Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве) (СИ) - Бахмайер Галина Владимировна. Страница 38

Он сделал паузу, и я кивнула, отчетливо вспоминая день, ставший переломным моментом в моей жизни.

— За вами вели видеонаблюдение. Ландер тогда пригласил нас взглянуть на их протеже. Мне это было неинтересно, но я все-таки пришел, за компанию с Биллом. Каково же было мое удивление, когда я узнал в другом рекруте тебя! Оказывается, пока я обдумывал, как мне исхитриться обойти обычный порядок вербовки, Паркер сам сделал нужный выбор, — Чарли рассеянно улыбнулся. — Хочешь не хочешь, а начнешь доверять неизменной воле провидения.

— А сколько рекрутов тогда отсеяли? — озадаченная его внезапной откровенностью, спросила я.

— Тридцать четыре. Твою кандидатуру все считали довеском для контраста — никто не сомневался, что Ландер пропихнет своего человека. Но я тогда, наверное, единственный раз за все время, стукнул кулаком по столу и заявил, что если возьмут его, то пусть попробуют заменить им меня.

— Так вот почему тебя терпеть не могут в Патруле?!

— Нет, не поэтому. Но все и правда решили, что я поступаю назло, — Уокер лукаво усмехнулся. — А на самом деле я отвоевывал мою Джелайну.

Сраженная наповал, я вдруг с удивительной ясностью вспомнила все очевидные теперь мелочи, с самого начала указывавшие на его особое отношение ко мне. Как я могла быть такой слепой?

— Что же ты нашел во мне такого, что собирался нарушить регламент? — еле слышно спросила я. Чарли наклонился вперед, почти коснувшись меня, и промолвил:

— Придет время, и я открою тебе все свои секреты. Клянусь. А пока… Что ты ответишь судьбе?

Я подняла плоский круглый камешек и подбросила его на манер монетки. Чарли с любопытством посмотрел на мою ладонь.

— Ну? — усмехнулся он. — Что там у нас?

Так и не взглянув на упавший камешек, я смотрела в глаза Уокеру и широко улыбалась.

— Орел.

Глава 13

В TSR все новости разлетаются со скоростью света. Как только Уокер подал заявку на стажера в разведку, об этом немедленно узнали все дамы нашей конторы. Новость оказалась самой настоящей бомбой. А я попала под перекрестный обстрел косых взглядов и сплетен.

По мне и раньше проходились злыми языками — когда начались стажировки нашей группы. Но тогда я была лишь одной из многих, и нам с Энн доставалось поровну со всеми. Теперь я узнала о себе немало нового… Спасибо старой броне, без нее я бы не справилась. Иногда мне становилось смешно. Можно подумать, Чарли объявил о нашей помолвке. Это же разведка, самый страшный этап работы с утопиями! Но по-моему, сплетниц интересовало только одно: всех задевало, что я якобы становилась постоянной подружкой Уокера, да к тому же еще и единственной, ведь отныне он переходил исключительно на разведку и личные проекты. Никому и в голову не приходило, что наши отношения могут быть иными.

Пожалуй, только Кей Си, Долорес и Энн восприняли все адекватно. Остальные смотрли на меня с неприязнью и перешептывались, даже не дожидаясь, когда я хотя бы отвернусь. Самым безобидным из всего, что я слышала, было «Что он нашел в этих блеклых мощах незнамо какого пола?» Появляться в кафетерии стало сущим мучением.

— Они просто завидуют, — старалась приободрить меня Энн.

— Да чему тут завидовать? — возмутилась я. — Как кумушки на чужой свадьбе. Все бывали в оперативке и знают, каково оно. Пусть берут и идут в разведку, кто им мешает?

— Да кто их туда возьмет? — усмехнулась Энн. — А завидуют потому, что уверены — ты своего не упустишь. Многие наверняка готовы на любую, даже самую опасную оперативку, если потом каждый раз получать такую компенсацию… — Диклест расплылась в хитрой улыбке, веки ее снова затрепетали.

— Дурочка ты, Джа, — хмыкнула она. — Сама не понимаешь, чего себя лишаешь.

— Как раз понимаю, — упрямо отозвалась я. — Я хочу жить и работать спокойно, а не волочиться за ним потом, как Аннабелл.

— Ну я же не волочусь, — возразила она, и тут же проказливо ухмыльнулась. — А ведь хочется…

— Вот-вот, — угрюмо кивнула я. — Тебе просто «хочется». А мне придется уйти отсюда.

— Ты что, правда влюбилась?! — изумленно спросила Энн. Ну вот, даже парни оказались догадливее нашей заботливой подруги. Старая истина: каждый меряет всех по себе. Энн выстраивала отношения с мужчинами по потребительскому принципу. Не знаю, как там с официальным женихом, но с Марком и Чарли так и было.

— Ой, ду-ура… — протянула Энн. Я разозлилась.

— Сама знаю! А толку?..

— Да ты что?! При чем здесь… — Энн всплеснула руками. — Вот дурочка, и сама отказываешься! Да наоборот бы цеплялась изо всех сил, за каждую минутку. Да тебе радоваться надо, что все так сложилось! Пользуйся этим, пока есть возможность!

— Вот именно — пока. Если через неделю-другую выяснится, что я не гожусь для разведки, он выкинет меня из своей жизни, как и всех остальных. И все!

— За эту неделю, — резонно заметила Энн, — для вас может пройти несколько лет. Я бы на твоем месте не теряла время зря. Да и Чарли… каково ему, по-твоему, отказываться от прежнего образа жизни? Я вообще удивляюсь, как он пошел на это, с его-то запросами. Может, он надеется, что ты передумаешь?

Я вздохнула. Уже осталась в прошлом солнечная весна на берегу океана, когда сильные пальцы Чарли каждое утро искусным массажем возвращали меня к жизни. И тут мне вспомнилось, как первыми вечерами я мгновенно засыпала, едва найдя точку опоры, а утром просыпалась в палатке, раздетая и в спальном мешке. Самое интересное, что я даже не удивлялась, считая, что устраиваюсь спать на автопилоте — в студенческие годы со мной так пару раз бывало, в сильном опьянении. Но теперь я взглянула со стороны. Я не могла раздеться машинально, я должна была проснуться на том же месте, где упала.

Меня охватило замешательство. Выходит, это Чарли переносил меня в палатку, раздевал и укладывал в теплый спальник? То-то у него по утрам было такое странное лицо… словно он ждал вопросов. Но почему-то молчал. Может, ему это казалось нормальным?

Вот черт, он ведь мог делать со мной все, что угодно, и я бы даже не заметила! В самом деле не заметила бы — первые две недели я не чувствовала своего тела, воспринимала его только как комок сплошной боли. Но Чарли всего лишь заботился обо мне, устраняя все, что мешало тренироваться. И я принимала это, как должное. Вот ведь как: в первом рейде он всего лишь помассировал мне плечи, а я так отреагировала… А теперь он разминал каждую мышцу моего тела, и я ничуть не стеснялась. До чего же глупо с моей стороны было предполагать, что Уокер станет подглядывать на пляже — он и без этого, наверное, изучил меня всю в малейших деталях. А еще я никогда не задумывалась о том, что он сам должен был испытывать при этом — мне, отупевшей от усталости и боли, попросту не было дела ни до чего. Даже мысли определенного рода появились только когда я немного втянулась в изматывающий режим тренировок. А ведь Чарли так не уставал. Ему это было привычно.

Голос Энн вернул меня к реальности.

— Вряд ли Чарли взял бы в разведку первого попавшегося стажера. Наверняка они с Биллом долго выбирали подходящую кандидатуру. Скорее всего, для тебя это и в реале займет не один год. А уж в утопиях… даже представить себе трудно, — Энн покачала головой. — Ты хоть понимаешь, что тебя ждет? Целая жизнь! Так и будешь просто смотреть на него? Он же и правда теперь твой, только твой!

— Только в утопиях, — еле слышно ответила я.

— А ты чего хотела? — фыркнула она. — В реале? «Жили долго и счастливо», да? Смешная ты…

— Энни, а ты не ревнуешь? — спросила я.

— Да ну! — рассмеялась она. — Нет, жаль, конечно, что у нас больше ничего не выйдет. Все-таки это было классно, несмотря ни на что. Но знаешь, я бы если и стала с ним встречаться, то только изредка. Я бы не выдержала долгих отношений.

— Почему?

Диклест ответила не сразу.

— Он сложный человек. Мужчины обычно так предсказуемы, а Чарли… Никогда не поймешь, о чем он думает, что сделает в следующую минуту. Он будто сам видит тебя насквозь, и от этого как-то неуютно. И внутри он не такой, как снаружи, — Энн сделала паузу, подбирая слова. — Мне иногда кажется, что все, что он делает — это игра. Словно в нем и там, и тут живут по две разные личности. В утопии он поначалу просто душка — внимательный, галантный, ласковый; как вдруг резко меняется, делается холодным, безжалостным. Из-за чего — непонятно, а перехода не замечаешь, пока не станет поздно. Чувствуешь себя, как на пороховой бочке. А в реале он вообще другой: то совсем простой, веселый, открытый — и тут же отстраненный, чужой, подчеркнуто официальный. Нет, я бы не согласилась терпеть его постоянно.