Смерть Несущая - Александрова Марина. Страница 24

Оказалось, девочка подсознательно чувствует себя оскорбленной и никак не может простить этого эльфу. Подобное заявление слегка озадачило эльфа, ведь такого рода злопамятность нечасто встречается у людей, да и нелюди редко бывают настолько мелочны, чтобы на протяжении многих лет помнить мелкие обиды, хотя и не все. Гномы, например, весьма злопамятные создания. На это дэйург многозначительно фыркнул и сказал, что если Мара и гном, то уж точно с дефектом. Такой дылдой для гномихи быть просто неприлично. А Лиамиэль понял, что это существо знает куда больше, чем говорит. Но думать над тем, к какой из рас принадлежит девушка, пока было рано. Все особенности проявятся лишь по достижении половозрелости. А пока он будет рядом и постарается помочь, насколько это возможно.

Шло время, и проницательный эльф замечал все физические и моральные изменения своих подопечных. Ким из угловатого подростка превращался в весьма интересного молодого человека. Он заметно возмужал, поменялось и его отношение к сестре. Если раньше парень относился к ней как к сорванцу, то теперь он все больше старался позаботиться о ней. Иногда, во время тренировок Мары с эльфом глаза Кима злобно сверкали в сторону Лиама, как бы предупреждая: «Позволишь себе что-нибудь лишнее – и ты не жилец, приятель». В таких случаях эльф просто посылал Киму успокаивающий импульс, и парень приходил в себя.

Мара же превращалась в настоящую красавицу, даже на предвзятый вкус Лиама. Все, начиная с ее кожи и заканчивая кончиками волос, было совершенным, ее тело становилось нечеловечески изящным и точеным. И когда Лиамиэль брал в руки меч и начинал тренировку с девушкой, то периодически ловил себя на мысли, что не сражается с ней, а рассматривает ее, любуясь тем, как она движется, как ее волосы, словно белое пламя, летят вслед за ней, как гибко и сильно ее тело. Глаза Мары в такие моменты наполнялись серебряными искрами, заточенными в темный ободок радужки. На бледных щеках проступал светло-розовый румянец, а губы, наоборот, становились алыми, будто кровь. Но стоило эльфу поймать себя на подобных сравнениях, как он начинал выкладываться по полной, и девушка в скором времени теряла свое оружие.

Молодой эльф (да-да именно молодой, если перевести на человеческий возраст, то Лиаму было всего двадцать с небольшим лет. Эта раса, как и большинство бессмертных, не только долго жила, но и медленно взрослела. Когда Орэн встретил Лиама, тот выглядел, как пятнадцатилетний пацан и чувствовал себя так же, хотя в летах превосходил мага уже тогда) гнал от себя подобные мысли, считая их лишними и несвоевременными.

Со стороны могло показаться, что эльфы – весьма меланхоличные и апатичные существа, но то была лишь видимость. Эта раса не была порывистой и скоропалительной в решениях, а ценила истинные чувства, стараясь не размениваться на то, что уже завтра потеряет всякое значение.

Этим утром старый маг отправился в Эдэльвайс, прихватив с собой Кима. Пора было оговорить подробности поступления ребят в Межрасовую академию магии. Несмотря на всю экономическую отсталость человеческих земель, именно это место было выбрано для основания академии как нейтральная территория, где представители различных рас могли не только обучаться магии, но и узнавать друг друга непредвзято. Будущие правители, высшая знать и просто магически одаренная молодежь стекались в этот человеческий город со всех концов света. Некоторые проходили обучение здесь не по одному разу, и это считалось нормальным. Учиться можно было по различным направлениям, не только магическим. Так, например, оборотни в совершенстве владели своей магией с рождения и отправлялись в данное учебное заведение не столько учиться управлять своими силами, сколько овладевать тонкостями дипломатии и международного права. Направлений существовало множество, а цель для высших рас была одна – это общение и заведение полезных знакомств, а также усовершенствование уже имеющихся навыков.

Что касается расы людей, то представители высшего сословия свободно могли учиться в Межрасовой академии магии. Но из-за некоторых шагов, предпринятых в прошлом, среди человеческого дворянства уже давным-давно не рождались сильные маги. Из сильных людских магов остались лишь такие, как Орэн и еще несколько десятков столь же «древних» ребят.

И вот теперь появляются никому не известные двойняшки, племянники Проклятого мага… Как на это отреагируют в академии, Лиам боялся даже представить. Отношение к Орэну у эльфа за этот год не поменялось, как уже говорилось, эта раса не любила быстрых решений, но вот его ученикам эльф, несмотря ни на что, симпатизировал. И ему очень хотелось, чтобы Мара, то есть двойняшки поступили учиться. Да он и сам решил пройти обучение вместе с ними. Это решение возникло в его голове в считаные секунды и показалось самым естественным, что может быть.

Проснувшись на рассвете, как раз после отъезда мага и его ученика, Лиамиэль решил воспользоваться свободным утром и отправиться в парк, так напоминающий ему родной лес. Лиам, как и все его сородичи, имел особую связь с природой. Иногда казалось, что его дыхание – это дыхание всего живого вокруг, он чувствовал течение жизни, что заключалась в каждом дереве, травинке, цветке… Люди не понимали, что их окружает целая вселенная, ему же такое осознание было доступно, и это делало каждый день неповторимым.

Так, растворяясь в собственных ощущениях, эльф добрался до пруда. Аккуратно сложив свои вещи в стопку, Лиам разбежался и рыбкой ушел под воду. Сколько времени он провел под водой, эльф не мог сказать. Стараясь отстраниться от всего окружающего, он замедлял биение своего сердца, все больше погружаясь в себя, очищая разум и сознание. Его медовые волосы развевались в потоках воды, а безупречное тело, словно вышедшее из-под руки талантливейшего скульптора, замерло в позе лотоса на дне озера. Воздух был не нужен, он дышал жизнью вокруг, впитывая в себя ощущения мира.

Так было, пока к ощущению всеобщей гармонии не добавилось что-то еще, чуждое… и такое родное. Лиам разомкнул веки, оттолкнулся от дна ногами и с невероятной скоростью устремился вверх. Вынырнув на поверхность, он оказался в каких-то миллиметрах от нее…

Мара замерла с широко распахнутыми глазами, ее белоснежные волосы, намокнув, облепляли шею и небольшую грудь. Губы ее едва приоткрылись, и на них потерялся удивленный вскрик. Лиам смотрел на нее, не находя в себе сил, чтобы отвести взгляд. Ее хрупкие плечи подрагивали. Сам не понимая, что делает, эльф поднял руку и ласково провел большим пальцем по щеке девушки. От этого Мара вновь вздрогнула и сама неосознанно наклонилась навстречу Лиаму. Их губы соприкоснулись, мужчина почувствовал, как к его груди прикасаются ее твердые соски, и от этого застонал.

То, что испытывал в этот момент Лиам, было бы сравнимо с падением древней цивилизации. Невозмутимый, вечно рассудительный эльф терял контроль, понимал, что это неправильно, и от этого приходил в еще больший восторг. Должно быть, подобное чувствуют люди, хотя нет, у людей все слишком дешево, а его эмоции сейчас были бесценны. На протяжении всех веков, которые для эльфа были такими же, как годы для людей, Лиам не испытывал такого пожара внутри. Ее мягкие теплые губы, так неумело двигающиеся вместе с его, рождали в душе даже не страсть, а что-то большее… Для него новое и непонятное. Руки девушки осторожно накрыли его плечи, а Лиам жестко притянул ее за талию к себе. Ту жажду, что была в нем столько лет и которую не могла удовлетворить даже самая искусная любовница в мире, обуздала эта девочка просто тем, что обняла его сейчас.

Но все же за плечами эльфа были не только годы, но и осознание собственной ответственности. Кто бы знал, каких трудов ему стоило сейчас сделать вдох и отстраниться от Мары. Девушка, тяжело дыша, распахнула глаза, похоже, начиная осознавать то, что сейчас произошло. Щеки залило алой краской, и Мара попыталась вырваться из объятий эльфа.

– Нет, нет, – как можно спокойнее и ласковее заговорил Лиам. – Все хорошо, нам нечего стыдиться. Но сейчас рано для тебя… для нас, – тщательно подбирая слова, продолжал эльф. – Не бойся, хорошо?