Любить – значит страдать - Донован Ребекка. Страница 26

– Будь моей возлюбленной в этот Валентинов день, – подыгрывая себе на гитаре, пел он.

– Мне кажется, я влюбилась, – неожиданно послышалось рядом пьяное бормотание Джилл. Она обняла меня и положила голову на мое плечо.

– Ну, разве воспитанные люди так поступают? – заныла в другое ухо Кейси.

Господи, и как я могла не заметить, что они за мной увязались! Я со стуком закрыла дверь, чтобы предупредить Сару о нашем присутствии, хотя она, должно быть, и так все слышала.

– Сара, выходи давай! – колотя в дверь, взвыла Кейси. – Джилл злостно нарушает правила!

Сара открыла дверь, но так, чтобы мы видели ее, а Джаред оставался в тени.

– Пристрели ее! – указав на Джилл, пьяным голосом потребовала Кейси. – Она нарушает правила! Выстрели ей прямо в лицо.

Поймав Сарин удивленный взгляд, Кейси выхватила у меня пистолет и пустила струю прямо Джилл между глаз. Джилл завизжала и сразу меня отпустила.

– Я тебя убью! – завопила она, а Кейси, умирая от смеха, буквально скатилась по лестнице. Джилл бросилась вдогонку.

Мы с Сарой переглянулись и одновременно покачали головой.

– Эй! – как можно более небрежно сказала я. – У нас кончился лед. У тебя есть ключи от подвала?

И, к моему величайшему удивлению, Сара ответила:

– Да. Пошли.

Она закрыла за собой дверь, и мы спустились вниз. Я оглянулась на дверь, надеясь в душе, что Джаред не подумал, будто она не хочет слушать его балладу в честь Дня святого Валентина.

Пока мы наполнили бочонки льдом, Сара вдруг заметила, что музыка изменилась. Она ткнула указующим перстом в Эвана, готовая наброситься на него. Но Эван сразу поднял руки и мило улыбнулся, типа, а он-то здесь при чем.

– Ты ведь отвечал за музыку! – наехала на него Сара.

– Смотри сама, – показал он на танцпол. – Они ведь танцуют. Хорошая работа, смею заметить.

Сара возмущенно подняла брови и, демонстративно повернувшись к нему спиной, стала подниматься наверх.

– Всегда пожалуйста! – крикнул ей вслед Эван.

Тогда она оглянулась, показав ему средний палец, чем вызвала у нас новый приступ смеха.

– Уже почти полночь. – Меня буквально терзало желание прикоснуться к нему.

– Не волнуйся, – сказал Эван. – Мы свое возьмем.

Я улыбнулась и, раздвигая локтями толпу, прошла вперед. Согласно установленным Сарой неукоснительным правилам, нельзя было даже появляться на террасе, выходившей прямо на открытый бассейн и джакузи. А они безумно манили к себе, особенно миниатюрный водопад, устроенный с одной стороны бассейна, ну и, конечно, пенные пузырьки джакузи. Сара специально выключила свет, чтобы не вводить в грех нетрезвых подростков с переизбытком гормонов.

Я поймала отблеск света от запрещенных водных объектов и застонала от отчаяния, так как вовсе не собиралась нарушать правила. Потом знаком велела Эвану следовать за мной и, пока он пробирался между танцующими, вышла на террасу.

Бассейн, по конструкции напоминавший оранжерею, был защищен стеклянными панелями со сводчатым потолком. Летом потолок раздвигался, и бассейн становился открытым. Но он оставался в рабочем состоянии и зимой, даже когда стекла покрывались изморозью, а кругом лежали сугробы. Я сделала еще один шаг вперед и оказалась среди окружавших бассейн растений в кадках; они слегка подсвечивались, что создавало романтическую атмосферу. А потом, внезапно увидев в дальнем конце целующихся Сару и Джареда, с трудом удержалась, чтобы не закричать.

– Не может быть! – ахнула я, вихрем слетев с лестницы.

Ведь именно она установила все эти дурацкие правила и сама же первая нарушила их, стоило появиться Джареду! Нет, только не на моих глазах!

Даже не дав Саре опомниться, с криком: «Нарушительница!» – я облила ее водой. Джаред попытался удержаться на краю бассейна, но было поздно. Они оба плюхнулись в воду. Сара, отплевываясь, с трудом встала на ноги.

– Какого хрена?! – возмутилась она; волосы у нее повисли, красная помада размазалась.

Эван не выдержал и расхохотался, к нему присоединился Джаред. Я, естественно, тоже не могла не улыбнуться. Привлеченные шумом, на террасу высыпали зрители.

– Ах так! Ты труп, – шутливо пригрозила мне Сара.

Но не успела она выйти из воды, как Эван сиганул в бассейн, увлекая меня за собой. Это вызвало цепную реакцию, и гости один за другим принялись прыгать в воду.

Когда я выплыла на поверхность, то обнаружила рядом гордо улыбающегося Эвана. Он увлек меня поближе к водопаду, подальше от вовсю разошедшихся ребят. Я держалась за бортик, поскольку высокие сапоги тянули меня вниз, а Эван рукавом рубашки вытирал размазавшуюся по моему лицу помаду.

– Я же говорил, что в полночь непременно поцелую тебя, – ухмыльнулся он.

Наши губы встретились. Я чувствовала слабый привкус хлорки, а еще его теплое дыхание. Тогда я схватила Эвана за рубашку и притянула поближе. А он, раскинув руки, прижал меня к бортику и привлек к себе. Я обхватила ногами его талию, он нежно погладил мое бедро. Сердце билось так сильно, что трудно было дышать.

Но не успела я понять, что происходит, как кто-то утащил меня под воду. Я, отплевываясь, выплыла на поверхность.

– Ну и кто из нас нарушает правила? – ухмыльнулась Сара, рядом с которой я увидела Джареда.

– Ненавижу твои правила! – воскликнула я, брызнув водой ей в лицо.

Она завизжала и в свою очередь окатила меня. К нам присоединились остальные. Началась настоящая водная баталия. Среди мокрых тел мне с трудом удалось разглядеть Сару. Она, улыбаясь, обнимала Джареда за шею, а он целовал ее в щеку.

Я неохотно разлепила глаза, где-то рядом надрывался мой мобильник. В комнате было темно, я чувствовала тяжесть руки Эвана у себя на талии. Затем еще один короткий звонок – и все стихло. Я снова смежила отяжелевшие веки, но звон возобновился. И сна как не бывало.

Перекатившись на кровати, я взяла с прикроватного столика телефон. И, не посмотрев, кто звонит, сказала:

– Алло?

– Ты где? – услышала я истерический голос матери.

Я резко села в кровати, ее паника невольно передалась мне. Эван беспокойно зашевелился, но тут же перевернулся на другой бок и снова заснул.

– Что такое? – Я не понимала, что происходит.

– Ты где, черт бы тебя побрал?! Почему ты не дома?

– У Сары, – ответила я, стараясь унять сердцебиение. Она была здорово расстроена. Я попыталась припомнить, говорила ли я ей. Нет, точно говорила. Хотя меня вдруг начали терзать сомнения. – Ты что, забыла? У нее сегодня вечеринка.

– Ты больше не хочешь со мной жить, да? – заплакала она.

Я вдруг поняла, что она вдрызг пьяная – ее речь казалась совсем нечленораздельной, – но была настолько потрясена, что даже не пыталась вникнуть в смысл ее слов.

Эван снова зашевелился. Я сидела к нему спиной, слезы застилали глаза.

– Ты меня ненавидишь. Я знаю. – Ее истерика явно достигла кульминации. – Вот почему ты никогда здесь не ночуешь! Ты тоже хочешь меня бросить, да?! – В голосе ее чувствовался такой надрыв, что у меня по щеке покатилась одинокая слеза.

– Рейчел, что ты вытворяешь? – услышала я в трубке мужской голос. – Кому ты звонишь?

– Она больше меня не любит, – горестно всхлипнула она.

– Кто? – сонно спросил Джонатан. – Сейчас три утра. Отдай телефон!

– Почему она меня не любит?! – донесся до меня ее прощальный крик, и трубку взял Джонатан.

– Эмма? – ласково спросил он. На заднем фоне что-то пьяно бормотала мать. – Ты меня слышишь?

– Да, – прошептала я.

В горле стоял ком, мешавший говорить. Но вопли матери вроде бы стихли. Наверное, Джонатан вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовался он.

– Нет, – давясь слезами, выдохнула я.

Я судорожно прижала ладонь к губам, и теперь катившиеся по щекам слезы просачивались между пальцами. Потом я почувствовала, как Эван гладит меня по спине, но не стала к нему поворачиваться. Я сидела и слушала.