Эти настоящие парни - Белаковский Олег Маркович. Страница 24

В те годы акт воли был настолько же расхож, насколько и не разработан. Особенно в его спортивном аспекте. Что лежит в основе волевого поступка? Каковы психологические аспекты воли? Какова их взаимосвязь и последовательность? Какова психологическая природа целеустремленности мужества как высшего проявления волевого поступка? Каковы основы и какова методология воспитания воли и характера?

Человек, хорошо знакомый и с армией и со спортом, Жаров прекрасно понимал, что от решения всех этих вопросов в значительной степени зависит успех работы инструкторов по спорту, тренеров, командиров, политработников. Мирное время не только не снимало с повестки дня остроту всех этих проблем, а, напротив, делало их еще более злободневными. Менялись условия, менялся характер армейской службы. С каждым годом она становилась сложнее и требовала от человека все больше физических и нервно-психологических сил. Мирное время с его благополучием и комфортом делало еще необходимее физическое и морально-нравственное воспитание молодого солдата.

Но прежде чем решать чисто методологические проб лемы армейского спорта, необходимо было установить, «что есть что?».

На этот вопрос мой коллега ответил в своей книге «Волевая подготовка спортсмена». Книга разошлась мгновенно. Проблемы, поднятые ею, были важны не только для подготовки спортсменов высокой квалификации. Косвенным образом они были связаны и с. проблематикой армейского спорта.

«Развитие только двигательных навыков, – писал Жаров, – развитие только физических качеств было бы бесцельным и утратило бы свою внутреннюю наполняемость, если бы не подразумевало под собой воспитание интеллектуальных и моральных основ воли». Согласитесь, момент для понимания природы мужества чрезвычайно важный.

Дома у Жарова прекрасная библиотека, и здесь мы не раз беседовали с ним о волнующих нас обоих проблемах.

– Вот послушайте, – говорит Жаров, снимая книгу с полки. – «Воля не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, – это деятельная сторона разума и морального чувства, управляющая движением во имя того или другого и вопреки даже чувству самоохранения». Это Сеченов. Написано свыше ста лет назад. Но как это верно сегодня!

Жаров, как и я, человек армейский. И я отлично понимаю, что он имеет в виду. Он имеет в виду нравственность мужественного поступка. Ту высокую мораль воли, которая проявляется в человеке в его борьбе даже с таким сильнейшим соперником, как инстинкт самосохранения. В борьбе во имя высокой цели.

– Обратите внимание, – продолжает Жаров, усаживаясь за стол и не выпуская из рук книжки. – «Деятельная сторона разума». Воля – как «деятельная сторона разума». Отсюда ее способность к преодолению даже природных инстинктов. Вот почему осознанность цели, ее мотив решающ в волевом акте.

Все это справедливо, но ведь бывает и так. Человек все прекрасно понимает, но вот совершить тот или иной поступок, требующий мужества, не хватает душевных сил. В чем причина? Где и почему происходит разрыв в цепи «сознание – поступок»? Почему не срабатывает контакт «мысль – действие»?

В своем воображении мы бесстрашно бросаемся в огонь и в воду. Мы обезоруживаем преступника и защищаем честь женщины, подвергая опасности собственную жизнь. Мы преодолеваем самые невероятные препятствия. Мысленно. Но это пока нам ничего не грозит. Однако… Мы слишком опутаны сетью инстинктов. Мы привязаны к жизни пуповиной, которая отнюдь не обрывается с нашим рождением. И страх оборвать эту связь преследует нас всю жизнь. И этот страх естествен. Ибо, как сказал еще Генрих Гейне, человек, которому уж никак не откажешь в мужестве, «ничто не страшно только дураку».

И тем не менее акт волевого поступка совершается. И человек закрывает собой огнедышащую амбразуру дота. И поднимает людей в атаку. И этот поступок не есть. следствие аффекта.

Так что же позволяет замкнуть эту цепь «сознание – . поступок»? Волевой характер. Именно в силу волевого характера, выраженного в прочных условно-рефлекторных связях, создающих привычку – эту «вторую натуру», – находит практическое выражение осознанный акт воли.

И тогда становится понятным, почему в армии уделяется такое внимание воспитанию сознательной дисциплины, идейному и нравственному воспитанию. Это все то, что в особых, экстремальных условиях, в условиях «двух минут чистого времени» должно будет индуцировать «импульс воли».

Каким образом воспитать этот волевой характер в условиях той же армейской жизни? Что взять в качестве точки опоры? На этот счет нет двух мнений.

Идейно-политическая и физическая подготовка воина. И спорт – один из «рычагов Архимеда», без которого понять всю сложность вопроса было бы просто невозможно.

Точкой опоры, по мнению Жарова, должно стать воспитание волевого характера через систему преодолеваемых трудностей. Именно систему. И спорт в этом отношении дает великолепную возможность для такого воспитания. Тем более его военно-прикладные виды.

– Очень важно, – говорит Константин Петрович Жаров, – чтобы армейская служба и армейский спорт превращали отдельные волевые качества в черты характера. Мы с вами знаем, как все это непросто. Но что поделаешь? Мы живем в такое время, когда ничто не дается легко и просто. Непросто стало и служить. Но вот о чем я часто думаю. Возвращаясь домой после службы в армии, ребята начинают по-иному ценить труд. По-иному ценить высокую стоимость каждого мирного дня, может быть, оттого и мирного, что так трудно приходится в армии…

Я вспомнил женщину, провожавшую в армию сына. «Господи, может быть, там из моего шалопая человека сделают…»

Если полковник Жаров – теоретик армейского спорта, правда, блестяще знающий и практику, то человек, с которым я. хотел бы сейчас познакомить читателя, практик с ног до головы. Впрочем, и он имеет свои научные труды.

Заслуженный мастер спорта СССР, в прошлом чемпион мира по классической борьбе, тренер армейских борцов, председатель совета ветеранов нашего клуба Александр Григорьевич Мазур – истинный цээсковец… Сама, так сказать, история ЦСКА.

Но, говоря о том, что Мазур истинный цээсковец, я имею в виду не биографию Александра Григорьевича, которая в такой же степени является биографией нашего клуба, в какой жизнь клуба складывается из страниц биографий таких, как Мазур.

Я имею в виду истинно цээсковский характер Александра Григорьевича.

Став чемпионом мира в 40 лет (спортивная судьба превратна, но не свидетельствует ли этот возраст о целеустремленности и воле?), Мазур приобрел в стране ту популярность и известность, какая еще лет двадцатьтридцать тому назад ложилась на могучие плечи борцов. Сенаторов, Коткас, Коберидзе, Гуревич, Картозия… Мазур из их числа.

Первые шаги в спорте были сделаны им и его товарищами, впоследствии известными борцами классического стиля Жалниным и Гориным, в школах того самого знаменитого Всевобуча, который положил начало систематической физподготовке бойцов и командиров Красной Армии, положил начало армейским спортклубам и в конце концов привел к созданию ЦСКА.

Борьба для Мазура, разумеется, лучший вид спорта вообще, а тем более для подготовки воина.

– Знаешь ли ты, например, о том, – спрашивает он меня, – что греки считали борьбу основным, понимаешь, основным средством сделать из человека воина? И скорее всего это было причиной огромной популярности борьбы среди граждан Эллады. Срабатывала «обратная связь». И понятно почему. Потому что борец ассоциировался с воином-защитником. Знаешь ли ты, например, что император Максимилиан был превосходным борцом? Что в Древнем Риме борец-победитель имел право находиться рядом с императором и что борцы не облагались налогом? Это была элита.

Об этом тренер армейских борцов может рассказывать бесконечно.

– В Швейцарии, – все с тем же живым интересом продолжает Александр Григорьевич, – борьба вообще была объявлена королевским видом спорта. А Россия? Борьба и кулачные бои извечно пользовались на Руси огромной популярностью. Ты знаешь, когда в Петербурге проходили соревнования по классической борьбе, город буквально сатанел.