитай, лет пятьдесят знаю, но, что-то, ни одного мужика рядом не видела! Чай, сбегают через минуту?

    - Нет, - ведьма посмотрела на солнце, прищурившись, и добавила, - я, может, и ведьма, да любви настоящей хочу, без зельий, песен да чар. В моем возрасте чистоту ценишь, Вилья, а мужиков как прически менять - это не по мне.

    Русалка вспыхнула, головой тряхнула, и волосы ее вмиг серебристо-лунными стали, и она явно еще что-то хотела сказать, но тут наша ведьма лениво так:

    - Эльф тоже сбежал, да?

    И русалка, ничего не ответив, фыркнула и умчалась в море. Бег "от бедра" впечатлил однозначно, но мы вообще после всего дышать боялись.

    - Чего застыли? - беззлобно спросила Эльвира Жутковна. - Поторапливайтесь, а то на обед не успеете.

    И мы торопливо начали сдирать и смывать паутину, опосля разделись, оставив вещи сушиться на солнце, и с визгом умчались купаться. День был жарким, вода теплой и чистой, чья-то рука, властно опустившаяся на мое плечо, холодной и огромной....

    Рука? На моем плече?!

    Медленно, очень медленно я повернулась и узрела огромные сине-зеленые глаза, белые волосы до плеч, белую бороду, белые, сверкнувшие в улыбке зубы...

    - Уй-й-й-й-й-й! - раздался чей-то визг.

    - Не визжи, - поморщившись, попросил морской царь.

    - А-а-а-а! - заорала я.

    - Не ори, - русал тяжело вздохнул всей своей могучей грудью.

    - Т-т-т-твою мать, - выдохнула я, завороженная размерами мускулов.

    - И не ругайся, - пристыдил меня морской царь.

    И тут до меня дошло, что мужик...ну, в смысле, русал, он ведь рядом совсем, а мы купались-то не особо одетые... в одном белье, ибо мужиков вокруг не наблюдалося, а русалы - они к ведьмам не подплывают, ибо опасаются. И тут над словно притихшими волнами послышался ленивый голос нашей преподавательницы:

    - Какие-то проблемы, Стася?

    Царь морской бросил недовольный взгляд на ведьму, затем вновь с улыбкой посмотрел на меня. И вот чего он улыбается, а? Вот стоит же и улыбается... Здоровый такой. Мне вода по плечи, ему по середину тела. И борода у него до груди. И улыбается. Уж и ведьмочки плескаться перестали, замерли, глядят с интересом. А царь морской вдруг шире улыбнулся и молвит:

    - За сердце твое доброе, за дело хорошее, за тепло душевное проси у меня, Станислава Григорьева, чего хочешь!

     Смущенно смотрю в воду. Мимо проплыла рыбка... у морского царя от талии и ниже хвост рыбий, кстати, так что, кроме той самой рыбки, поболее и не видать ничего... И самое главное: этого я приворотным зельем-то не поила, значит, за другое доброе дело расплата настала. Понять бы еще, за какое.

     - Так, - задумчиво проговорила я, - русалки сами виноваты, и вообще я их, между прочим, не трогала.

     И взгляд на царя морского из-под ресниц быстрый такой, чтобы значит, по его реакции понять, в тему или не в тему. Но русал нахмурился и вопросил басом:

     - Русалки?

     Значит, не оно.

     - В ваших водах не рыбачила, - начала отмазываться я...

     - Теплее, - вдруг улыбнулся морской царь.

     - Эм, чего? - не поняла совершенно.

     - С рыбами связано, - подсказал он.

     Стайка серебристых мальков проплыла мимо. Проследив за ними взглядом, я задумчиво повторила:

     - Не рыбачила, правда.

     Издав тяжелый вздох, морской царь протянул руку, коснулся кончиком трезубца воды, и острие зажглось золотым сиянием. Сияние нарастало, нарастало, нарастало... и вдруг отделилось от трезубца, махнуло хвостиком и поплыло ко мне золотой рыбкой. Самой настоящей взрослой золотой рыбкой! И эта золотая рыбка подплыла ко мне, поднялась на волне, умильно заглянула в глазки и вопросила:

     - Чего тебе, старче... э-э... тьфу! Здорова, спасительница!

     У рыбки был бас. Нехилый такой: грудной, как у мужика-извозчика, курившего десять трубок в день и не гнушавшегося горилкой с ранней зорьки.